22 июня по инициативе писательницы Людмилы Улицкой в интернете стартовал конкурс рассказов о послевоенном детстве, который завершится выходом к 9 мая 2013 года сборника лучших историй. Прочитать самые интересные из них можно будет на сайте издательства АСТ и агентства РИА Новости.
Новгород послевоенный
С 1946 года живем в Новгороде. Город сильно разрушен. После освобождения от немцев, целыми в нем остались всего около 40 домов. Кругом развалины, остовы зданий с обрушившимися перекрытиями, полуразрушенные церкви и монастыри. Общественного транспорта в городе мало, большинство жителей передвигается пешком. По Волхову ходит несколько пароходов, самый большой из них, колесный красавец, "Всесоюзный староста М.И. Калинин". Мост через Волхов, соединявший когда-то Кремль с торговой стороной, взорван, и обрушившиеся стальные фермы моста почти перегораживают реку. В самом Кремле повреждены многие здания, участки крепостной стены, некоторые башни, Софийский собор. В годы оккупации немцы устроили в нем конюшню. Позолоченный главный купол собора ободран, остался один каркас. На стенах следы от осколков и пуль. В северной стене собора большая, в рост человека, дыра. Ворота в собор закрыты, но через неё с ребятами свободно пролезаем внутрь: охраны никакой нет.
В соборе пусто, лишь голые исцарапанные стены. Многие фрески повреждены. В углу собора раскопаны могилы. Какие гробокопатели тут поработали? Извлеченные гробы стоят рядом с могильными ямами. Гробы прямоугольные, обитые тонкими окислившимися медными листами. По меди тисненый славянской вязью текст. Один из гробов вскрыт, в нем мумия женщины с длинными светлыми волосами: это жена какого-то новгородского князя.
В городе разворачивалась большая стройка, где в основном использовали труд заключенных и военнопленных. По утрам колонны заключенных под охраной солдат с собаками уныло тянутся на объекты, к вечеру обратно в лагерь. Солдаты знаками и окриками отгоняют встречных прохожих в сторону от конвоя, как бы чего не вышло. В отличие от угрюмых советских заключенных, колонны военнопленных немцев, с офицерами впереди, обычно идут с веселой песней, припев которой помню до сих пор: что-то вроде - "Айли! Айлю! Айля!". Охраны у немцев значительно меньше.
В 1946 году в городе было всего две средних школы. В августе меня приняли в 9-й класс 2-й средней школы, расположенной в центре города рядом с Кремлем. В сентябре в школе начался второй послевоенный учебный год. Девятый класс, в школе один. С ребятами в классе я подружился быстро. Постепенно привыкал к новым учителям. Лишь с учительницей немецкого языка у меня не сложились отношения. Беда в том, что ни в одной из моих предыдущих школ не было учителей иностранного языка. Здесь же изучали немецкий язык. Преподавала его пожилая учительница-немка. И надо же случиться, что в день, когда по расписанию был первый урок немецкого языка, меня назначили дежурным. Ребята объяснили новичку, что по заведенному "немкой" порядку, дежурный должен доложить ей на немецком языке - "Я сегодня дежурный. Сегодня такое-то число, такого-то месяца и года". И обязательно добавить, "22 года без Ленина, по ленинскому пути". Фразы эти мне написали на бумажке русскими буквами. И вот звонок на урок. В класс входит учительница, все встают, садиться нельзя пока дежурный не отрапортует. Я начинаю: "Ихь бин хойте орднер (я сегодня дежурный ...)" Что там дальше? - Забыл! Лопочу что-то уже по-русски, про Ленина. Положение безвыходное, и я в отчаянии говорю немке, что никогда не учил немецкий и ничего не знаю. Этим я почему-то ее страшно рассердил, она устроила мне разнос на немецком языке, поставила двойку в дневник и выгнала из класса. Больше на ее уроках я не появлялся ни в девятом, ни в десятом классах. Как оценка по иностранному языку появилась в моем аттестате зрелости, и как сдал вступительный экзамен по английскому языку в институт - отдельная приключенческая повесть со счастливым концом!
В свободное время, часто в ущерб учебе, люблю мастерить, что-либо связанное с электричеством: трансформаторы, электромоторы и т.п. В продаже нет ни материалов, ни деталей. Почти все необходимо добывать и делать своими руками, пользуясь распространенными книжками типа "Как самому сделать...". Не обходилось без неприятностей, вызванных безрассудным любопытством. Где-то прочитал, как сделать кипятильник. Это очень просто, убеждал автор. Нужно взять две металлические пластины, подключить их к сети и опустить в сосуд с водой. Электрический ток, проходя между пластинами через воду, быстро нагреет ее до кипения. Попробовал. Действительно воду в полулитровой банке можно вскипятить за несколько минут. И опять конфуз! В заброшенном колодце, находившемся неподалеку, вода была соленой, непригодной для питья. Но иногда, когда уличная колонка не работала, воду из колодца брали для хозяйственных нужд. Конечно, захотелось посмотреть, будет ли кипятильник нагревать соленую воду. Посмотрел! Только опустил кипятильник в банку с водой, как все в ней загудело, провода в комнате задымились, и погас свет. Короткое замыкание! А поскольку вместо пробок-предохранителей у меня были поставлены "жучки" из толстой проволоки, то перегорели предохранители на уличных столбах, и без электричества осталась вся улица. Опыт не удался!
Неудачным оказался и мой первый опыт торговли на рынке. После войны радиоприемников у населения не было. Те, что люди сдавали в начале войны, погибли безвозвратно, новых же промышленность еще не выпускала. В доме есть розетка городской трансляционной сети, но у нас нет репродуктора. Когда я уж очень надоел родителям нытьём о радио, отец предложил мне самому заработать деньги на его покупку, продав на рынке ведро картошки. И вот я на рынке. Продаю свою картошку солдатскими котелками. Покупатели подходят, спрашивают сколько стоит? Мне почему-то неловко перед ними, называю цену меньшую, чем рассчитывал дома. И, наоборот, накладываю в котелок картошки с верхом. Быстро продал всю. Торговец из меня оказался никудышный: так проторговался, что денег на репродуктор не хватило. Родителям пришлось еще добавить. Так в доме зазвучало радио.
В памяти остался суд над немецкими военными преступниками, проходивший в 1947 году в Новгороде в помещении городского театра. Подсудимых человек десять - от генерала, командовавшего дивизией, действовавшей на Новгородчине и осаждавшей Ленинград, до ефрейтора.
Пропустить такое событие мы, конечно, не можем, сбегаем с уроков и правдами и неправдами проникаем в театр. В фойе театра на стендах фотографии трупов, разрушенного города, сожженных деревень, на столах простреленные иконы, портсигары и безделушки, сделанные из позолоченного металла купола Софийского собора. Само судебное заседание проходит на сцене театра: подсудимые за барьером. Генерал, - подтянутый, прямой, держится надменно и на вопросы отвечает кратко. Яволь! Противоположность ему ефрейтор, отличавшийся особой жестокостью в карательных экспедициях. Крупный, рыжий, в потрепанном мундире, в суде он был тихим и угодливым. Но вот суд вызывает на допрос одного из свидетелей, сгорбленного старика с седой бородой. Судья просит его рассказать, что делали немецкие каратели в его деревне. Старик рассказывает, как немцы пытали и расстреливали жителей деревни, как потом деревню сожгли.
"Узнаете ли вы кого-либо из подсудимых", - спрашивает председательствующий.
"Вот этот немец был в нашей деревне, - указывает пальцем на рыжего ефрейтора старик. - Командовал солдатами и сам расстреливал деревенских". Председатель суда задает вопросы ефрейтору, тот все отрицает. И тут старик выбегает из-за трибуны и прямо на сцене, перед судом и всеми присутствующими, расстегнув ремень, спускает штаны, задирает рубаху до груди и показывает суду свой живот, весь в шрамах. "Вот этот фриц пытал меня! Заливал мне в глотку воду, а потом бил дубинкой по животу, так, что лопалась кожа!" - подтянул штаны, подошел к барьеру, где сидели немцы, и плюнул в рыжего. Охрана даже не успела среагировать.
Вот так, в школьных заботах, радостях и огорчениях, увлечениях и приключениях подошло лето 1948 года, окончание школы. Детство закончилось, и впереди было поступление в институт.
Текст рассказа предоставлен издательством АСТ
Прием работ закончен. Промежуточные итоги конкурса будут подведены в декабре в рамках книжной ярмарки Non/fiction-2012.
