Несколько убийственных тем, как считается, существует в российской политике. Одна из них – территория. Русские веками черпали гордость именно из своих просторов. Зачем им они, что делать с этим ледяным пространством, неважно. Главное, чтобы оно было.
Другая тема – пенсии. Приговор себе подпишет тот политик, который посмеет затронуть тему пенсионного возраста, из года в год предупреждают эксперты. Особенно актуально это было в 1990-е, когда денег в бюджете не было, а пенсионеры составляли самую активную социальную прослойку. Думали-думали поднять пенсионный возраст, но так и не решились. Затем все улеглось до монетизации льгот, всплеск недовольства, первый испуг правительства, откат назад. Почти десятилетие снова тишина.
Сейчас вспыхнуло обсуждение сразу двух аспектов старости – судьба накопительной части и повышение пенсионного возраста до 70 лет для руководящего звена чиновников. От темы увеличения пенсионного возраста для всех вновь шарахаются как от чумной.
Об экспериментах над накопительной частью как-то даже говорить не хочется. Сколько в свое время убеждали, разъясняли. Вели дискуссии, сами ли работники должны решать об инвестировании в накопительную часть или за них это должны делать работодатели. Остановились, естественно, на последнем, предоставив, однако, некоторый выбор в пользу того, в какой фонд инвестировать, – государственный или частный. Заранее зная, что выберет подавляющее большинство граждан. А что еще они должны выбрать, живя в стране, которая не имеет ни навыков выбора, ни истории частной собственности, ни уважения к ней. К тому же продолжая пребывать в кольце государства, которое поддерживает убеждение, что собственность – дело спорное, сегодня она у тебя есть, а завтра может и не быть.
Нынешние разговоры о судьбе накопительной части выглядят примерно так же: два процента туда, четыре процента сюда. Страна, хоть и живет более десятилетия в так называемой стабильности, по-прежнему не оперирует ни долгосрочными финансовыми инструментами, ни даже просто долгосрочными планами, которым можно доверять. Все живут без горизонтов, финансовым институтам по-прежнему не верят, да у людей и нет для этой веры серьезных оснований, а к государству относятся как к неизбежному фактору типа погоды, но никак не как к помощнику, способному снимать возникающие осложнения жизни. Поэтому два процента или двадцать два процента позаимствуют из накопительной части, обсуждать сейчас, к сожалению, столь же бессмысленно, как и переход на контрактную армию.
Повышение работоспособного возраста госруководителей вызвало неоднозначные комментарии. Нынешний правящий класс цементируют и привязывают к должностям почти навечно, – таков вывод прогрессивной либеральной общественности. Сами политики более рельефны в комментариях, и в сущности, правы, говоря, что можно и в 70 быть хорошим руководителем, а можно и в пятьдесят сойти с ума и довести до сумасшествия подчиненных. Вспоминается Дональд Рамсфелд, вошедший в историю США сначала как самый молодой (43 года), затем как самый старый глава Пентагона. При Буше ему было 74, и он руководил крупнейшим оборонным ведомством мира. И как руководил! Кто-то скажет, да, так руководил, что теперь администрация Обамы по всему миру расхлебывает последствия его руководства. Ну, было бы странно, если бы министр обороны слыл пацифистом, но кому не нравится Рамсфелд, пожалуйста, есть его последователь Роберт Гейтс, которому было 63, когда он возглавил офис.
На это часто любят приводить другой контраргумент. Дескать, там живут дольше. Вон в Японии вообще с шестидесяти карьеры только начинаются, а до того – так, мальчики-подмастерья. Верно. В развитых странах возраст дожития совсем другой, а в России многие вообще не доживают до пенсии. Только в данном случае не пенсионный возраст нужно обсуждать, а общее качество жизни. Возможность людей обратиться к врачу на ранней стадии заболевания; возможность заниматься спортом и дышать чистым воздухом; возможность заменить алкоголь чем-то более привлекательным.
Ах, люди не готовы к повышению пенсионного возраста, любят говорить политики. Конечно, не готовы, если спросить в такой прямолинейной форме. А можно задать вопрос по-другому: хотите ли вы выпасть из жизни и остаться один на один с четырьмя стенами тесной квартиры в 55-60 лет? Или женщинам, тому самому опорному электорату, задать вопрос: вы считаете, что жизнь кончена в 55? И вот тут, можно не сомневаться, ответ будет совершенно другим.
Часто именно пенсия и приходящие вместе с ней одиночество и бедность сводят людей в могилу. В России нет ни традиций социальной вовлеченности, помимо работы, ни планов делать жизнь ушедших на пенсию насыщенной и нужной.
…В Америке есть странное, но очень популярное мероприятие под названием baby shower. Это когда подружки-родственники-знакомые женщины, ожидающей ребенка, собираются и дарят ей подарки. Поскольку в США нет предубеждения делать что-либо заранее, то и дни рождения часто отмечают до наступления самого рождения. Потом ведь всем может быть некогда.
…Мама одной девушки собрала не только подружек самой девушки, но и своих знакомых, вышедших на пенсию. И они преподносили подарки, сделанные своими руками. Многих дарителей девушка вообще едва знала, но она была так тронута всеми этими вещами, в которые пожилые женщины вкладывали душу, собираясь вместе и делая эти подарки…
В России, где уровень доверия между людьми близок к нулевой отметке, нет ни традиций, ни навыков собираться вместе, чтобы делать счастливее себя и других. Редко пенсионеры собираются, чтобы петь, шить, танцевать, просто проводить время за чаем. По большому счету, для этого нет и условий – все помещения сданы в аренду более прибыльным проектам. Никто залов для сборов просто так не отдаст. Продавать вышивки или что-то еще сделанное собственными руками не получится – тут же налетит милиция с налоговой. В России ведь ничего нельзя делать на основе собственной инициативы, только по высочайшему расположению государства.
Так что пусть сидят по своим углам и радуются, что могут свести концы с концами. Потому как размеры пенсий таковы, что о другом уровне жизни речи быть не может. Хорошо, если внуки-внучки есть. А если нет или они далеко? И вглядываются люди в надвигающуюся дату, понимая, что предприятие скоро от них избавится, а нового уже, может, ничего не найти…
Единственным контингентом, кто все время держит в голове пенсию, остаются военные, сотрудники ОВД и приравненные к ним категории. Это понятно: пенсия наступает рано и оказывается, как правило, больше, чем у всех гражданских. Вот мужики и дослуживаются "до пенсии", чтобы, обеспечив себя минимумом на старость, потом уйти куда-то. Только вопрос, куда? В охранники? Много контор в России готовы брать людей после 45-50, а тем более в 60 лет на качественные позиции? Отнюдь, чаще требуются молодые, без опыта, без гонора, без устоявшихся привычек.
Да, ситуация имеет две стороны. Для малых городов пенсия подчас является единственным стабильно получаемым доходом всей семьи. Но для мегаполисов пенсия – это скорее приговор, социальный и финансовый, чем достойный отдых на склоне лет.
Поэтому логичнее говорить о повышении пенсионного возраста для всех. Чтобы люди могли продолжать работать, получать деньги и не ощущать себя изгоями на дожитии.
Но, возможно, у государства нет задачи сохранить людей в активной жизни? Тогда, конечно, только высшим чиновникам позволительно работать на седьмом десятке. Особенно когда они считаются незаменимыми и бесценными для страны.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
