Константин Богданов, обозреватель РИА Новости.
Год назад всю Европу всколыхнул двойной теракт: взрыв в самом центре норвежской столицы Осло и хладнокровный расстрел участников молодежного слета на острове Утёйа унесли жизни 77 человек.
"Герой" этой скандальнейшей истории, идейный борец за "традиционные ценности" Андерс Беринг Брейвик, находится под судом и стойко противится упрямым попыткам норвежских властей объявить его душевнобольным. В том случае, если это все-таки будет проделано, придется констатировать нежелание европейского истеблишмента смотреть в глаза очевидной проблеме - возможному подъему новой, после 1970-х годов, волны терроризма.
Назначить невменяемым - и дело с концом
Попытки записать Брейвика в сумасшедшие начались буквально сразу же. Первая же экспертиза, назначенная осенью 2011 года, показала, что идейный террорист страдает от параноидальной шизофрении.
Ну и славненько, казалось бы: больной человек, что с него взять? Однако защита террориста сопротивляется, и по весне 2012 года окружной суд Осло назначает повторную экспертизу, и ее выводы в корне отличны: Брейвик на момент совершения теракта был абсолютно вменяем и прекрасно сознавал, что делает.
Обвинение с такими выводами соглашаться не желает никак, и уже в июне потребовало даже не признать Брейвика невменяемым, а сразу поместить его на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Самое трогательное, что представитель обвинения роскошно оговорился: у него самого, мол, нет полной уверенности в невменяемости Брейвика, но он будет настаивать именно на этой трактовке.
Трудно вступаться за убийцу, хладнокровно отправившего на тот свет 77 человек, но тут вспоминается невеселая шуточка советских времен, заканчивающаяся фразой "ибо только невменяемый человек может критиковать советскую власть".
Да и то: что еще делать прокуратуре, если этот бесчувственный идейный социопат со всей своей берсеркерской дури врезал чуть ли не в самое больное место современной Европы?
Наследник "красной армии" и "красных бригад"
Положим, не Андерс, но Андреас в истории европейского терроризма уже был. Андреас Баадер, Ульрика Майнхоф, Хорст Малер и Гудрун Энсслин - имена лидеров "Фракции Красной Армии" (левацкой террористической организации) сорок лет назад не сходили с уст жителей Германии.
Четыре года убийств, ограблений, поджогов и взрывов закончились в 1972 году поимкой лидеров "Фракции" и их помещением в тюрьму. "Красноармейцы" стали своего рода культовыми персонажами, за них заступались и пытались понять их мотивы ведущие представители европейской "творческой интеллигенции": Жан-Поль Сартр, Генрих Бёлль, Райнер-Вернер Фассбиндер, Гюнтер Грасс и многие другие. Их "подвиги" вдохновляли террористов и в других странах: итальянские "красные бригады", прославившиеся в 1978 году похищением и убийством премьера Италии Альдо Моро, появились примерно тогда же.
После очень странного самоубийства Ульрики Майнхоф в мае 1976 года оставшиеся на свободе наследники "красноармейцев" устроили в июле-октябре 1977 года целую волну терактов, вошедшую в историю как "Немецкая осень". Однако звучавшие требования освобождения лидеров привели лишь к еще более странному тройному самоубийству Баадера, Энсслин и их соратника Яна-Карла Распе 18 октября 1977 года.
По мнению целого ряда исследователей, в той истории слишком много концов не сходится с концами. Вообще, тенденция к внезапным смертям фигурантов резонансных политических скандалов не может не настораживать. Тут можно даже Ли Харви Освальда вспомнить.
Только и остается выразить надежду, что этот длинный список не будет пополнен Андерсом Брейвиком: смазанная концовка трагической истории, исполненная недосказанности, только поспособствует дальнейшей мифологизации убийцы 77 человек. А ведь история эта легко ложится в общий ряд классического западного террора второй половины XX века, и в этом смысле Брейвик - уже часть этого мифа.
Некоторые части так называемой "Европейской декларации независимости 2083 года" (сводного документа, выражающего взгляды Брейвика) в значительной степени, порой даже текстуально, восходят к манифесту "Индустриальное общество и его будущее", составленному в 1995 году известнейшим анархо-либеральным террористом Теодором Качинским ("Унабомбером").
Качинский рассылал по почте бомбы с 1978-го до 1995-й. Он сформировался в среде протестного университетского движения 60-х - то есть до известной степени был собратом "краснобригадовцев и "красноармейцев" в их бессмысленной и беспощадной "борьбе с системой", хотя и придерживался несколько иных социально-политических взглядов.
Тем интереснее возвращение норвежского террориста к мотивам детей обобщенного 1968 года, разочарованных несостоявшимися переменами и нарастающей реакцией. Ультраправый антимарксист по форме, Брейвик следует именно леворадикальной террористической традиции Европы, и в этом смысле - действительно плоть от плоти ее земли и ее культуры, умеющей бросить вызов властям тогда, когда они принципиально не желают слышать.
Проблема есть, а слова нет
Брейвик не скрывает, что смысл его действий - борьба против властей, которые, как он полагает, фактически сдают Европу "культурно чуждым" мигрантам (в первую очередь, мусульманам). И это создает огромную сложность.
Потому что проблема интеграции мигрантов в европейский социум есть - а слово для ее обозначения в приличном лексиконе до недавнего времени предусмотрено не было. В ватной тишине отчетливо звучат лишь выстрелы Брейвика.
Европа уже не успевает переваривать толпы мигрантов, носителей "нетрадиционных" для нее культур. Причем если в условиях длительного периода экономического роста проблема носила в значительной степени психологический характер, то сейчас ситуация все сильнее приобретает вполне материальное измерение.
В условиях мирового финансового кризиса отягощенные хроническим бюджетным дефицитом европейские державы продолжают тянуть на себе огромные социальные выплаты мигрантам и их семьям. Притом что процент безработных (в т.ч. принципиально безработных) среди них всегда был довольно высок, и меньше не становится. Это начинает вызывать раздражение коренного населения, которое совершенно справедливо ставит вопрос о том, почему их налоги (немаленькие, к слову) тратятся подобным образом.
Экономический бум обычно гасит ксенофобские настроения, но стоит только полыхнуть кризису - и любой режущий расходы и считающий каждую копейку тут же готов попрекнуть куском бесплатного хлеба "понаехавших дармоедов". Жесткая риторика истеблишмента "старой Европы" в адрес погрязшей в долгах Греции - это, в сущности, своего рода вытеснение внутренних проблем, на которых до недавнего времени лежало жесткое табу.
Но, прилепив Брейвику клеймо "невменяемый", проще простого загнать всю критику текущей политики в отношении мигрантов в маргинальное, а то и откровенно криминальное гетто.
В интернете есть замечательный принцип, именуемый "законом Годвина". Согласно нему, в любой достаточно напряженной дискуссии по животрепещущему вопросу рано или поздно употребят сравнение с Гитлером или нацистами. Проблема неассимилирующихся мигрантов Европы рискует заполучить себе в наследство условный "закон Брейвика": любой человек, поставивший вопрос о полной интеграции мигрантов в традиционную культуру страны пребывания и о сокращении социальных пособий для них, тем самым подставляется под сравнение с норвежским убийцей.
И это только одна сторона медали. Резкая реакция коренного населения на "бездействие" правительств, потенциально способная породить ультраправый терроризм в отношении мигрантов, по системным соображениям обязана вызвать ответ со стороны диаспор. Так в свое время в США появилась группировка "Черные пантеры", сделавшая ставку в том числе и на силовую защиту интересов жителей черных гетто.
В сущности, первые ростки терроризма на европейских мигрантах уже взошли. В июле 2005 года радикальные исламисты-смертники из числа британских граждан пакистанского происхождения устроили три взрыва в лондонском метро и один - в автобусе, убив 52 человека и ранив свыше 700.
Это пока еще внешняя реакция мирового "террористического интернационала" на поведение Британии в иракской кампании США и "войне с террором". Но до перехода к городской войне по внутренним причинам тут уже остается всего ничего.
Тревожное будущее чистого разума
Есть для проблемы слово, или нет его - а решать ее европейским политикам придется. Если, конечно, нет желания превращать вверенные страны в площадки для силового выяснения отношений между радикально настроенными коренными жителями и не менее радикально настроенными группировками диаспор. Причем не ради какого-то неимоверного конкурентного преимущества, а в угоду доводам чистого разума, с некоторых пор, ко всему прочему, радикально же противоречащим состоянию типовой европейской казны.
И дело потихоньку дошло до того, что раздраженная критика "мультикультурализма" (но пока еще не социальных выплат из бюджета, хотя это и неявно подразумевается) зазвучала из уст европейских лидеров первого эшелона, таких как Ангела Меркель, Николя Саркози и Дэвид Кэмерон.
Сделать вид, что ничего не происходит, уже не выйдет. История подсказывает, что на фоне экономических неурядиц социальные, этнические и религиозные противоречия обостряются и зачастую даже застилают прочие, куда более реальные проблемы.
В глобальном же мире подобные нарушения социального баланса даром не проходят. Всё как и прежде: богатые становятся еще богаче, а бедные еще беднее. Если ваша страна устроена не так вольготно для бизнеса и безопасно для жизни, как у ваших конкурентов, - у вас проблемы: мобильные "новые кочевники", мотор современного интеллектуального бизнеса, без сожаления снимутся с места и уйдут к другим пастбищам.
Деньги, как и кадры новой экономики, исключительно пугливы и способны сравнительно легко избрать пристанищем Нью-Йорк или Калифорнию вместо Лондона и Баварии. Возвращать их оттуда станет Европе куда дороже, чем удержать на месте.
В сущности, выбор невелик: экономически неподъемная абстракция "мультикультурализма" или собственное будущее Европы как игрока планетарного уровня, способного к опережающему развитию. А если этот вопрос не разрешить отчетливо, то новые брейвики себя ждать не заставят. Вне зависимости от того, что потом напишут в справке судебной экспертизы об их вменяемости.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
