Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты "Дом актера", специально для РИА Новости.
"Кастинг" - так называется пьеса Германа Грекова, написанная в соавторстве с Юрием Муравицким, поставленная актером и режиссером Игорем Стамом (это его режиссерский дебют) в Театре.doc. Спектакль идет с большим успехом и будет даже показан на Дне города: работа впечатлила главу Департамента по культуре правительства Москвы Сергея Капкова.
Подвал Трехпрудного переулка Театра.doc стал на этот раз местом для кастинга некой продюсерской компании, которая ищет актера на роль героя. Режиссер (его играет Игорь Стам), оператор (Константин Гацалов) и секретарша (Екатерина Николаева) осуществляют кастинг. В их лапы попадает молодой актер (Роман Фомин).
Тут стоит вспомнить, что в советское время в мире актеров кастинга не было - говорили "получить роль", "пройти кинопробу". Новейшее время скопировало голливудские и западноевропейские стандарты, но по-своему. Вместо спектаклей в России теперь проекты, а вместо показов и кинопроб - кастинги.
И без того всегда непростой в моральном отношении процедуре отбора актера сегодня добавилось много новых, мягко говоря, сомнительных, обстоятельств.
Одно дело, когда актера отсматривают Ефремов или Эфрос, и совсем другое, когда околокиношные тусовщики, сидя в обшарпанном подвале с любительской камерой, изображают из себя представителей Warner Brothers, а на самом деле опускают несчастных претендентов на роль и беззастенчиво пользуются той неограниченной властью, которую им дают на время продюсеры.
Но вернемся к спектаклю.
Сначала наше сочувствие оказывается полностью на стороне несчастного актера. Вбегает человек, который носится по Москве в поисках работы.
Роман Фомин сумел создать этот эффект потока кастингов в его жизни, марафона без финиша. Он предельно услужлив и все время извиняется: сначала перед стервой-секретаршей, потом перед двумя ничтожествами - режиссером и оператором. От волнения переминается с ноги на ногу, переспрашивает о поставленной задаче.
Задачи же ставятся, прямо скажем, на грани фола, но прикрываются профессиональной лексикой. В какой-то момент мне даже показалось, что этот несчастный актер попал в руки фирмы, снимающей порнографию.
От невинных просьб спеть или рассказать анекдот компания по кастингу переходит к предложениям сомнительным, и игра приобретает зловещие черты.
Актера просят раздеться до пояса, подставляют для ласк секретаршу. "Тебе нравится грудь Памеллы? Так возьми ее за грудь!", - подсказывает режиссер. Актер тупо берет секретаршу за грудь. "Покажи нам, что ты хочешь ее, покажи страсть", - командует снова режиссер. Актер пытается неуклюже изобразить страсть и даже со страху читает монолог Ромео у балкона Джульетты.
Бойся гнева терпеливого человека, - говорят китайцы. Претендент на роль не выдерживает унижений и срывается на бунт, на который способен загнанный человек. Однако на этот раз в прямом и переносном смысле загоняет в угол компанию деятелей кинобизнеса уже актер, размахивая стулом, круша все вокруг.
Нещадно матерясь, он кричит о том, что все вокруг - дерьмо: и ваше кино, и ваши песни - дерьмо, и вы сами - дерьмо. "Я Моррисона слушаю, козлы", - вопит бедняга.
Стая, хоть и зажатая в угол подвала, все равно держится с чувством превосходства: режиссер, вероятно, и не такое видел в своей богатой практике по унижению людей, оператор - промокашка, шестерка при режиссере, полноценный отморозок, его таким отчаянием не проймешь, он понимает, что бунт этот скоро закончится. Придут новые лохи. Секретарша прячется за хилые спины своих подельников.
И, наверное, все бы сошло им с рук, но не повезло компании. За этой сценой наблюдал босс, как потом окажется, не самый главный, но человек с полномочиями.
Все это время актер (Сергей Букреев), сидел в зрительном зале. Босс с фактурой Большого Па подал свой властный голос и заявил, что через пятнадцать минут стая должна "вернуть пацана", поскольку тот ему понравился.
Неожиданный перевертыш - и теперь уже мы наблюдаем за тем, как опускает стаю босс, профессионал этого дела.
Университеты по технологии кастинга он проходил не в съемочных павильонах, а в криминальных разборках. Сеанс перевоспитания начинается с угрожающей фразы: "Я научу вас любить родину". И когда режиссер и оператор уже снимают штаны, готовые на все, только чтобы их не поперли из проекта, возвращается актер, из которого хотят сделать национального героя. Он читает контракт, дающий ему право проводить кастинг. Теперь уже он опускает и стаю, и босса.
В финале спектакля мы видим лицо актера на экране - он стал воплощением национального героя, а за кадром осталась вся технология его возвышения. Глядя на его фальшивую улыбку, мы понимаем: этот устроит всем такой кастинг, что мало не покажется.
Спектакль идет под гомерический хохот зала, хотя, наверное, многие ловят себя на том, что сегодня каждый из нас оказывается в ситуации кастинга.
А уж актеры, занятые в спектакле, отрываются по полной программе. Им есть что сказать. Они-то знают всю подноготную телеиндустрии и самопального шоу-бизнеса.
И если говорить о достижениях этого спектакля, то, прежде всего, стоит отметить именно актерскую игру всех без исключения - лихую, азартную, ядовитую, точную.
Что же касается пьесы, то, несмотря на неожиданные ходы, в какой-то момент текст начинает буксовать, потому что персонажи приносятся в жертву придуманной схеме.
Возможно, поэтому финал с возвышением героя кажется слишком умозрительным, я бы даже сказала, пропагандистским, словно написанным по заказу оппозиции "Единой России".
Когда вместо сатиры вдруг выскакивает "предрассудок любимой мысли", литература мстит, потому что литературе безразличны политические убеждения авторов, но небезразличен человек, который проходит или не проходит испытание, небезразлично осмысление устоев падшего общества, которое затягивает в свой капкан человека.
И те, кто ставят этот капкан, и те, кто в него попадают, одинаково заслуживают и серьезного осмысления, и столь же серьезного обобщения.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
