Сейчас в кинопрокате сразу два фильма недавнего венецианского триумфатора Ким Ки Дука: полудокументальный автобайопик "Ариран" и "Пьета" – первое настоящее большое кино после трехлетнего перерыва. Смотреть их нужно только вместе; все равно в какой последовательности, главное не делать большого промежутка между сеансами.
Те, кто следит за судьбой корейского мастера, знают, что Ким Ки Дук последние четыре года переживал личностный и профессиональный кризис: удалился в деревню, ничего не снимал, писал сценарии для чужих необязательных дебютов. Его прошлогодний фильм "Аминь" имел очень вялый прокат, а в России, кажется, так и не добрался до кинотеатров. Притом что Ким Ки Дука у нас любят и раз в несколько лет привозят в Москву показаться на глаза фанатам.
О проблемах режиссера знали во всем мире и не очень переживали: с творческими людьми бывает. Тем больше было разочарование публики, когда автор потрясающих "Пустого дома" и "Самаритянки" снял нечто невнятное. Законы драматургии не позволяли Ким Ки Дуку нарушить затянувшееся молчание таким слабым фильмом, а международное сообщество предпочло не заметить "Аминь", дав режиссеру еще один шанс.
И Ким Ки Дук использовал вторую попытку на полную. За прошедший с тех пор год он не только снял "Пьету", образцовое кино, по заслугам награжденное главным призом Мостры. Еще раньше, одновременно с работой над "Аминем", он записывал на камеру собственные нетрезвые монологи, позднее собранные в фильм "Ариран". И этот "Ариран", который каннское жюри из каких-то своих соображений отметило крупным призом, теперь, после выхода "Пьеты", выглядит не криком отчаяния потерявшего навык мастера, а жирным кукишем лицемерному киносообществу.
Ким Ки Дук: фильм "Пьета" затрагивает проблемы денег, семьи и религии >>
Вместе с "Пьетой" "Ариран" составляет документально-игровую дилогию о жизни гения и о жизни вообще, мощное художественное высказывание, которое не снимает, но заостряет главные вопросы.
Что делал три года подряд Ким Ки Дук? Мы видим это в "Ариране": жил в бытовке с удобствами не просто на улице, а в соседнем жидком ельничке. Крепко пил. Катался на экскаваторе, со слезами на глазах пересматривал свои старые шедевры, снимал на фотоаппарат кошку и самого себя, непричесанного, сочно чавкающего хурмой или картинно застывшего с книжкой в руке.
Что это – горькая ирония и позерство? Вот к неподдельно, биологически нетрезвому Ким Ки Дуку приходит его двойник – он сам, и начинает донимать себя разговорами в духе своих персонажей: "Ты что тут делаешь, ублюдок?", "Почему не работаешь?", "Что за дрянь ты пьешь?", "Тебе самому от себя не противно?" и т.д.
В ответ Ким Ки Дук несколько монотонно, но от этого не менее душераздирающе, говорит о причинах депрессии, о трудном азиатском менталитете, об одиночестве, о предательстве.
Вот он выходит во двор, набирает совком в кастрюльку снежных хлопьев, кипятит воду на печке-буржуйке и заваривает растворимую лапшу. Это уже почти скандал: любимец международных фестивалей, национальное сокровище Кореи питается бомж-пакетами! И Ким Ки Дук во всем своем неумытом окаянстве как будто подмигивает: глядите, братцы, что творю.
А вот Ким Ки Дук смотрит на себя на экране и смеется.
Все это выглядит очень непривычно, может быть, даже издевательски по отношению к зрителю. Но впечатление от "Арирана" не сводится к дуракавалянию, гораздо важнее, что во время просмотра возникает подлинное ощущение попытки понять что-то очень важное. Ким Ки Дук дает себе ответы на проклятые вопросы, но они его не устраивают, и он снова и снова пытается отыскать другие, верные слова.
Как он сам говорит, это уже не в первый раз: перед съемками "Весны, Зимы…" было нечто подобное. То, что мы, с нашим европейским линейным сознанием принимаем за творческий кризис, для Ким Ки Дука вечная дыра в груди, через которую свистит ветер.
Все это время он снимал стахановским способом – по фильму в год – но рано или поздно нужно было сделать паузу. Вывод из всей это истории с уходом в затвор и последующим возвращением в том, что никакого катарсиса не было: корейский гений снял одно плохое кино ("Аминь"), одно хорошее ("Пьета") и одно не-кино ("Ариран").
Он так и не смог разобраться с собой, но был разозлен снобизмом экспертов, не принявших его эксперимент, европейских звезд, отказавшихся играть в "Пьете" и корейской киноиндустрии, которая не поверила в то, что Ким Ки Дук сможет подняться после падения.
Он сам, без чужой помощи, находит деньги, и с крошечным бюджетом в $100 тыс. снимает фильм, получивший "Золотого льва" в Венеции. Снимает не потому, что чувствует себя вернувшимся из небытия победителем – он мог сделать такое кино с самого начала, но хотел чего-то принципиально другого
"Пьета" – произведение того же, докризисного Ким Ки Дука в его лучшей форме. Это история отморозка-коллектора Канг Ду, промышляющего возвратом долгов неудачливых местных пролетариев, с которых нечего взять, кроме страховки.
Ким Ки Дук: после личного кризиса я понял – на кино не нужно надеяться >>
Чтобы ее получить, Канг Ду приходится устраивать несчастные случаи на производстве. У парня скверная репутация в городе, но однажды в его жизни появляется не калека из бывших должников с ножом, а красивая женщина, уверенная, что она – мать Канг Ду.
С этого момента относительно оправданное до того насилие приобретает совсем дикие формы, в которых не остается места для различения любви и отвращения, а поступки героев получают смысл только с точки зрения какой-то высшей самурайской логики. Ложь, инцест, каннибализм – в фильме все это есть, любители "старой доброй" шокирующей Азии останутся довольны.
Но не только они. Этот фирменный кимкидуковский способ мышления, с виду надуманный и подчиненный жанровым требованиям, но все равно вызывающий восхищение – и есть главное действующее лицо "Пьеты", ради которого режиссеру стоило выходить из затвора и в очередной раз произносить те же слова.
Глубоко прочувствованное насилие, горизонты которого и не снилось нашим палачам, у Ким Ки Дука рано или поздно обязательно оборачивается таким же интенсивным состраданием – и в момент этого поворота наступает очередь зрителя трепетать в предощущении катарсиса. Как "Ариран" состряпан из хоум-видео с эксгибиционистскими кривляньями автора, так "Пьета" собрана из лучших приемов Ким Ки Дука, уже ставших штампами – но и то, и другое смотреть все равно просто необходимо.
"Ариран" – потому что это не безжизненный портрет патриарха в золотой раме, а исповедь, история не триумфа, а самоумаления колоссального человека. Но и здесь Ким Ки Дук отправляется на поиски правды не с тусклым фанатизмом богомольца, который в последние годы владеет Мамонтовым, а, скорее, с веселым безумием активистов группы "Война".
Тут не разглядеть раз навсегда данной программы действий, и даже сейчас мы не сможем ответить на вопрос, кто такой Ким Ки Дук. Варианты ответов полярные: он великий мастер – или неудачник? Его почитают или не хотят знать? И так, и так будет верно.
Сам Ким Ки Дук, по-видимому, не знает, как правильно. Фантастика, что он вообще в свои годы и при своих заслугах находит смелость спрашивать себя о таких вещах. Больше того, режиссер говорит, что после фестивальных и премьерных гастролей вернется в свою хижину – продолжать поиски.
А значит, есть вероятность, что мы услышим о нем снова. Но тогда, быть может, это будет уже совсем другая история. И другой Ким Ки Дук.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
