Когда Богу на небе скучно,
он открывает окно и смотрит на парижские бульвары
Генрих Гейне
В Париж можно влюбиться, даже ни разу в нем не побывав.
О нем мечтают, внимательно разглядывая карту и отмечая про себя: "Так, вот это остров Ситэ! Ага, а это пляс Л`Этуаль. Отсюда по набережной Сены через мост Александра III к Парижской военной школе..."
Франция начинается с "Трех мушкетеров" и первой записи в дневнике "Не был на уроках". Да и как на них быть, если в кино в то же время новая комедия с Ришаром и Бельмондо?!
Франция - это "Марсельеза", это удивительное волнение, которое испытываешь, когда стоишь 21 августа 1991 года на площади перед Белым домом, а французский посол, выступая перед тобой и сотней тысяч других москвичей, говорит: "Цвета наших знамен одинаковы, и нет более близких стран-друзей, чем Франция и Россия".
Можно зачитываться французской историей, где каждый раздел, как роман, можно покупать французский сыр и - как бы так аккуратнее выразиться - упиваться французским вином, пусть и купленным по российской тройной цене и произведенным непонятно где. Можно "до дыр" смотреть французское кино, как то самое и нестареющее с Ришаром и Бельмондо (и Делоном, и Депардье, и Аджани конечно же), так и новое, и ежегодно записываться на курсы французского языка, чтобы иметь возможность хотя бы иногда перед зеркалом сказать простенько и без акцента: "Господа! Я не ел шесть дней! Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы!".
В Париж можно ехать полжизни. Так вот устроена эта половина жизни - то железный занавес, то денег нет, то Турция с Египтом подманят солнцем или Питер - потому что ну как не поехать в Питер! А денег опять нет... Но рано или поздно полжизни проходит, и вот ты стоишь перед демоном-искусителем, пусть в данном случае он - это она, менеджер турагентства, реализующего наши мечты, и думаешь: "Сейчас или никогда!".
В Париж, в Париж, увидеть Париж и... Еще раз увидеть Париж! Как же нам хочется, чтобы окно в Париж открылось и не закрывалось больше никогда! Мы едем во Францию поездах, машинах и велосипедах, летим на самолетах, мы идем пешком, кратко останавливаясь на обед в Варшаве, Берлине и Брюсселе. Мы входим в столицу Пятой республики со стороны Пер-Лашез и сразу лезем на Монмартр, откуда ночным автобусом несемся в свой пансион на Монпарнасе, в дом, построенный по проекту барона Османа (при участии императора Наполеона III). Иногда нам разрешают пожить в мансардах, впервые спроектированных архитектором Мансаром, и мы всегда ходим по вычерченным, как по линейке, рю, бульварам и авеню.
Однажды мы забираемся на башню Эйфеля и вдыхаем на разных уровнях сладковато-пьянящий воздух французской столицы, а вечером, свесившись с тремя фотокамерами с бортика прогулочной баржи, неторопливо идущей от Эйфеля до Собора и обратно, и - Боже, какой там закат! - пытаемся зафиксировать быстро летящие секунды нашей парижской жизни. Остановись мгновение, ты прекрасно!
Мы напеваем вальс "Под небом Парижа", до слез знакомый каждому родителю выучившего назло всем обстоятельствам свое чадо в музыкальной школе по классу аккордеона и какой-то микс из Эдит Пиаф, Мирей Матье, Шарля Азнавура, Джо Дассена, Патрисии Каас, Сержа Лома, Поля Мориа и далее, далее, далее…
Фанера не летает, "ложки нет", мы - в Париже!
Мало приехать в Париж, важно сохранить в нем рассудок. Именно здесь ощущается удивительная краткосрочность человеческого бытия. Никто из вновь прибывших не спит, для вновь обращенных в парижскую веру 24 часов сутках не хватает никогда, и главный вопрос - что лучше: ехать через город на метро или идти пешком, ведь и то, и другое востребовано. Слава Богу, есть автобус и такси!
Мы сбиваемся в группки, курсирующие бессистемно в Латинском квартале, ходим вокруг да около Люксембургского сада… О чудо! Это же памятник маршалу Нею, смотрите, а это же улица Сорбонны, видите, какая у этого дома дверь! А какое окно!
Те же и кухня. Соотечественники, откушавшие что-нибудь вкусненькое на набережных Сены, в некотором смысле вообще сходят с ума. Переход от выбора "рыба или курица" к устрицам и тысячам сортам сыра происходит лавинообразно, понятно, что и кофе в cafe непременно имеет свой вкус, видимо замешанный на воде из Сены.
Уже в аэропорту оказывается, что Франклин был прав: у каждого из нас две родины - одна своя, а другая - Франция. Уезжая отсюда, будто отправляешься в эмиграцию. Вот они стоят и машут платочками: собор Парижской Богоматери, Эйфелева башня, Лувр, Опера, Люксембургский сад, загадочный Латинской квартал и бесшабашные Елисейские поля. И музей д'Орсэ, и Пантеон, и даже "Мулен Руж" смотрят с немым укором: ну как же так! куда же ты?
И ты тоже машешь платком, и почти плачешь, и говоришь сам себе: "Ничего, ничего! Мы еще вернемся! Обязательно вернемся. Мы еще посмотрим, кто кого!".
Сидя на нашпигованных сувенирами чемоданах в аэропорту, мы выпьем горькую в виде бесподобного красного или белого вина, которое даже стоимостью в пять евро все равно бесподобно. И, пожалуйста, дайте мне вот те два кусочка сыра. А лучше три! Я воскрешу ими в памяти строки великого Маяковского:
В авто,
последний франк разменяв.
- В котором часу на Марсель? -
Париж
бежит,
провожая меня,
во всей
невозможной красе.
Подступай
к глазам,
разлуки жижа,
сердце
мне
сантиментальностью расквась!
Я хотел бы
жить
и умереть в Париже,
если б не было
такой земли -
Москва.
Наша жизнь необратимо делится на "до" и "после". Мы теряем спокойствие после первого посещения Парижа: все нажитое непосильным трудом начинает откладываться на светлый день, то есть на очередную поездку, и не потому, что все так дорого, а потому, что в Париже деньги быстро и практически без вашего участия в их судьбе тратятся на то и это. Судите сами: ну как не выпить еще и еще кофе в cafe? или не купить ту или иную открытку в бесчисленных лавочках? или пропустить Gallery Lafayette, где легким взмахом волшебной кредитки можно доказать легкомысленным французам, что живем-то один раз и жить эту жизнь надо так, чтобы потом, во время второй половины, не было мучительно больно за то, что в тот раз не получилось?!
Я люблю Париж, я уже знаю здесь каждую улицу и каждый бульвар, я готов совершенно бесплатно водить по этим улицам и под этим небом экскурсии безалаберных, вечно отстающих, теряющихся, больных, капризных и бестолковых туристов. Я растворяюсь песчинкой на этих улицах, я понимаю, что мир несовершенен, но если и есть в нем совершенство, искать его нужно здесь.
Юрий Щегольков
О том, что наполеоновского, бонапартистского и монархического можно увидеть в Париже за три дня, читайте на страницах нового проекта РИА Новости - "1812: война и мiръ"
