МОСКВА, 16 ноя — РИА Новости. В пятницу в мире отмечается Международный день толерантности. Корреспонденты РИА Новости задали четыре вопроса о толерантности в России врачу Елизавете Глинке, мультипликатору Юрию Норштейну, музыканту Олегу Нестерову, писательнице Людмиле Улицкой, правозащитнице Людмиле Алексеевой и актрисе Лие Ахеджаковой.
Что такое, по-вашему, толерантность?
Елизавета Глинка:
— Терпение. В моем определении, человеческом, не лингвистическом, толерантность – это терпение.
Юрий Норштейн:
— Это слово сейчас все больше и больше внедряется в наш язык, хотя оно давно существует. Оно включает в себя понятие терпимости по отношению к другому человеку в данном случае, поскольку есть и другие значения этого слова.
Олег Нестеров:
— Способность в каждом человеке видеть себя. И даже пытаться быть им.
Людмила Улицкая:
— Это терпимость к иному мировоззрению, образу жизни, поведению и обычаям.
Людмила Алексеева:
— Это, говоря по-русски, терпимость к людям других взглядов, других религий, других убеждений, другого цвета кожи, другой национальности.
Лия Ахеджакова:
— Толерантность это терпимость к чужим недостаткам, к чужой слабости, отсутствие агрессии, умение понять другое мнение, другого человека. Хотя это не значит, что надо оставаться равнодушным к чужой подлости. Но у нас принято по любому поводу взрываться, высказывать какое-то крайнее мнение, впадать в агрессию вплоть до стрельбы и уничтожения того, что тебе не нравится. Толерантность это значит относиться к другому так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе.
Как достичь ее в российском обществе?
Елизавета Глинка:
— Только терпением. Надо помнить, что каждого родила мама, все мы люди. Все мы разные, но всех нас объединяет одно: мы — гости на этой земле. Жизнь очень короткая и нельзя тратить ее на конфликты, войны, противостояния… Нет такой идеи, которая стоила бы человеческой жизни.
Юрий Норштейн:
— Человек может оставаться только в пределах культуры. У него пока никто не отнимает возможность читать книги, учить стихи, смотреть живопись, слушать музыку. Даже если нет денег идти в консерваторию, он может купить диски и пребывать в пространстве культуры…. Но это требует от него самого усилий… Искусство – затратная функция. Культура – затратная функция. Наука – затратная функция. Но культура и наука возвращают деньги тем, что общество становится нормальным, что мы начинаем жить совсем в другом пространстве. И тогда нам не надо будет устраивать день толерантности, а у нас будет просто ежедневное нормальное взаимоотношение между людьми.
Олег Нестеров:
— Забыть о том, что мы в российском обществе. Просто помнить, что мы все есть и все будем. Помедленее ходить и задерживать взгляд на лицах, и в каждом видеть ребенка.
Людмила Улицкая:
— Путем воспитания и образования.
— Это довольно трудная вещь, потому что у нас страна трудная, не мононациональная, не монорелигиозная, а как лоскутное одеяло, из самых разных кусков состоящее. И для того, чтобы это удалось, нужны очень масштабные усилия… Детей надо с раннего детства воспитывать в смешанных коллективах. И объяснять им, что непохожий – это не значит плохой, что надо уважать мнение других, если хочешь, чтобы они уважали твое мнение и тебя. Это длительный и трудный процесс.
Лия Ахеджакова:
— Эти вопросы решает великая русская культура. Любая культура внушает человеку заповеди терпимости, добра, сочувствия и сопереживания. Сейчас вообще стало модным говорить, что интеллигенция — это отстой, и вот это, мне кажется, и есть корень зла.
Зачем она нужна?
Елизавета Глинка:
— Судя по последним событиям в мире, в городе, в России, толерантность нужна для того, чтобы мы не поуничтожали друг друга.
Юрий Норштейн:
— Эта наша постоянная взвинченность, раздраженность, зависть, жажда иметь, жажда обойти она, конечно, превращает общество в общество варваров, когда ничего не создается полезного, необходимого важного и ничего не делается для того, что воспитывает человека в труде.
Олег Нестеров:
— Без этого мы сами становимся ненужными. Цветками на яблоне, не знающими о самой яблоне.
Людмила Улицкая:
— Чтобы человечество имело возможность выжить и не захлебнуться в собственном невежестве и ненависти, из него проистекающей.
Людмила Алексеева:
— Чтобы взрывов не было, чтобы люди мирно жили между собой и решали проблемы мирно, а не насильственно.
Лия Ахеджакова:
— У нас нетерпимость была всегда. Нетерпимость к другому мнению вплоть до оскорблений, до наказания самосудом или уголовным делом. В общественном мнении любое инакомыслие выглядит как вражеский поступок. В России это традиция: непохожего на тебя надо обязательно наказать. Это историческая особенность, и сейчас она особенно актуальна — из-за того, что в обществе очень много дурно воспитанных, малообразованных людей, очень много тех, кому нечем заняться, кроме того, чтобы бороться с инакомыслием.
Кто из живущих сейчас для вас является моральным авторитетом?
Елизавета Глинка:
— Главный мой пример – мои больные, их терпение, принятие жизни, благородство. Я вижу свет, который от них исходит. Люди, которые в тяжелейшей жизненной ситуации не теряют человеческого облика, для меня главный пример.
Юрий Норштейн:
— Когда идет разговор о моральных авторитетах, мне на ум приходят только покойники. К сожалению… Из ныне живущих – ну, может быть, Михаил Жванецкий, который, кажется, устал уже от этой своей передачи "Дежурный по стране". Но его мысли важны, ценны, его слова выходят в народ.
Олег Нестеров:
— Говоря о толерантности, сразу почему-то пришел на ум Клинт Иствуд со своим фильмом "Гран Торино". Думаю, что в этом фильме он сказал то, о чем сам не раз думал.
Людмила Улицкая:
— Ученый, лингвист, антрополог Вячеслав Всеволодович Иванов.
Людмила Алексеева:
— Юрий Александрович Орлов, основатель Московской Хельсинкской группы.
Лия Ахеджакова:
— В области культуры это, например, Александр Сокуров — человек, к словам которого я прислушиваюсь… Юра Норштейн… Среди писателей это, прежде всего, Людмила Улицкая, Фазиль Искандер, Владимир Войнович. У нас потрясающая творческая интеллигенция, есть люди, которых надо слушать, но не хотят.
