При попытке разобраться в деталях проблема размещения российской армии в целях отражения внешней угрозы неизбежно оказывается трудной для понимания. По этой причине полезно представить силы российской армии разделенными на три линии обороны.
Переднюю линию образовывали лейб-гвардия, гренадеры и большинство армейских частей армии. Изначально все войска распределялись между 1-й Западной армией Барклая де Толли и 2-й Западной армией Багратиона. Когда в мае 1812 г. в Петербурге стало известно о франко-австрийском союзе, была образована 3-я Обсервационная армия под командованием генерала А. П. Тормасова, оборонявшая возможные пути вторжения противника в северной Украине. Всего в трех армиях, включая казачьи полки, насчитывалось только 242 тыс. человек, что составляло едва половину численности первой волны сил Наполеона. Если бы они были уничтожены, война бы закончилась. Не располагая подобными кадрами, было бы невозможно воссоздать армию, способную противостоять Наполеону в ходе войны.
Поскольку, по имеющимся данным, численность российской армии в июне 1812 г. по реестрам составляла 600 тыс. человек, удивительным представляется тот факт, что она могла выдвинуть против Наполеона на передовую менее половины своих сил. В какой-то мере эта ситуация отражала традиционный для российской армии разрыв между числившимися по реестру рекрутами и действительным числом солдат, находившихся на службе. Всегда велико было число солдат, которые были либо больны, либо командированы для выполнения другого рода обязанностей, либо даже мертвы и не вычеркнуты из реестров. Помимо этого, однако, многие войска располагались вдоль других границ. Сюда входили 42 тыс. человек на Кавказе, многие из которых участвовали в продолжавшейся на тот момент войне с Персией. Основную часть составляли 31 тыс. солдат в Финляндии, 17,5 тыс. – в Крыму и южной Украине, и почти 60 тыс. солдат Дунайской армии, возможность использования которых появилась совсем незадолго до начала войны – после подписания мирного договора с Османской империей. Эти войска были не просто многочисленными, но состояли из закаленных в боях ветеранов. Они находились слишком далеко, чтобы принять участие в боях лета 1812 г., однако если бы удалось придать войне затяжной характер, их вклад мог бы оказаться решающим.
Вторая линия обороны была укомплектована резервными подразделениями. Часть этих войск состояла из резервных пехотных батальонов и кавалерийских эскадронов армейских полков. В этот период российский пехотный полк состоял из трех батальонов численностью около 750 человек каждый. С началом войны первый и третий батальоны отправлялись для участия в кампании, тогда как второму батальону отводилась роль "запасного", и он оставался в тылу. Кирасирские и драгунские полки включали пять эскадронов, один из которых являлся запасным. Два из десяти эскадронов полков легкой кавалерии назывались "запасными" и оставлялись в тылу. Задача этих резервных подразделений состояла в том, чтобы пополнять полки, находившиеся на передовой, нести охрану полковых складов, заниматься подготовкой рекрутов, а также (в случае с кавалерией) подбирать ремонтных лошадей и тренировать их.
К сожалению, реальное положение дел было сложнее, чем рисует предложенная схема. Как это часто случалось, лейб-гвардия была исключением из правил. Гвардейские пехотные полки шли в бой всеми тремя батальонами. Помимо этого все русские пехотные батальоны – будь то гвардейские, тяжелой или легкой пехоты – состояли из четырех рот. Из них лучшая носила название "гренадерской", а три остальные – обычно "мушкетерских". Хотя второй батальон линейной пехоты оставался в резерве, его гренадерские роты командировались для строевой службы. Эти роты соединялись в так называемые "сводно-гренадерские" батальоны, полки, бригады и дивизии. Две такие дивизии были распределены между 1-й и 2-й Западными армиями, и обе они сражались при Бородино.
В 1812 г. шел активный обмен мнениями между Д. И. Лобановым-Ростовским и И. Н. Эссеном, последовательно исполнявшими должность рижского военного губернатора, и штабами российской армии по вопросам подготовленности запасных батальонов, из которых состоял гарнизон Риги. Не только оба губернатора, но также и старший военный инженер армии, генерал К. И. Опперман, жаловались на то, что запасные батальоны по природе своей обладают неполной численностью и часто были плохо обучены. Александр I отрицал это, утверждая, что у хороших полков – хорошие резервы и наоборот. Здравый смысл подсказывает, что Лобанов, Эссен и Опперман были правы, по крайней мере отчасти. Весьма вероятно, что любой здравомыслящий командир, отправлявшийся со своим полком на войну, стремился перевести менее подготовленную часть личного состава в запасной батальон, предназначавшийся для несения службы в тылу. Батальон, лишавшийся своей элитной гренадерской роты, по определению становился количественно и качественно слабее. Тем не менее Александр I был прав, настаивая на том, что многие резервные батальоны, служившие под командованием П. И. Багратиона или присоединенные к 1-му корпусу графа П. Х. Витгенштейна в 1812 г. дрались отменнo.
Другая половина "второй линии" русских состояла из батальонов, подготовленных в запасных рекрутских депо, которые изначально были созданы А. А. Аракчеевым в 1808 г. с целью облегчить крестьянам переход к военной службе. В 1811 г., ввиду приближения войны было решено формировать резервные батальоны из рекрутов, почти прошедших подготовку в так называемых депо "первой линии". Эти батальоны стали официально именоваться четвертыми батальонами соответствующего полка. Их кадровый костяк состоял из обер-офицеров, унтер-офицеров и рядовых старослужащих, откомандированных из своих полков для подготовки рекрутов в депо. Четвертые батальоны затем объединялись в резервные бригады и дивизии. В марте 1812 г. вынашивались замыслы по соединению всех резервных подразделений "второй линии" в три резервных армии. Со временем эти резервные армии могли бы усилить позиции М. Б. Барклая, П. И. Багратиона и А. П. Тормасова. В случае, если бы действующие армии были разбиты или вынуждены отступить, у них появлялась бы возможность для отхода под прикрытием армий резервных.
Этому плану не суждено было сбыться, и в реальности резервные армии в 1812 г. так и не были созданы. Одна из причин заключалась в том, что Наполеон продвигался быстрее, чем ожидалось, и российским резервам пришлось покинуть лагери раньше, чем из них успели сформировать армии. Еще более важным обстоятельством являлось то, что в 1812 г. многие резервные батальоны пришлось передислоцировать для передовых оборонительных рубежей. В мае 1812 г., когда в ответ на новую угрозу, исходившую со стороны Австрии, была создана Третья армия Тормасова, в ее состав вошли многие резервные (т. е. вторые) батальоны. Резервные батальоны также включали большую часть 18,5-тысячного гарнизона Риги, равно как и менее крупные воинские контингенты, в задачу которых входила оборона крепостей Бобруйска, Киева и Динабурга. После оставления Динабурга его гарнизон вошел в состав корпуса П. Х. Витгенштейна и защищал подступы к Петербургу.
Между тем из восьмидесяти семи четвертых батальонов, подготовленных в рекрутских депо, двенадцать присоединились к Рижскому гарнизону, шесть сражались под командованием П. Х. Витгенштейна, остальные же вошли в состав отступавших 1-й и 2-й Западных армий. Генерал М. А. Милорадович присоединился к войскам М. И. Кутузова накануне Бородинского сражения, имея при себе большую часть остававшихся в строю батальонов общей численностью 13,5 тыс. солдат. Четвертые батальоны были распущены, а их личный состав пополнил ряды полков М. И. Кутузова. Это был разумный шаг. Рекруты из четвертых батальонов никогда не видели своих полков, частью которых они являлись, и практически не имели чувства полковой солидарности. Кроме того, в сражении нельзя было полагаться на батальоны, укомплектованные людьми, ни разу не нюхавшими пороху. Однако все они имели начальную военную подготовку и, будучи распределены среди ветеранских подразделений М. И. Кутузова, могли послужить для них надежным и ценным пополнением. Кроме того, это позволяло распределить обер- и унтер-офицеров таким образом, чтобы они смогли подготовить всю ту огромную массу рекрутов, которые оказались в армии в результате рекрутских наборов военного времени.
Третьей линией обороны России в принципе являлось все годное к военной службе мужское население империи. За время Отечественной войны в вооруженные силы были призваны более миллиона человек, не считая тех нескольких сотен тысяч солдат, которые уже были в строю к началу кампании. Очень немногие из этого миллиона, однако, приняли участие в реальных боевых действиях в 1812 г.
Ливен Д. Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814. Пер. с англ. А. Ю. Петрова. - М: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); 2012. - 679 с. илл.
Доминик Ливен - британский историк, лектор Лондонской школы экономики и член Британской академии, специалист по теме участия России в наполеоновских войнах.
