В прокате – новый фильм Франсуа Озона "В доме". И это снова не тот Озон, каким его запомнили и полюбили зрители начала нулевых: провокатор и насмешник с тонким вкусом к крови, карнавальным ситуациям и сексу, в том числе однополому.
Впрочем, Озон, включенный в ЛГБТ-пантеон еще в незапамятные времена, уже не раз доказывал, что его интересуют не только пограничные темы, а его фильмы способны вызывать не просто интерес, а бешеный восторг даже у далеких от проблем секс-меньшинств российских домохозяек. Вспомним хотя бы озоновскую трактовку "8 любящих женщин" Робера Тома, собравшую в одной картине восемь лучших актрис Франции.
В какой-то момент, наряду с экранизацией веселых криминально-гендерных сюжетов, и в дополнение к ним, режиссер почувствовал почти антропологический интерес к жизни среднего класса. По его представлению, внутри самой банальной нормы всегда явно или незримо таится взрывной потенциал, заставляющей буржуа неожиданно для себя – но не для опытного наблюдателя – хвататься за нож или поджигать автомобили.
Камера Озона, как микроскоп в обманчиво неподвижной капле воды, фиксирует тысячу нанодвижений характеров в ситуации какого-нибудь внешне малоинтересного семейного ужина или выходного дня в парке. Наблюдать за ними тем интересней, если знаешь, что пузырь бытового реализма рано или поздно прорвется в самом неожиданном месте, земля зашатается под ногами, а мелодрама превратится в триллер.
Фильм "В доме", поставленный по пьесе испанского драматурга Хуана Майорги "Мальчик с последней парты", может быть, первый по-настоящему большой и зрительский фильм Франсуа Озона. Величину задает не медийность актеров: здесь нет селебритиз, хотя они наверняка бы с гордостью приняли предложение Озона сняться в его кино. Для такой истории они и не нужны; знакомые лица отвлекали бы зрителя от важных для режиссера деталей.
Дело и не в бюджете: 9 млн евро, вложенные в этот фильм – курам на смех по сравнению со средними голливудскими сметами. Но нужно видеть, как заботливо и остроумно использован каждый цент в этой, по сути камерной и интимной в первоначальном смысле слова, картине. Это простая, но дорогая и красивая вещь, не копеечная безделушка и не бессмысленная дорогая глупость с непонятным назначением.
"В доме" относится к тому замечательному типу фильмов больших мастеров, когда те уже завершают период экспериментов, но еще не успевают забронзоветь или почить на лаврах. Обычно, в такое время режиссеры обращаются к простым и прозрачным формам, не лишенным обаяния индивидуальности автора, но понятным всем без исключения. Эти фильмы нужно отслеживать, ловить и смотреть по нескольку раз, потому что – что бы ни было дальше, такого уже больше не будет.
Озон мог снять этот свой "второй дебют" на любую тему – и логичнее всего было ждать от открытого гомосексуала, сделавшего себе имя на гендерной тематике, возвращения к началу.
Тем интереснее, что "В доме" – фильм почти целомудренный, даже не балансирующий на грани благопристойности и испорченности, а лишь намекающий на существование этой границы. Человеку "с улицы", чтобы разглядеть какой-то особенный эротизм в отношениях лицейского учителя словесности Жермена и его одаренного ученика Клода, нужно специально разбалтывать и перенастраивать оптику.
Кто-то уже поторопился раскричать, будто Озон снял фильм про вуайеризм. Это все равно, что написать, что Михалков снял фильм про Россию. Кто такой Франсуа Озон, ясно более-менее всем, кто смотрел хотя бы пару его фильмов. А вот разглядеть за подглядыванием, эротикой, перверсиями, то есть частными проявлениями личности, большее: одиночество или желание быть любимым, – видимо, задача уже посложнее.
Да, Клод подглядывает за домом своего школьного друга Рафаэля, проникает в него, узнает секреты жизни "нормальной семьи" и пишет об этом сочинения своему учителю. А Жермен, скучающий на уроках с этими варварами в школьной форме, упивается полуправдой-полувыдумкой талантливого ученика, направляет его талант, пытается корректировать сюжет, но в итоге сам становится персонажем школьного сочинения.
Фильм "В доме" – о литературе в самом широком смысле, об отношениях автора с его персонажами и читателями, о наблюдении и эмпатии, о манипуляции при помощи историй и о бесконечной силе слова вообще. Это очень понятная, в особенности для литературоцентричной России, история, тем более что начинается она с Достоевского, продолжается Чеховым и заканчивается Толстым.
Но если в отечественном фильме Михаила Сегала "Рассказы"", который выйдет на следующей неделе, идея русской классики как новой магии, дана лобовым сообщением, то француз предпочитает выплетать кружево из слов и образов, без прямого столкновения зрителя с авторским месседжем.
Этот месседж может оказаться не менее шокирующим, чем все то мясо, кровь и пот, с которыми Озон имел дело раньше. Не слушайте тех, говорит он, кто убеждает вас, будто книги – это убийственные пули, которыми вы заряжаете свой мозг. Если на кого они и направлены – то только на вас самих. Литература, как бы говорит он, это страсть и проклятие, это священная болезнь, вроде дара ясновидения, которая скорее подчинит себе человека, чем покорится ему. И нет – любовь к чтению не поможет вам стать популярнее и привлекательней.
Специально для тех, кто ждет о него пикантных историй, режиссер делает обманный маневр и заставляет жену своего нового героя приревновать Жермена к симпатичному ученику. Не зря она говорит в одном из эпизодов, что не осилила "Войну и мир" Толстого: ей не понять, что она поздно спохватилась, и ревновать нужно было не к мальчику, а к буквам. Ведь это единственное, что действительно волнует истинных читателей, таких как Жермен или Клод. Чтение для них – не способ затащить кого-то в постель. Наоборот. Койку они воспринимают как литературное переживание.
Держитесь от таких людей подальше – предупреждает хитрый Озон. Не читайте. Даже не начинайте. Вы не сможете перестать. Лучше занимайтесь сексом.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
