Вчерашний финал европейской футбольной Лиги чемпионов отвлек от вечерних событий фестиваля многих приехавших в Канн профессионалов киноиндустрии – особенно из Германии и Англии, заранее забивавших места в барах, где установлены телеэкраны. Нагрянувший в Канн холодный ветер, иногда сопровождаемый дождичком, слегка охладил и пыл публики, которая ежевечерне собирается у красной лестницы. Тем не менее тысячи две народа лестницу все же окружило, ведь представлять фильм Lawless (не слышал пока, как у нас его переведут, но, в общем, речь о противозаконном) пришли сразу несколько звезд молодого поколения Миа Васиковска, Джессика Честейн, Шиа ЛаБёф, а с ними опытный Гай Пирс и музыкант Ник Кейв – о необычной работе, которую он выполнил для фильма, мы скажем чуть позже.
Давно известно, что, вопреки заблуждениям масс, звезды никогда не приезжают в Канн просто потусоваться – только по делу, для раскрутки своих новых картин (иногда эти картины в Канне не показывают, что не помешало примчаться на фестиваль Саше Барону Коэну и дефилировать тут в костюме диктатора, бывает, что они вообще еще не сняты, но Канн удобное место для того, чтобы за короткий срок дать интервью максимально возможному количеству наиболее авторитетных изданий со всего мира).
Но любопытно, насколько все-таки разными могут быть поводы для звездного приезда. Шон Пенн прибыл, чтобы провести мероприятие по сбору средств для помощи пострадавшему от землетрясения Гаити. Джеки Чан не почурался потратить время на то, чтобы лично представить один из своих ранних фильмов, который показали ночью на каннском пляже в рамках программы, посвященной Джеймсу Бонду и его коллегам из разных стран. Дэвид Швиммер, Крис Рок, Джада Пинкетт Смит, Бен Стиллер под ручку прошлись по красной лестницы, чтобы прорекламировать… что бы вы думали? Мультфильм "Мадагаскар-3", который они всего лишь озвучивали. Поседевшие Роберт Де Ниро и Джеймс Вудс и все еще молодая Дженнифер Коннели – чтобы отдать дань уважения легендарному фильму Серджо Леоне "Однажды в Америке", в котором они снимались молодыми или (как Коннели) юными. Вчера вечером в программе "Каннская классика" показали отреставрированную полную версию фильма длиной 4 часа 13 минут. Во время каннской премьеры в 1984 году фильм длился 3 час 49 минут. А в американском прокате был урезан до 2 часов 19 минут.
Между артом и коммерцией
Короче, прав президент фестиваля Жиль Жакоб, не уставая напоминать, что в Канне соединяются арт и коммерция. Добавим: еще и политика. И кинополитика. Про то, что такое арт, на фестивале громче всех высказался Билл Мюррей, приехавший сюда с картиной "Королевство полной луны". "Я не знаю, что именно вы вкладываете в понятие арт-фильмы, но это фильмы, во время которых вам приходится работать очень-очень много за очень-очень маленькие деньги. Единственное, что имеешь в награду – это поездку в Канн".
А что до коммерции, то, кажется, в Канне этого года ее больше обычного. Массовый фильм попытался сделать итальянец Маттео Гарроне, от которого ждали откровений после смелого и сильного фильма про мафию "Гоморра", получившего в Канне второй по значению приз – Гран-при. Но Гарроне, похоже, так и не разобрался, что же хочет сделать: сатиру на реалити-шоу (которая ему не удалась, фильм не открывает истин и уж никак не сравним с давним злым и смешным "Шоу Трумана") либо печальную, напоминающую о неореализме, комедию о простых людях, одержимых манией любым способом попасть в телевизор и, значит, выбиться из безвестности. В итоге общая реакция на фильм справедливо кисловатая.
Но появление фильма Гарроне в каннском конкурсе хотя бы понятно – Канн любит своих фирменных режиссеров, особенно тех, кого награждал. Гораздо более неожиданно, что в конкурс отобрали упомянутый в начале фильм Lawless достаточно известного автралийского режиссера Джона Хиллкоата - у нас шла, в том числе по ТВ его мрачная антиутопия про постапокалиптический мир "Дорога" с Вигго Мортенсеном в главной роли. В отличие от "Реальности", это хорошо слаженное кино, но не каннское, а нормальное прокатное: такие фильмы в Канне раньше всегда показывали вне конкурса. В двух словах, это драматический боевик про трех братьев, которые в годы сухого закона в США трудятся не только бутлегерами, но и самогонщиками: сами на качественном оборудовании производят алкоголь, в котором столько градусов, что он горит, если его подпалить, а в автомобиле легко заменяет бензин.
В фильме много натуралистических драк, избиений, убийств, перестрелок. Двое старших братьев и полицейские не уступают друг другу в жестокости, но вот странные законы кино: братья все равно выглядят хорошими (тем более, что их преследуют за то, что спустя два года перестанет считаться преступлением), крутой мафиозо из Чикаго в исполнении Гэри Олдмена – тоже хорошим, хотя он способен внезапно дать человеку лопатой по голове. А вот главный полицейский в исполнении Гая Пирса – законченный садист и мерзавец.
Возможно, такое левацкое отношение к полиции объясняется тем, что сценарий к фильму написал музыкант Ник Кейв – может, именно из-за Кейва фильм и взяли? Музыка – тоже Кейва. Кстати, это второй сценарий Кейва для полнометражного фильма, и первый он тоже сочинил для Хиллкоата – для вестерна 2005 года The Preposition ("Предложение").
Не ходи в монастырь
Между тем в конкурсной программе появился первый по-настоящему сильный фильм – "По ту сторону холмов" румына Кристиана Мунджиу, одного из лидеров по-прежнему модной румынской новой волны, обладателя "Золотой пальмовой ветви" за фильм "4 месяца, 3 недели и 2 дня". Мунджиу понимает женскую душу и умеет работать с актрисами. В центре сюжета опять отношения двух девушек. Они вместе выросли в детском доме. Теперь одна из них приезжает из Германии, где устроилась на работу, чтобы забрать с собой другую. Когда-то между девушками была любовь – какая именно любовь, фильм не уточняет, а намеки мы комментировать не станем, тем более, что проблема в другом: вторая девушка любит теперь только Бога, обитает в монастыре и полностью доверяет батюшке, которого именует Папой.
В итоге приехавшую из Германии девушку в монастыре начинают исправлять. Она и сама поначалу вроде бы не против, не желая расставаться с подругой, но потом в монастыре решают, что грехов у нее слишком много – и решают исправлять насильно. И доводят ее… ладно, на этом остановлюсь. Фильм основан на реальной истории 2000-х. В комментариях в официальном каталоге фильма Мунджиу высказывается решительно, но аккуратно, утверждая, что религиозность стала сводиться для многих людей только к слепому исполнению обрядов и что в огромном официальном списке грехов, опубликованном румынской православной церковью (а их аж 464) нет почему-то греха равнодушия. При этом он не считает, что снял антиклерикальную картину. Он пытался не навязывать никакую идеологию, осуждать монахинь и их Папу (они уверены, что не сделали ничего дурного и стремились к торжеству добра) – пусть зрители смотрят и сами решают.
В интервью прессе Мунджиу более жесток, говорит, что надо учитывать разницу между верой, религией как таковой (в данном случае, христианскими традициями) и церковью как институтом. По его мнению, церковь только потому обрела сейчас в Румынии гигантскую власть, что за годы коммунизма люди привыкли к безразличию, перестали делать выбор и уважать выбор других, высказывать свое мнение. По его словам, странно, что церковь строит сейчас кафедральный собор в Бухаресте стоимостью чуть ли не в 400 миллионов евро, тогда как в стране уже есть 20 000 церквей, но всего 5000 школ и 500 больниц.
Но что вы думаете? В каннской прессе фильм Мунджиу (пусть и отдавая дань его таланту), в основном, ругают. За длину 2 часа 30 минут, за то, что опять в центре сюжета - подруги. Причин две. Первая: к режиссеру, который еще достаточно молод, но уже побеждал в Канне, предъявляют завышенные требования, а иногда и откровенно придираются. Вторая: на Западе не понимают актуальность фильма Мунджиу для большинства бывших соцстран, где церковь действительно богатеет и обретает все большую политическую силу.
Зато знаете, кто является после первых дней фестиваля абсолютным фаворитом каннской прессы – и французской (она выставляет свои отдельные оценки), и мировой? Картина француза Жака Одияря "Ржавчина и кость", которую мы сочли банальной. Таковы в этом году каннские парадоксы.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
