ВОРОНЕЖ, 22 июн - РИА Новости, Алексей Андреев. Гвардии подполковник Павел Арчаков из Воронежа провел на передовой 1200 дней, пройдя боевой путь от Бреста до Праги. Он износил восемь пар сапог, трижды был контужен и ни разу не ранен, уже в 22 года он закончил войну. А началась она по дороге на Брест.
В ожидании войны
Арчаков мечтал об армии с детства. В начале 1940 года шестнадцатилетним мальчишкой написал письмо наркому обороны СССР маршалу Тимошенко с просьбой зачислить его в ряды Красной Армии.
"Я призывного возраста не достиг и получил отказ. Но 5 мая 1941 года меня вызвали в райвоенкомат и, не дав попрощаться с родителями, в машине отправили на станцию "Нижнедевицк", оттуда на поезде - в Орел", - вспоминает Павел Максимович.
Так он стал курсантом Орловского военного училища. Там, на ускоренной подготовке, Арчакову приходилось вставать в пять утра и ложиться в одиннадцать вечера, часто поднимаясь по тревоге.
"Когда в Орел приехали, второкурсники говорили, что война вот-вот будет. О неизбежности войны мы давно знали: не зря же еще в 1939 году для подготовки командного состава в стране открыли 140 военных училищ, где готовили по всем специальностям", - говорит Арчаков.
Через месяц с небольшим батальон Арчакова отправили из Орла на Слуцкий химический полигон, где бойцы готовились к защите от воздействия химоружия. Оттуда 21 июня по тревоге батальон подняли и отправили к Бресту.
"Бабушки говорили нам: "Куда вы? Там же война будет!" Нам летавшие на наших "Чайках" со звездами немецкие летчики до этого все время руками махали, а тут стрелять начали. Идет батальон по дороге, слышит шум самолета с немецкой стороны и - прятаться на обочину. Немец пролетит на "Чайке", даст пулеметными очередями по дороге, а ответить ему нельзя - команда была "Не стрелять! Провокация", - говорит Арчаков.
По его словам, эти самые самолеты полетали 22 июня над нашими военными аэродромами, а потом поднялись "Юнкерсы" и все разбомбили.
Если б война началась не 22 июня, а позже, батальон, в составе которого был Арчаков, подошел бы к Бресту. А так он остановился в 50 километрах от него и перекрыл дорогу от города Кобрин на Украину. Бойцы приняли присягу 24 июня, а на следующий день вступили в бой у реки Ясельда.
"Мы заняли оборону в одном из оросительных каналов у моста через реку. Видим - сначала два мотоцикла немецких подъехали. С пулемета наш берег прочесали, под мост глянули и обратно уехали", - рассказывает Арчаков.
Потом уже к мосту подъехали три машины. Немцы вышли, заглянули еще раз под мост, увидели там взрывчатку из связанных гранат и открыли огонь по берегу. У каждого из немцев было по пять-шесть рожков с патронами, вступать с ними в бой с винтовками было бессмысленно.
"Наши командиры, воевавшие в финскую, прошедшие Испанию и Халхин-Гол, подождали, пока очереди стихнут, и подняли нас в штыковую... Дали мы им прикурить!" - вспоминает Арчаков.
Немцы убежали, бросив даже раненых. Наши бойцы забрали их оружие, фляги с ромом, документы, забрали своих раненых и пошли отступать, рассказывает он. Трофейные автоматы отдали жителям местных деревень - те уже собирались в партизаны. Раненых в деревнях по домам оставили. Потом ни одного из них не встретили...
За нами Москва!
"Настроение в начале войны было: "Разобьем врага на его территории!" Подъем был такой, что... Но техники, как у немцев, у нас не было. Винтовок не хватало, бывало одна на двоих... А СВТ (самозарядная винтовка Токарева) такая, что чуть песочек попал или дождик, все, бросай ее!" - рассказывает Арчаков.
Командный состав советских войск нес в первые дни войны огромные потери. Арчакова с его боевыми товарищами решили доучить на командиров и отправили в Воронеж, куда перевезли все училища из западных областей. Но поскольку немцы оказались к тому времени в 100 километрах от Москвы, из бойцов сформировали три курсантских бригады.
Они отработали строевую подготовку, вышли 7 ноября на парад, а после - сразу на вокзал и под Москву на станцию "Павшино". Сражался Арчаков у деревни Крюково.
"Немцы цеплялись за Крюково: отсюда они уже видели Москву. А Москва была нашей надеждой, поэтому за нее мы стояли насмерть - и не столько по приказу, сколько по зову сердца", - вспоминает Арчаков.
В Крюково советские войска ворвались утром 7 декабря 1941 года. Полтора дня шла битва в деревне, и немцы не выдержали. Наши перешли в наступление.
У Арчакова до сих пор перед глазами виселица в Волоколамске, на которой висели пять парней и три девушки, горевшая волоколамская школа с нашими пленными и рядовой Андрианов, догнавший и задушивший фашиста, выстрелившего из автомата по прятавшимся в подвале женщинам.
А 31 декабря в бою за деревню Захарьино Арчакова контузило. Очнулся он в деревенской бане среди раненых.
Родился в рубашке
Из 1418 дней Великой Отечественной войны Павел Максимович был на передовой 1200 дней, из них 923 дня - как комвзвода сначала 264-й, а затем 48-й гвардейской дивизии. Всего Арчаков прошел от Праги до Бреста 12 тысяч 665 километров.
Артиллерийской разведке, где служил Арчаков, за линию фронта ходить приходилось часто, но "языка" брать не разрешалось. Узнавали сосредоточение войск, тылы, штабы, связь. Отмечали на карте и передавали эти сведения по рации.
По словам Арчакова, после Москвы куда его только не бросало. На его боевом пути были освобождение Харькова, Курская битва, форсирование Днепра, освобождение Белоруссии, штурм Кенигсберга (сейчас - город Калининград), взятие Пруссии, Берлин...
Он вспоминает, как в бою за деревню Михайловка Кантемировского района Воронежской области снарядом снесло угол хаты. На печи - женщина рожает. Командир взвода пехотной разведки приказал бойцу Василию Перепелицыну принять роды. Боец перетянул лямкой от противогаза родившейся девочке пуповину и побежал догонять своих. В соседнем селе ему оторвало руку по локоть. Спустя 40 лет ветераны войны выступали в Михайловке. Не успел Перепелицын договорить, как поднялись бабушка и женщина - те самые...
Арчакова ни пуля, ни граната, ни снаряды не брали. Получил только три контузии - и все. На его кителе - более 40 орденов и медалей, среди которых три ордена Отечественной войны, два ордена Красной Звезды, три медали "За боевые заслуги", медали "За отвагу", "За оборону Москвы", "За взятие Кенигсберга", "За взятие Берлина". Китель тяжелый, Павел Максимович поднимает его с трудом.
"Самые дорогие: "За оборону Москвы", "За взятие Кенигсберга", "За взятие Берлина". Они говорят о том, где я воевал", - говорит Арчаков.
Дороже наград - только полученная 24 июня 1941 года на присяге капсула с личными данными.
"Мы называли ее "смертник", - говорит Арчаков.
Любовь
"У меня было за спиной девять классов. По послевоенным временам - профессорское образование", - рассказывает Арчаков.
Он пошел в Ленинградское высшее военно-политическое училище имени Энгельса на артиллерийское отделение.
Первый отпуск после войны Арчаков получил в августе 1945 года. Приехал из училища к маме домой в Синие Липяги Нижнедевицкого района Воронежской области. Отправился к семье погибшего однополчанина рассказать о его гибели, а там познакомился с одной из пришедших послушать его рассказ девушек.
Через пять дней Арчаков уехал, а потом год и четыре месяца писал Маше письма на длинных лентах для самописцев - другой бумаги не было.
Увидел Машу второй раз Арчаков 31 декабря 1946 года. Просидели за столом друг напротив друга всю новогоднюю ночь, а наутро повел Арчаков Машу в сельсовет расписываться.
"Секретарь, не пришедший в себя после празднования, нацарапал нам "Свидетельство о браке №1". Рука его дрожала, и прочитать написанное было трудно", - вспоминает Арчаков.
Родителей невесты Арчаков поставил перед фактом - мол, беру вашу дочь в жены и увожу. Сначала поехали на Крайний Север, где служил, затем - в Белоруссию, а потом и в Воронеж, куда Арчаков перебрался в 1960 году, уйдя в отставку подполковником. В Воронеже он устроился модельщиком на завод имени Дзержинского, где трудился до 1994 года. Делал деревянные модели деталей от тепловозов, по которым потом изготавливались настоящие.
"Ведро могу сделать, печку выложить, швейную машинку отремонтирую... В квартире вся мебель - моих рук", - говорит Арчаков и показывает на книжные шкафы, сервант.
И жена его Мария Федоровна тоже на все руки мастерица была. Прожил Павел Максимович с ней 61 год.
Он жив
Сейчас Арчаков живет один. Перенес операции на глазах, плохо видит, плохо слышит. У него на столе - фото старшего правнука Ромки. В свои 11 лет он настоящий богатырь: рост - 175 сантиметров, занимается регби в клубе "ВВА-Подмосковье".
Кроме фото Ромки на столе Арчакова - архив личного состава воронежского добровольческого полка, другие военные документы. Павел Максимович возглавляет областной совет ветеранов-однополчан. Он собрал историю всех частей и соединений, воевавших на воронежской земле, отыскал более 870 боевых товарищей, открыл 36 школьных музеев.
Недавно, перед Днем Победы, Арчакову сказали, что в деревне Середа Шаховского района Подмосковья нашли его имя в братской могиле. В книге памяти написано: "Арчаков П.М. красноармеец. Умер от ран в феврале 1942 г. в ППГ 653. Похоронен: братская могила на гражданском кладбище в с. Середа Шаховского р-на. Осн.: Паспорт захоронения Шаховского района".
Как это случилось? Павел Максимович думает: может, там лежит другой боец, у которого нашли домашний адрес Арчакова - они же менялись адресами тогда, чтобы было, куда письмо послать, сообщить о погибшем товарище...
А он жив! Тринадцатого июля ему исполнится 89 лет.
