Нарымские селькупы, они же - "таежные люди", издревле проживали на территории Каргасокского, Парабельского, Верхнекетского и Колпашевского районов Томской области. Сейчас в регионе насчитывается чуть менее полутора тысяч селькупов - за десять лет их численность сократилась на 400 человек. Коренные жители севера области стали забывать родной язык, жить предпочитают не в землянках, а в благоустроенных домах - скоро они могут окончательно раствориться в большом мире и потерять уникальную культуру.
В начале XVII века селькупы (в переводе с селькупского - "земляной " или "таежный" человек) встали на сторону хана Кучума и были разгромлены русскими казаками. Часть селькупов после этого ушла на север на реку Таз (Ямало-Ненецкий автономный округ), а те, кто остались в Нарымском Приобье, стали мирно сосуществовать с переселенцами из центральной части России.
С этого времени селькупы разделились на две территориальные группы - южную (нарымскую) и северную (тазовско-туруханскую). Языковые отличия между этими группами настолько существенны, что носители нарымского и тазовского диалектов практически не понимают друг друга.
Сегодня в Парабельском районе Томской области насчитывается 350 селькупов. Большинство из них давно перебрались в большие деревни, а юрты, где веками проживали их предки, больше напоминают дачи или заимки. Правда, добраться в эти тщательно спрятанные в тайге селения, особенно осенью и зимой, практически невозможно. Дорог нет, а решиться на многокилометровый пеший поход через лес может только настоящий "таежный человек", уверенный в том, что, как гласит народное поверье, его и медведь не тронет, и духи защитят.
Встретимся в офисе
Председатель Парабельского селькупского общества "Колта куп" Юрий Тобольжин встречает нас, приехавших в Парабель (районный центр в 400 километрах северо-восточнее Томска), во дворе своего дома. Сразу разговаривать отказывается. "Встретимся через час в офисе", - строго говорит он и кладет на землю мешок, из которого посыпалась мороженая рыба.
Офис - небольшая комнатка на втором этаже районного отдела культуры - Тобольжин делит с представительницей еще одной национальной диаспоры - немецкой. В 1940-х на север Томской области активно ссылали поволжских немцев. В офисе два стола, компьютеры, стены завешаны многочисленными грамотами и дипломами.
"С 2003 года мы являемся участниками московского фестиваля коренных народов Севера. Наш национальный ансамбль на протяжении нескольких лет занимал там призовые места", - не без гордости говорит Тобольжин и тут же добавляет, что в этом году на фестиваль парабельские селькупы не ездили - несколько лет назад чиновники "свернули" финансирование областной программы по поддержке коренных народов.
Мы с тобой одной крови
Юрий Тобольжин родился в юртах Мумышево (40 километров восточнее Парабели), отец - селькуп, мать - украинка. Говорит, что смешанных браков среди селькупов много, а потому и родной язык мало кто знает. Зато помнят о том, что все селькупы в Парабельском и Каргасокском районах между собой родственники в каком-то поколении.
"Из юрт люди стали уезжать, когда начали закрывать местные школы. Если школа есть - поселок живет, школы нет - все, поселку конец. Раньше мы учились в интернатах, и считалось нормально. Но сейчас люди не хотят отдавать детей в интернаты", - говорит Тобольжин.
По его словам, в Мумышево школу закрыли в конце 1980-х годов. Сейчас там живет несколько человек, и все они работают в национально-промысловом хозяйстве, которым он и руководит. В общем, по сути, живут традиционными для селькупов ловом и переработкой рыбы, сбором грибов, ягод и кедрового ореха.
"В этом году урожай ореха хороший. Только цены упали. В прошлом году за мешок кедровой шишки давали больше тысячи рублей, в этом - только 350", - жалуется Юрий Юрьевич.
А еще Тобольжин поставил в родном селении несколько деревянных домиков - возит туда туристов порыбачить. Традиционные, обложенные дерном полуземлянки, от которых и пошло название "земляные люди", у селькупов давно не в ходу.
"Сейчас рыбалка началась. Ночью неводим, утром перебираем рыбу, потом я отвожу ее в Парабель, закладываю в холодильники. По полторы тонны за ночь вылавливаем... Продаем рыбу в основном в Новосибирск и Томск", - говорит он и тут же вспоминает прежние времена, когда государство помогало селькупам приобретать морозильные камеры, вездеходы - в родные юрты-то на машине не проедешь.
"Раньше нам разрешалось работать на любых водоемах. Сейчас это запрещено. Все наши водоемы, где мы раньше занимались промыслом, выставляют на конкурсной основе. Скажу по себе: чтобы ловить рыбу на тех же водоемах, где мой отец и дед рыбачили, мне в этом году пришлось заплатить 102 тысячи рублей", - жалуется Тобольжин.
Кстати, как рассказала библиотекарь села Нарым Алена Луговская, маленькую рыбку, которую сегодня продают в качестве закуски к пиву, придумали селькупы.
"Мелочь, из которой невозможно ничего сделать, сушили в печке, а потом делали из нее порсу (рыбью муку). Раньше из порсы варили суп, а сейчас маленькой сушеной рыбкой кормят кур. Но если старшие не уследят, детишки все растаскают".
Боги большие и маленькие
Жительница Парабели Ирина Анатольевна Коробейникова - одна из тех немногих людей, кто хорошо знает язык нарымских селькупов. Она часто общается с учеными, помогая им составлять разговорники и словари нарымского диалекта, радикально отличающегося от языка тазовских селькупов - тех самых, что 400 лет назад ушли на север.
"Недавно приезжала лингвист из Японии. Месяц у меня жила. Мы с ней тысячу слов перевели", - рассказывает Коробейникова.
Неизменный интерес ученых вызывают и традиционные верования селькупов. Несмотря на то, что селькупы приняли православие еще в XVIII веке, они продолжают сохранять языческие (дохристианские) религиозные представления и обряды, главной особенностью которых является одушевление окружающих предметов, животных и сил природы. Многие нарымские селькупы и сегодня ходят в лес поклониться покровителю рода, а в дорогу берут с собой оберег.
"У меня две веры. Я и в церковь по праздникам хожу, и в лес... А если куда еду, всегда в дорогу с собой кавалозика беру", - говорит она и поясняет, что это маленький деревянный человечек без лица, он приносит удачу и охраняет от злых духов.
"Бабки ходили в лес по ягоды. В кузовок обязательно оберег клали. Чтобы удача была", - говорит Ирина Анатольевна.
А если удачи не было, деревянного божка наказывали - били, даже в печку могли кинуть. "У него же лица нет, значит и души нет", - поясняет Коробейникова.
Тот, кого нельзя называть по имени
В лесу селькупов охраняет не только маленький безликий кавалоз. "Таежные люди" находятся в особых отношениях с "хозяином тайги" - медведем, которого селькупы, как и многие другие северные народы, считают священным животным.
"Весной в деревню Тюхтерево, где родилась моя мать, выходят медведи ... Нас не трогают, посмотрят и уходят", - говорит Алена Луговская и с улыбкой добавляет, что само слово "корг" ("медведь" по-селькупски) вслух произносить нельзя.
Согласно народному поверью, этот опасный и коварный хищник является предком, прародителем всех селькупов. Вероятно, с этим обстоятельством связан и запрет на убийство медведя. Но если в безвыходной ситуации (в случае нападения на человека) "родственника" убивали, то в былые времена местные жители обвиняли в этом не человека, а убившую животное пулю.
Томский историк-этнограф XIX века Николай Костров в одной из своих работ отмечал, что проживающие на территории Томской губернии русские старожилы совсем "одичали" и стали походить на остяков (бытовавшее до 1920-х годов название селькупов и хантов).
Сто лет спустя ситуация изменилась ровно наоборот - сегодня коренного жителя севера Томской области уже не отличишь от тех, кто приехал сюда после завоевания Сибири. Тем не менее, окончательно своего национального колорита нарымские селькупы все-таки не утеряли, сохранив желание заниматься традиционным промыслом, а также не забывая духовной культуры своих предков.
Помочь "таежным людям" могла бы программа по поддержке коренных народов. Однако в Томской области такой программы нет. Финансирование мероприятий проводится "за счет текущих расходов департамента, да и федерация выделяет небольшие деньги. Так, на 2011 год на поддержку всех коренных народов Томской области (селькупов, хантов, чулымцев, эвенков - всего 3,5 тысячи человек) из федерального бюджета было выделено 4 миллиона рублей.
Кроме того, по словам чиновников областной администрации, существует некоторый конфликт интересов: "представителей коренных народов в первую очередь интересует приобретение технических средств для поддержания традиционных национальных промыслов (лодки, вездеходы, морозильные камеры), но это не в компетенции департамента культуры". В результате работа по сохранению национального наследия сводится лишь к проведению региональных фестивалей и конкурсов.
