В этом отрывке Николай Дурново упоминает и описывает отъезд императора Александра I, факт подписания мира с Османской империей (на самом деле он был заключен еще в мае 1812 года) и московские настроения после Манифеста о всеобщем ополчении.
11 июля (29 июня по ст. ст.)
После полудня я сопровождал полковника Толя в осмотре укрепленного лагеря. С фронта и с правого фланга позиция достаточно хорошо защищена. Имеется, однако, овраг у деревни Щеберы, в котором неприятель может расположиться в безопасности от оружейного или пушечного выстрела со стороны редута, находящегося в нескольких сотнях шагов. Левое крыло очень слабое, однако этого не надо опасаться: более чем вероятно, что неприятель не будет нас атаковать с этой стороны. Эта позиция была хорошо выбрана еще до начала кампании генералом Фулем.
13 июля (1 июля по ст. ст.)
Мы провели все утро в работе. Это начинает мне серьезно надоедать. Я предпочитаю час в день сражаться, чем корпеть над картой Смоленской губернии, что меня еще больше убеждает в неизбежности отступления. Князь Волконский серьезно болен, лежит в постели и не может пошевельнуться. Со вчерашнего утра женщины говорят о его нездоровье. Это досадное начало кампании.
18 июля (6 июля по ст. ст.)
Провели утро в работе, несмотря на приказ, который требовал, чтобы мы подготовились к отъезду. Главная квартира оставалась целый день в Ольшовке. Вечером мы получили известия, повергшие нас в уныние. Император, повидавшись с министром Барклаем, принял решение покинуть армию. Он отправился в путь ночью и увез с собою князя Волконского. Мы получили приказ от его сиятельства отправиться в Великие Луки и ожидать новых распоряжений. Это поистине прискорбно. Что делать? Надо слушаться своего начальника.
19 июля (7 июля по ст. ст.)
Всеобщее уныние воцарилось в нашей Главной квартире. Мы отправились из Ольшовки в Полоцк. Эта древняя столица Витебской губернии в настоящее время населена евреями и поляками, русских почти не встретить. Пообедав в трактире вместе с Орловым, мы отправились повидать полковника Толя. Полагают, что император отправился в Москву, но неизвестно, так ли это. Я провел приятный вечер со своим другом Щербининым.
20 июля (8 июля по ст. ст.)
Мы покинули армию. Прощайте, мои мечты о славе, о битвах, о чинах, орденах и т. д. — мы возвращаемся домой. Нас возглавляет полковник Селявин. Мои товарищи по несчастью — Орлов, Сулима, Сазонов, Вашутин и Вешняков. По приказу князя мы отправились в Великие Луки. В Тучеве довольно хорошо передохнули и остановились на ночлег в Липове. Двигаемся дальше с нашими лошадьми.
23 июля (11 июля по ст. ст.)
С сожалением покинул нашу прекрасную квартиру в Невеле, чтобы продолжить путь. В Гребцах мы передохнули и остановились на ночлег в Сенькове. Это далеко не то, что в Невеле. Блохи нас выгнали из дому, и мы вынуждены [84] были найти пристанище на сеновале, где провели ночь довольно сносно. Там с нами не произошло таких приключений, как с Дон Кихотом на постоялом дворе в Сьерра Морена.
24 июля (12 июля по ст. ст.)
Вступили в Псковскую губернию и к полудню вошли в Великие Луки. Город достаточно велик и населен только русскими. Видишь только своих соотечественников. Евреи полностью изгнаны. Мы надеялись там найти приказ князя, но ошиблись в своих ожиданиях. Это поистине очень неприятно.
27 июля (15 июля по ст. ст.)
Мы узнали сегодня, что подписан мир с турками. Они нам уступили все земли, которые им принадлежали до Прута, и, таким образом, крепости Хотин, Аккерман, Бендеры, Килия и Измаил в нашем распоряжении. Секретарь графа Левенгельма нам принес известие о сражении между корпусами Остермана и Неаполитанского короля, имевшем место неподалеку от Витебска. Победа осталась на нашей стороне. Бригадный генерал Окулов убит. Это был хороший офицер.
30 июля (18 июля по ст. ст.)
Наконец, приказ князя получен. Орлов возвращается к армии. Полковник Селявин, капитан Сазонов, Вашутин, Вешняков и я отправляемся в Москву. Другие офицеры под командованием капитана Сулимы остаются с нашими повозками. Весь день я провел в поисках лошадей. Много раз я обращался к городничему и все без успеха. Там я встретил сенатора Бибикова, отца юноши, с которым я служил в нашем корпусе. Наконец, к 11 часам вечера мы получили лошадей, из числа тех, которые шли через мост. Жители в ужасе: говорят, что неприятель уже в Усвяте. Купцы уезжают вглубь страны.
31 июля (19 июля по ст. ст.)
В полночь мы, наконец, покинули Великие Луки, двинулись в направлении Новгорода, что нам было предписано князем. Нам совершенно не ясно, зачем мы должны делать подобный крюк. Повсюду дают хороших лошадей. В Порхове мы прождали некоторое время. Хорошая погода благоприятствует нашей поездке и скрашивает дурную дорогу и ужасную тряску в телеге. Этот экипаж чрезвычайно неприятен для непривычных людей. Сазонов неважно себя чувствует.
1 августа (20 июля по ст. ст.)
Падая от усталости, мы продолжали свой путь к Новгороду. К вечеру прибыли туда без приключений. Жители собрались на главной площади в ожидании приезда императора, которого ждали через несколько часов. Это нам не помешало сменить лошадей и отправиться в Бронницы. Мы так устали, что отдых был просто необходим. Провели там всю ночь.
2 августа (21 июля по ст. ст.)
Покидая Бронницы, мы повстречали императора. С ним в коляске был граф Толстой, обер-гофмаршал. В Зайцеве встретили графа Аракчеева, который посоветовал нам подождать приказа князя Волконского. Последний заболел и остался в Москве. Вечером курьер нам принес известие, что князь не может покинуть Москву, так как ему очень плохо. Мы решили двигаться далее.
3 августа (22 июля по ст. ст.)
В полночь мы отправились в путь на скверной телеге. Я испытываю муки и готов повесить того, кто изобрел этот проклятый экипаж. Наконец, выехав из Валдая, мы повстречали князя Волконского и вернулись на почтовую станцию. Князь дал мне разрешение съездить на пять дней в Москву, чтобы повидать родителей. Мои другие товарищи по путешествию отправились в Петербург. Я продолжал путь совсем один. Это еще более скучно.
4 августа (23 июля по ст. ст.)
Буквально падаю от усталости. Это мне не помешало продолжить путь так быстро, как только возможно. В три часа я приехал в Тверь, резиденцию герцога Ольденбургского, мужа великой княгини Екатерины. Весь день у меня сильно болела голова. Это жестоко — в свои 18 лет трястись в телеге. Нужно иметь железное здоровье, чтобы это выдержать.
5 августа (24 июля по ст. ст.)
В двух станциях от Москвы я встретил отца и мать, которые возвращались в Петербург. Побыв с ними полчаса, я продолжил свой путь в Москву, чтобы повидать
там своего дядю. В десять часов я, наконец, прибыл в древнюю столицу. Приведя себя в порядок в доме дяди Демидова на Мясницкой, отправился к нему в Немецкую слободу. Был обед, я испытал восхищение, так как не ел несколько дней. Вся московская молодежь облачилась в военную форму. Спешно формируются полки. Мой дядя командует одним из них. После отдыха отправился повидать господ Беклемишева, Хомутова, Обрезкова и свою тетку Петровскую на Тверском бульваре. Там была толпа. Почти что не видно фраков: все, кто может носить оружие, отправляются в новый род войск под названием ополчение. Вечер у госпожи Нарышкиной. Ее дочь Екатерина недавно вышла замуж за генерала Обрезкова и уже беременна. Такова жизнь!
(Продолжение следует)
Источник: 1812 год: военные дневники / сост., авт. вступ. ст. А. Г. Тартаковский ; ред. коллегия: Г. Н. Волков и [и др.]. - Москва : Советская Россия, 1990. - 459, [2] с. - (Русские дневники).
