Минздрав РФ разработал законопроект "О донорстве органов и их трансплантации". Этот документ без сомнения спорный, но необходимый. Действующая на сегодняшний день законодательная база не позволяет российским специалистам в этой области конкурировать со своими западными коллегами, где трансплантация ежегодно спасает не одну тысячу человеческих жизней. О том, как новый закон будет регулировать трансплантацию органов взрослых и детей, почему у российских детей практически нет шансов получить такой вид помощи за границей и есть ли противники данного документа в России, в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Татьяне Степановой рассказал главный трансплантолог России, директор Федерального научного центра трансплантологии и искусственных органов имени Шумакова, академик Сергей Готье.
- Сергей Владимирович, в Минздраве РФ в настоящее время при вашем участии разработан законопроект о трансплантации органов. Каковы основные положения этого документа и принципиальное отличие от ныне действующего?
- Действительно, законопроект "О донорстве органов и их трансплантации" разработан и, возможно, будет представлен для обсуждения до конца года. В настоящее время мы работаем по закону "О трансплантации органов и тканей", который был принят в 1992 году. Он достаточно рамочный и определяет лишь основные положения в области трансплантации. В этом документе, например, вопросы донорства не затрагиваются столь глубоко, сколько требуется обществу для понимания. Если врачи понимают, о чем идет речь, то население относится к трансплантации органов как к нарушению своих прав. Хотя никаких нарушений там нет.
Новый законопроект является продолжением основных положений 47-й статьи закона "Об основах охраны здоровья граждан РФ", который вступил в силу в 2012 году.
Что, на мой взгляд, правильно и современно в новом документе и отвечает тенденциям общемировым - это сохранение "презумпции согласия" (закон, согласно которому любой человек, обречённый на смерть, будет использован как донор, если у него нет письменного отказа). Чем выше общественное сознание, тем чаще страны, в которых проводят операции по трансплантации, переходят с "информированного согласия" (добровольное согласие пациента на изъятие органов) к "презумпции согласия". То есть они исходят из того, что каждый человек, в принципе, морально готов и считает своим долгом отдать свои органы после смерти для спасения других людей.
Несмотря на то, что для взрослого населения сохранена "презумпция согласия", введены различные возможности для того, чтобы закрепить свое прижизненное волеизъявление, которое будет занесено в компьютерную базу медучреждений. К примеру, человек сможет прийти в поликлинику или в больницу и сказать, что после своей смерти хочет стать донором органов или не хочет им стать. Волеизъявление также можно будет поменять.
В предыдущем законе такого не было. Было провозглашено, что если лечебное учреждение на момент смерти человека не знает о том, что человек не хотел быть донором органов, то значит он автоматически становится донором органов.
- Если человек отказался стать донором органов, а ему, допустим, потребовалась пересадка органа, могут ли в таком случае отказать в таком виде лечения?
- Конечно, нет.
- Почему в развитых странах трансплантация развивается быстрее, чем в нашей стране?
- Потому что им с детства разъясняется, в частности, аспект посмертного донорства. Мы о посмертном донорстве узнаем только тогда, когда у нас случилось несчастье, и никогда не задумываемся о том, что органы одного человека, которого уже нельзя спасти, могут продлить жизнь как минимум пяти человек.
В Испании, кстати, очень сильно развита трансплантация прежде всего за счет высокого уровня общественного сознания.
- Как вы думаете, можно ли в России узаконить информированное согласие на изъятие органов? Возможно, тогда у людей будет больше доверия к врачам...
- Я не знаю, может быть. Хотя, как я уже говорил, большинство развитых стран стали использовать презумпцию согласия. В то же время могу привести в пример Украину. Там с презумпции согласия перешли на информированное согласие. Это привело к тому, что теперь у них практически нет трансплантации от посмертных доноров, хотя родственное донорство у них практикуется.
- Как регулируется законопроектом донорство в отношении детей?
- В отношении детей принят беспрецедентный шаг. Как вы знаете, в 47-й статье основ законодательства в сфере здравоохранения, посвященной донорству, написано, что если речь идет о донорстве до 18 лет, то здесь вводится принцип информированного согласия только родителей. Потому что, как только стали говорить о детском донорстве, появилась куча глупостей в СМИ и интернете, что сейчас всех детей из детдомов по согласию законных опекунов разберут на органы. Чтобы полностью исключить такой механизм, в законе прописано, что изъятие органов у детей можно только с согласия его родителей. Если у ребенка нет родителей, значит он не рассматривается как возможный донор органов.
- Ни для кого не секрет, что сейчас российские дети едут за таким видом лечения за границу. Решит ли этот законопроект проблему детской трансплантации?
- Вы знаете, сколько детей едут за границу за трансплантацией? Пять детей за год, может даже меньше.
Проблема заключается в том, что зарубежные клиники с большим трудом принимают наших детей, потому что у них есть свои дети, которые ждут эти детские органы.
Я член комиссии по отправке наших детей для лечения за рубеж. Раньше их отправляли в клинику Бергамо в Италии. Кстати, наша Вера Смольникова была спасена лишь потому, что Владимир Владимирович Путин лично договорился с Берлускони. Хотя они не должны были брать ее на лечение, потому что донорское сердце, которое появляется в Италии, сначала должно не понадобиться по листу ожидания в Италии, затем рассматривается весь Евросоюз и только потом иностранные дети. Поэтому в основном наши дети не дожидаются донорских органов. Ни одна страна не обязана в ущерб себе организовывать трансплантацию органов представителям другой страны. Каждая страна должна делать это за счет собственных ресурсов.
В Испании существует закон, по которому гражданин этой страны, выезжая за рубеж для трансплантации органа, нарушает закон. Если он выезжает за рубеж и там становится донором, он также нарушает закон. Это очень важный закон, потому что мы знаем, что из стран Восточной Европы многие малоимущие граждане едут за рубеж, в частности, в Турцию, Азербайджан или Колумбию для того, чтобы отдать свою почку и стать там донором. Для жителей Молдавии, к примеру, это достаточно распространенная практика.
- Каковы потребности в детской трансплантации в нашей стране?
- Потребность в трансплантации печени для маленьких детей где-то 100 человек в год на всю Россию, и мы эту потребность полностью покрываем за счет взрослых доноров, сердца - меньше в два раза. Но для того, чтобы ребенка послать в какую-либо страну, нужно, чтобы этого ребенка правильно оценили врачи, правильно поставили диагноз. От выявления заболевания до оценки дальнейшего прогнозирования лечения проходит так много времени, что обычно эти дети не доживают до заключения о том, что им нужна трансплантация. Поэтому у нас и выявляются лишь единичные случаи. Это говорит в первую очередь об уровне медицины в регионах, который нужно срочно поднимать. И, конечно, с ростом уровня образования и возможностей диагностики этих детей станет больше.
- Какую реакцию РПЦ на новый законопроект вы ожидаете, она вас поддержит?
- Я думаю, да. Хотя не все священники разделяют принципы органного донорства. Тем не менее патриарх Московский и всея Руси Кирилл считает, что посмертное донорство является богоугодным делом.
