22 июня по инициативе писательницы Людмилы Улицкой в интернете стартовал конкурс рассказов о послевоенном детстве, который завершится выходом к 9 мая 2013 года сборника лучших историй. Прочитать самые интересные из них можно будет на сайте издательства АСТ и агентства РИА Новости.
-Ты зачем надеваешь босоножки, дождик ведь.
-Так потому и надеваю, что вода тут же выльется и нога быстро высохнет.
Это обо мне беспокоятся дети: я собираюсь по делам на целый день. Мое объяснение их невероятно смешит. Но ведь правда, дело привычки.
В детстве на каждое лето мне покупали одни сандалии и одно ситцевое платье. И то и другое снашивалось в дым, потому что сандалии были всепогодные, а платье стирали в субботу после бани, и к утру оно было готово к дальнейшей носке.
Сейчас у меня есть туфли, и не одни, юбок-платьев хватает, но на каждый сезон я подбираю что-то одно, "любимое" что ли. Прошлогоднюю юбку не надену, пусть и хорошую. Новую сделаю.
Кстати, это "сделаю" осталось с тех самых пор, с перешиваний и перелицовок всего, что еще не полный хлам. Этим занималась мама, она сама эти платьица "делала" - мне и себе. В пятидесятые годы, когда я посещала детский сад, у меня было штапельное платье старушечьей расцветки, темно-зеленый фон и мелкий горошек, причем подол с одного боку отвисал, видимо ткани было не настолько много, чтобы выкроить детали правильно, вдоль нити, а не поперек. Я это платье сильно не любила, чем и запомнила. Другой особенностью платьев, которые мама шила мне в детстве, было отсутствие карманов. Видимо, за нехваткой времени или ткани опять же. Но ребенок не на все неудобства может посетовать, потребовать карманов - непредставимо. Тем более, что вместо карманов мы, маленькие девочки конца 50-х, использовали штаны. Это нам так повезло: штаны у детей были в виде панталон, с резинкой у колена. Как теплые, "на байке", так и "простые", хлопчатобумажные - их тоже мама шила. Штаны были длиннее, чем платье, и в старшей группе девочки их "подбирали", подкручивали, чтоб не выглядывали. То еще ощущение толстых колец вокруг ног. Но я ведь не о красоте, а о карманах.
Этот жест - подобрать что-то с земли и засунуть за гачу, за резинку - он памятен. Мы так делали. Яблоко недоеденное туда, мелок, маленькую куколку. Однажды по дороге в сад - а в садик мы ходили самостоятельно, причем я даже ездила на автобусе, так вот, видно, в автобусе я и подобрала тюбик губной помады. Естественно, засунула за гачу. На прогулке показала девочкам, они крутили-смотрели и крышку потеряли. В общем, я и без крышки - за гачу. А после тихого часа началось: воспитательница, увидев меня, завизжала, дети замерли, я тоже посмотрела на себя: вся в алом. Помада эта, значит, растаяла и потекла. Панталоны в тот день у меня были ярко-желтые. "Лимонного цвета", как их хвалила моя мама.
Моя мама умела похвалить всякую дрянь. "Ешь, ешь, килька чуть с душком, ароматная... вот каша пшенная - она на воде такая остренькая получается, вкуснотища... картошечка-то с разварочки, хороша, ничего к ней и не надо". Ботинки - "еще крепкие, не промокают", пальто - "как новое, рукава совсем не протерлись". Костюм клоуна, который она мне сшила из матрасной ткани, - "загляденье, а не костюм". И так, казалось, все нормально у нас, хорошо живем.
Когда мне надо было идти в первый класс, встал вопрос о белом фартуке. Первая идея у мамы была - из отбеленной марли, и если накрахмалить... Но она остановилась на кухонной занавеске: хорошая бязь, где у нас хлорка? Ленты в косы она "сделала" из своего старого крепдешинового платья, "благородные ленты"!
Эта нищета (мама врач, отец инженер) в нашей семье не проходила. Когда мне надо было торжественно вступать в пионеры перед лицом своих товарищей, мама сделала мне галстук из куска бордового сатина, аккуратно так руками обметала тряпочку. Уголки сразу скрутились в трубочки, и это было не разгладить.
Ну, тебе уже 10 лет, ты видишь, что есть у подруг, что им покупают, в то же время ты замечаешь, как окружающие уважают твою мать, вообще - семью. И ты спрашиваешь - почему у нас нет этого, того. И получаешь укрепляющий завет:
- Вот как ты видишь богато одетого человека, как входишь в дом, который от добра ломится, - знай: это нехороший человек, это плохой дом. В нашей стране честные не могут быть богатыми.
Радикально, конечно. Но тогда спасало и от зависти, и от преклонения, и от униженности - дружить не мешало. А в случае намека на мой скудный гардероб, я вытаскивала козырь: "Зато мы ездили к морю". Это доставало. Тогда мало кто выезжал в отпуск. Считалось, пустое. То ли дело - люстру купить.
А тоску людей по большим путешествиям утоляло радио. И все самозабвенно пели: на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы.
Работы на рассмотрение писательницы можно присылать до 1 октября по адресу: detstvo-49@yandex.ru, а также на сайт "Сноба" и "Вечерней Москвы".
Текст рассказа предоставлен издательством АСТ
