Вячеслав Полунин - человек мира, живущий на несколько стран и "забредающий" со своими спектаклями в самые экзотические уголки мира, снова посетил Москву. На этот раз - чтобы представить 3D киноверсию "сНежного шоу". Полунин редко общается с журналистами, его стихия - не слова, а жесты, мимика, пластика тела, но РИА Новости удалось побеседовать с артистом и даже выведать, как в его театр попадают люди с улицы, где его "место силы" и что растет в его Черном саду под Парижем. "В разведку" ходили Светлана Вовк и Ирина Гордон.
- Клоун – это профессия или состояние души? Этому особому взгляду на жизнь можно научить или с этим нужно родиться?
- Клоун - непростая штучка. Там столько слоев, потому что есть клоун-философ, клоун-сумасшедший, клоун-доктор, клоун-поэт. В простое понятие "профессия" клоун уместиться не может. Я вот, например, собираю в свою команду друзей только счастливых людей. Иду по улице, вижу - идет счастливый человек, прямо из глаз искры сыплются. Я ему говорю: "Здравствуй, счастливый человек! Пойдешь ко мне в театр?". И очень часто такие люди остаются и работают со мной в спектакле много лет, потому что это не спектакль по сути, а разбрызгивание радости жизни и счастья, которые есть в нас, захват этим состоянием всего зала. Поэтому клоун - это, конечно, не профессия, а философия.
- То есть в вашем театре есть люди, которые не обучались актерскому мастерству, просто пришли с улицы?
- Конечно, очень много таких. Во-первых, несколько десятков людей по всему миру вовлечены в мои постановки. Я приезжаю в какую-то страну, и у меня сразу десяток учеников появляется, которые потом со мной ездят по миру. В России, думаю, больше 20 человек, которые работают в спектакле время от времени - то один, то другой. Начиная от моих старичков: Коли Терентьева, Роберта Городецкого - и заканчивая теми, кто только что прошел первый урок. Под Парижем я делал "Цветной фестиваль" и ко мне полтора десятка студентов туда прилетели со всей Сибири, они замечательно выступали в этом проекте.
- Чему вы учите артистов на ваших мастер-классах?
- Ой, ничему не учу. Я рад всегда встрече с ними, и мы вместе отправляемся в невероятное приключение. Единственное, что я делаю - открываю шоры, их головы, чтобы они видели мир, любили его и радовались этому.
- Есть у вас какое-то "место силы", куда бы вам всегда приятно возвращаться, где вы подзаряжаетесь энергией?
- Наверное, много таких мест. Сейчас это Москва, Лондон, Париж и Нью-Йорк, потому что есть четыре больших проекта, которые одновременно развиваются в этих городах, и я между ними мечусь. Теперь еще и сибирский проект, я каждую осень делаю "Транссибирский экспресс".
- Вы не назвали Санкт-Петербург среди этих городов. Почему?
- Теперь, с прошлого года, и Петербург - когда я туда вернулся со своим спектаклем, мы играли в потрясающем Михайловском театре. И теперь с новым культурным руководством этого города, вроде бы, намечаются какие-то интересные проекты. Если пойдет так дальше, то, думаю, начну каждый год приезжать и в Петербург.
- У вас была собственная концепция Новой Голландии. То, что там в результате сделали, вам понравилось?
- Я люблю делать проекты, всегда кучу их отправляю – мало ли, может, кому пригодится, или меня притащат, или используют для чего-то другого. Что там происходит с Новой Голландией, я пока не знаю.
- Но от площадки там не отказались бы?
- Я бы с удовольствием включился в этот проект, потому что это одно из удивительных, таинственных мест в Петербурге. Этот остров - удивительной красоты, нереальное существо, которое нужно раскрыть. Я бы с удовольствием в этом поучаствовал.
- Какой из российских театров вам сейчас ближе всего по духу?
- Мне всегда были ближе визуальные театры, потому, что я сам занимаюсь тем, что ускользает от слова, это моя любовь - необъяснимый театр, настроения, тайны. Поэтому, конечно, это типа "Ахе", Петра Мамонова я очень всегда любил, Антона Адасинского с его театром Derevo. Вот такие они - мои родственники.
