Наталья Афанасьева, обозреватель РИА Новости.
Мамы бывают разные: родные, крестные, приемные и даже фостерные. А бывают, оказывается, профессиональные. Или, как их еще называют, "временные", "дежурные"… Всемирный день матери, который теперь и у нас празднуется в последнее воскресенье ноября, дает нам возможность еще раз убедиться: мамы всякие важны.
Первая в России профессиональная мама стала героиней нашего рассказа.
Ребенок должен жить в семье
Стены московского детского дома №19 раскрашены в жизнерадостные цвета. Здесь и внутри все очень светло и уютно — игровая площадка, рисунки на стенах, цветы, домашняя кухня. Только детей здесь живет очень мало, да и те временно.
Детский дом №19 — легендарный, почти 20 назад, еще до всяких правительственных программ, обещающих, что в ближайшие годы интернаты закроются за ненадобностью, здесь начали разрабатывать и воплощать в жизнь систему патроната. Коротко главную идею ее можно передать так: "Каждый ребенок должен жить в семье".
Центр патронатного воспитания, именно так правильно называть это учреждение, занимается поиском замещающих семей для детей, которые по тем или иным причинам остались без родительской опеки, готовит родителей и детей к совместной жизни. И потом не только следит, как протекает эта жизнь в новой семье, но и оказываюет ей всяческую поддержку: психологическую, медицинскую, юридическую. Так сейчас живет больше 80 детей — воспитанников детского дома №19.
Как здесь говорят, чем больше вариантов опеки, тем больше шансов для каждого ребенка обрести родителей. Программа временного патроната разрабатывалась два года и наконец сейчас дала свои первые, очень обнадеживающие результаты. Называется она "В семью из семьи" и является абсолютно местным ноу-хау. Хотя конечно, основана на многолетнем зарубежном опыте.
Вот ребенок остается по тем или иными причинам без адекватной родительской заботы. Как говорит руководитель проекта, заместитель директора Центра Виктор Плешивцев, формально описано пять ситуаций: ребенка изъяли из семьи (самый частный вариант, за жестокое обращение), родителей или опекунов лишили родительских прав, они умерли, нуждаются в длительном лечении или находятся под следствием.
Но, как мы понимаем, жизнь такая штука, что вариантов несчастного стечения обстоятельств гораздо больше.
Добрая соседка
Я еще помню время, когда ребенку, даже в крупном городе, невозможно было остаться без внимания, без присмотра — если не было рядом родственников, немедленно находилась сердобольная соседка, которая, если вдруг родители ушли в загул, кормила, вытирала нос, укладывала спать, проверяла уроки.
Сегодня такие социальные связи полностью разрушены, мы даже не знаем, кто живет с нами на одной площадке. При этом неблагополучных семей не стало меньше. Я спросила в детском доме №19, каков сегодня портрет такой семьи. Оказалось, что в этом вопросе наша страна демонстрирует завидную стабильность — как и 30 лет назад, это алкоголики, которые, правда, в последние годы чуть разбавились наркоманами.
По существующим правилам, органы опеки определяют ребенка в приют или интернат. А потом уже начинается работа с родной семьей или — поиск замещающей.
Идея временной семьи заключается в том, чтобы либо полностью исключить из и без того печальной детской истории "холодный душ интерната", либо до минимума сократить пребывание ребенка в казенном учреждении, "пока его не успел поразить вирус сиротства".
Для этого и нужна семья, которая бы на короткое время, до полугода, пока решается судьба ребенка, взяла на себя заботу о нем. На сегодняшний день в России таких семей вообще-то всего шесть. Все они — в Москве, даже конкретнее — в ЦАО. "Фактически они выполняют роль этой доброй соседки", — объясняет директор детского дома Леонид Митяев.
На самом деле пока никто не знает, как нам правильно называть такие семьи: в разных странах их называют по-разному: временные, дежурные, фостерные.
"Мне нравится больше всего американский вариант — профессиональные семьи, — говорит Митяев. — Потому что он передает главное — это прежде всего работа".
После обязательной подготовки профессиональная мама становится сотрудником Центра патронатного воспитания и, как социальный работник, получает небольшую ежемесячную зарплату. За это в ее доме все время должно быть наготове две кроватки, которые в любую минуту могут занять гости. Или один гость.
Важно, чтобы в профессиональной семье все были уверены на сто процентов. К ней обращаются в острой ситуации, когда нет времени проверять и приглядываться.
Профессиональная мама не может выбирать ребенка, ребенок не может выбирать временную семью. Правда, с 10 лет у него есть возможность самостоятельно определиться — пойдет ли он в интернат или под опеку.
К слову сказать, только что в детском доме столкнулись с таким случаем: два подростка, чьих родителей лишили родительских прав, решили пойти в интернат, потому что уйти в чужую семью, даже временно, они посчитали предательством.
Но в большинстве случаев попасть в казенное сиротское учреждение, каким бы уютным и комфортным оно ни было, — большой стресс для ребенка.
Любовь без привязанности
Два года назад, когда эта идея в нашей стране только родилась, в Детском доме № 19 думали для начала подготовить 10 профессиональных семей — в каждом муниципалитете Центрального округа (здесь еще важна идея шаговой близости, чтобы дети не переходили из школы в школу, не меняли круг друзей, а Центр патронатного воспитания был бы под боком).
Оказалось, что найти желающих, которые бы еще и соответствовали всем условиям, — не такая простая задача.
На плечи профессиональной мамы ложатся вполне понятные функции: принять ребенка, обогреть, приголубить, в зависимости от возраста — водить в школу или играть в неваляшки, следить за здоровьем, питанием, одеждой. По сути, профессиональная мама — это нанятый государством бэбиситтер. Но только вводные гораздо жестче.
Времени на пробы и ошибки в данном случае нет. Надо сразу найти правильный подход, выстроить отношения, согреть душу пострадавшего, находящего в кризисной, стрессовой ситуации ребенка.
Но самое главное, сделать все это так, чтобы при этом между ребенком и профессиональными родителями не возникло крепкой, родственной привязанности. С самого начала ребенок, сообразно своему возрасту, должен понимать, что, как бы хорошо в этом доме ни было, это не навсегда. Он гость, очень важный, очень дорогой, со всеми правами. Но рано или поздно он уедет к себе домой.
"Как говорят психологи, в течение жизни у человека формируются три-четыре привязанности, не больше. Имеется в виду глубокие, родственные отношения. Очень важно, чтобы этот шанс не был использован вхолостую", — объясняет Леонид Митяев.
Оказалось, что именно это и есть самое сложное в "профессиональных" отношениях — не только для детей, но и для взрослых.
По крайней мере Елена Николаевна — так получилось, что именно она стала первой профессиональной мамой в нашей стране — говорит, что для нее момент расставания был самым сложным за все те полгода, пока Дима жил в ее доме. "Я так прикипела к нему", — признается тетя Лена. Они решили, что Диме лучше всего называть ее именно так, потому мамой он называл другую женщину.
Судьба 12-летнего Димы довольно типична для детей, которых принято называть сиротами, хотя большая часть из них имеет живых родителей. Об этом тяжело думать, но больше полумиллиона детей в нашей стране начинает свой жизненный путь примерно вот так.
Когда Диме был год, его забрали из родной семьи — пьющая мать и отец-алкоголик. До 9 лет он воспитывался в интернате, потом его взяла под опеку одинокая женщина, а через несколько лет она тяжело заболела. По всем правилам этот ребенок должен был снова отправиться в детский дом.
А вместо этого попал в большую семью Елены Николаевны и ее мужа: вместе с профессиональными родителями у Димы появилось два взрослых "временных брата" и третий "брат" Андрюшка, который старше всего на пару лет.
Пока Дима жил у тети Лены, ему искали приемных родителей. Когда решили, что мама нашлась подходящая, Дима ушел в свою новую семью. Будем надеяться, что она станет, наконец, для ребенка родной, и ему сейчас хорошо и спокойно.
А вот Елена Николаевна, мне кажется, до сих пор переживает расставание: "За полгода мы к нему очень привязались, он мальчик такой замечательный, нежный, умненький. Я очень хотела бы его оставить у себя", — признается она. Хотя, конечно, в школе профессиональных родителей их учили совсем другому.
" почему не оставили? Условия договора не позволяют?", — спросила я.
Оказалось, что профессиональные родители имеют полное право оформить постоянную опеку над своим "временным" ребенком.
"Я подумала о моем Андрюшке, — признается Елена Николаевна. — Хоть они и подружились в результате, но я же видела, как он переживает, боится, что его могут поменять на другого мальчика".
Материнский инстинкт
Дело в том, что восемь лет назад Елена Николаевна уже приходила в Центр патронатного воспитания. "Сыновья подросли, и я решила взять девочку", — вспоминает она. Но аист, как известно, приносит детей по своему разумению. Поэтому он принес ей третьего сына, Андрюшку.
Андрей стал сиротой почти с рождения, родная его мать была наркоманкой. Потом его усыновила молодая семья, несколько лет мальчик был совершенно счастлив, пока у этой семьи не начались проблемы — ссоры, тяжелый развод. И 5-летний Андрюшка вновь попал в детский дом.
Для ребенка с очень неуравновешенной от рождения нервной системой потеря уже второго дома выглядела трагедией. Когда Елена Николаевна взяла Андрея, это был очень надломленный человечек.
Как и другими, вместе с Еленой Николаевной посещавшими перед началом опеки Школу замещающих родителей (кстати, говорят, что нормальным считается результат, если по ее окончании пять из 15 семей передумают), ей двигало не только желание иметь ребенка, но и мысль, что она делает доброе дело.
Сейчас, когда прошло восемь лет, чаще всего ей вспоминаются слова одного психолога в Школе: "Главное заблуждение приемных родителей в том, что они думают: вот я сейчас вырву этого несчастного ребенка из его ада, возьму в свою семью, окружу любовью и заботой. Кажется, что для этого достаточно помахать ему рукой, позвать его к себе в рай. Но на самом деле так не получится — для того, чтобы вызволить его из его ада, надо за ним туда спуститься".
Когда Елена Николаевна, мать взрослых сыновей, привела Андрюшку, мальчика очень сложного, нервного, домой, она поняла, что имела в виду психолог.
"Я вдруг оглянулась и поняла, что осталась одна — знакомые, умные, интеллигентные друзья, соседи, родня, все как-то исчезли. Когда я выходила на детскую площадку, мамки-няньки начинали шушукаться. И я до сих пор помню, как женщина сказала: "Вот дура, в 40 лет урода родила"".
Когда возникло предложение стать профессиональной матерью, Елена Николаевна сразу поняла, что эта работа для нее. Но теперь она стала выходить из дома уже с двумя мальчиками, и шушукаться соседки стали в два раза громче.
"На самом деле, это очень тяжело", — признается женщина. Все эти люди не понимают, зачем это надо. И объясняют мотивы Елены Николаевны в меру своей собственной испорченности.
Так зачем ей это надо?
"Когда мы думали, среди кого нам искать профессиональных родителей, мы поняли, что это должны быть люди, которые уже "навоспитывались" вдоволь, уже реализовали свой родительский инстинкт", — рассказывает директор Леонид Митяев.
Когда люди приходят усыновлять, как правило, они решают какие-то свои проблемы. Здесь же, в условиях временного патроната, очень важно правильное сочетание сердца (без него никак), подвижничества и здорового рационализма".
"Мои сыновья, а им уже за тридцать, говорят, что это я так компенсирую отсутствие внуков", — говорит Елена Николаевна.
А я вот смотрю на Елену Николаевну, слушаю, как она рассказывает про всех своих мальчиков, и думаю, что на самом деле инстинкт накормить, обогреть и защитить попавшего в беду ребенка — такой же здоровый и естественный для человека, как материнский.
Только большинство из нас его утратили, "добрые соседки" — героини не нашего времени. Вот поэтому и нужны в нашем обществе "профессиональные" мамы, "дежурные" или "временные".
Звучит, конечно, не очень естественно, но такая уж нас теперь жизнь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
