Оригинал статьи опубликован в британской газете The Times 8 октября 1812 года.
Вчера мы получили от русских известие о битве при Бородине - именно так они называют ту баталию, которую <французы> в восемнадцатом Бюллетене именуют сражением на Москве-реке. В полученном нами сообщении говорится о том, что русские не просто бились на равных, но и победили. Русские искренне полагают, что в результате этой победы все надежды Бонапарта потерпят крах, а сама битва станет для него фатальной. Именно такой вывод следует из донесения главнокомандующего князя Кутузова, которое он отправил с поля боя вечером после сражения. Донесение, уже поступившее к Императорскому двору и доведенное до сведения жителей Санкт-Петербурга, было встречено с восторгом и радостью. Повсюду на улицах видны толпы ликующих горожан.
В ознаменование этого события был устроен салют из ста крепостных орудий, а в величественной церкви Св. Александра Невского был совершен торжественный молебен, на котором присутствовал сам Император и члены Императорской Фамилии. В тот же день князь Кутузов был произведен в генерал-фельдмаршалы вместе с пожалованием ему ста тысяч рублей, а его супруге - портрета Императрицы; при этом каждый солдат, участвовавший в битве, получил по пяти рублей. Лорд Кэткарт (Cathcart) сообщил нашему кабинету министров приятное известие <о победе русских>, при этом данное сообщение вчера днем было официально распространено Министерством иностранных дел <Англии>, а затем в "Extraordinary Gazette" появился более подробный отчет.
Тем не менее, после всего вышесказанного мы с большой скорбью должны сообщить о том, что в полученном нами девятнадцатом Бюллетене <французской армии> утверждается следующее: 14-го сентября - то есть через семь дней после вышеупомянутой великой битвы - французы вступили в Москву.
Теперь наш долг ознакомить читателей с имевшими место великими событиями. При этом, нам пришлось на основании большого количества противоречивой информации провести беспристрастное и довольно-таки кропотливое расследование.
Итак, по крайней мере, не вызывает никаких сомнений тот факт, что французская армия уже вошла в Москву, а Бонапарт обосновался в Кремле - то есть в крепости, расположенной в этой огромной столице. Когда в прошлую субботу мы, ссылаясь на некое частное письмо, впервые упомянули об этой новости, то мы особо подчеркнули, что данная информация может и не совпадать с реальными фактами. Нам трудно было поверить в то, что непосредственный и прямой результат сражения 7-го сентября заключался всего лишь в том, чтобы преспокойно позволить Бонапарту завладеть городом. Трудно поверить, что при захвате города ему удалось избежать сражения гораздо более жестокого, чем он ожидал, или же обойти противника, опасаться коего у него были все основания.
Для того, чтобы сформировать непредвзятое мнение о тех событиях в целом, мы должны не только оглянуться назад, но и посмотреть вперед; не только коснуться событий предшествовавших, но также и тех, которые за ними последовали, а именно - упомянуть о гигантском столкновении противоборствующих армий. Только вчера мы получили от русских сообщение о Смоленском сражении. Похоже, что французы сильно преувеличили важность этой баталии. Скорее всего, русские не собирались делать акцент на обороне именно в этой местности. Они, естественно, опасались того, что их обойдут с флангов и отрежут от главной дороги на Москву. В свою очередь, Барклай-де-Толли мог бы оказаться отрезанным от Багратиона и тем самым подвергнуть свои войска значительной опасности.
Смоленск, а лучше сказать - его развалины, перешел в руки французов. При этом противнику был оказан мощный отпор. В результате, его продвижение было приостановлено на несколько дней. Это сражение не ослабило русскую армию и не расстроило ее планы. Барклай-де-Толли, будучи назначен военным министром, передал командование Кутузову, однако данное обстоятельство, как представляется, не внесло каких-либо изменений в тактические действия <русской> армии, которая медленно, но верно продолжала отступать вместе со своим обозом, боеприпасами, пушками и даже смогла пополнить в Москве свои ряды и увеличить количество артиллерийских орудий. Французы, с той же осторожностью, наступали вдоль Днепра в направлении Дорогобужа, а оттуда - через Вязьму и Гжатск <...>.
Такова диспозиция обеих сторон по состоянию на 4-е сентября - именно с этой даты начинается 18-й Бюллетень <французской армии>. Однако, в этом Бюллетене совершенно не упоминается о рекогносцировке французами русских позиций - объяснение замалчиванию данного факта мы находим в письме лорда Кэткарта (Cathcart): французы были отброшены и понесли потери.
5-ого <сентября> вся французская армия оказалась в пределах видимости русских войск, однако французы решили еще в течение нескольких часов продолжать рекогносцировку местности. Не ранее четырех часов пополудни французы попытались атаковать на левом фланге русских, в результате чего каждая из сторон стала утверждать, что завладела инициативой, захватив при этом у другой стороны некоторое количество пленных и пушек. Но этот бой не был решающим, поскольку обе армии, по-видимому, отчаянно сражались и весь последующий день. Обе армии продолжали активно действовать: с одной стороны вели разведку, стремясь выработать план наступления, а с другой - подвозили резервы и завершали строительство укреплений.
О том, что 200 лет назад писала британская газета о самом Бородинском сражении, читайте полный текст статьи на проекте ИноСМИ Группы сайтов РИА Новости.
