Общественное телевидение, о котором так много и так давно говорили, стало делом реального будущего. И, как следует из Указа нынешнего президента РФ, делом ближайшего будущего.
Уже в самом начале 2013-го года новый канал будет выведен на орбиту отечественного вещания. Но вот что интересно: споры о его управленческой конструкции, о схемах его финансирования, о его возможном контенте, не умолкают.
Более того, по-прежнему задаются вопросы: а зачем вообще нужен сей канал, и кому он нужен? В четверг они прозвучали в прямом эфире на встрече Дмитрия Медведева с тележурналистами. И четких исчерпывающих ответов на них пока нет. То есть нет таких ответов, которые бы не вызывали новые вопросы.
Хорошо. Если президент находит возможным построить канал, который обойдется без рекламы, то отчего бы не освободить от нее один из уже функционирующих каналов?
Если государство изобрело схему, которая позволит финансировать новый канал, не ставя его в материальную зависимость от бюджетного ресурса и от кармана зрителя, то отчего бы ее не применить по отношению к той же вещательной компании?
Если государство способно позволить себе отказаться от контроля за редакционной политикой ТВ-вещателя, то что ему могло бы помешать сделать это, не затевая строительство нового канала?
Вот собственно три условия работы Общественного ТВ: отсутствие рекламы, экономическая независимость, как от государства, так и от коммерческих структур, плюс невмешательство высоких госчиновников в работу вещателя.
Тут, правда, надо дать отчет в том, что исполнение этих условий может базироваться на одном допущении: государство и гражданское общество – партнеры, а не враги.
Чего опасается власть? Того, что Общественное ТВ станет оппозиционным каналом.
Со своей стороны, что подозревает общество? Что новорожденное ТВ, избавившись от прямого и непосредственного контроля над собой, окажется в косвенной зависимости от государства посредством тех или иных замаскированных фильтров с его стороны.
***
У нас было два витка развития постсоветского ТВ. Первый – когда крупные финансовые объединения обзаводились охранными спецслужбами и телевизионными каналами, которые нередко использовались в борьбе за те или иные куски собственности.
Второй – когда власть "равно отдалила" олигархов от медиа-бизнеса и нашла главным каналам пропагандистское применение. Отличие от советского ТВ состояло в том, агитпроп тогда не стал доминирующей заботой ТВ.
Коммерческий интерес, пожалуй, в то время возобладал над всеми другими задачами, вследствие чего господом богом и воинским начальником оказался его величество Рейтинг.
Он притягивал к себе рекламные потоки денег; он же командовал репертуаром, в котором сначала превалировали развлекательные форматы (музыкальные шоу и мыльные оперы), а затем – таблоидные радости типа "Пусть говорят" и "Программа "Максимум".
Мыльные мелодрамы латиноамериканского кроя ("Просто Мария" и "Богатые тоже плачут") оказались потесненными из эфира криминальным мылом и документальными программами с жесткой уголовной начинкой.
Сегодня если глянуть на рейтинговые таблицы, то в глаза бросится, что из недели в неделю на верхних их строчках красуются "Пусть говорят" и сериалы про ментов и спецназовцев ("Братаны" – один, два, три, четыре…).
Тут мне попалось интервью четырехлетней давности. Руководитель НТВ Владимир Кулистиков отчитывался о своей плодотворной трехлетней работе на канале:
"НТВ – это коммерческая компания, очень жестко нацеленная на производство рейтингов, которые дают возможность компании получать прибыль. И поэтому для нас рыночный критерий – основной в нашей деятельности. Каких-либо других задач мы перед собой не ставим".
Сказано четко и понятно. Интервьюер Арина Бородина замечает, что рейтинговые успехи достигнуты за счет демонстрации патологических ужасов, аномалий, насилий, увечий, на что следует возражение: "Если картина Боттичелли будет вызывать массовый интерес и приносить высокий рейтинг, мы будем показывать Боттичелли".
Под этими словами могли бы подписаться и другие руководители федеральных каналов, если бы они не стеснялись столь откровенной их циничности.
Это предположение сделано не на пустом месте. Их дела ведь не менее красноречивы слов. Спекулятивность таких программ, как "Прямой эфир", "Говорим и показываем", "Чистосердечное признание" и т.д., слишком прозрачна, и потому тот же Кулистиков спешит прикрыть наготу концепции легкой вуалью из других слов: "Это показ разных граней жизни. В этих программах создается некий сплав художественного и реального. Это новый квазикинематограф, если хотите, это жизнь, из которой вырезано все скучное и повседневное".
Жизнь, из которой вырезано все самое скучное и повседневное, уже не жизнь, а что-то другое. Но дело не в этом. Мы получили на выходе, то есть на экране, жизнь, из которой вырезали этику.
В силу, видимо, этой хирургической операции телеканалы уже год тревожат тень покойной Людмилы Гурченко публичными разборками по поводу ее частной жизни. И еще долго станут теребить трагический исход судьбы артиста Александра Пороховщикова.
А какой "наваристый бульон" еще долго будут варить Малахов, Закошанский и Зеленский из подробностей жития "святого семейства" Пугачевой, Галкина и отца-одиночки Киркорова…
На одном канале шло драматическое представление "Поединок", где в бескомпромиссной полемике столкнулись шоу-бизнес и церковь. А на другом – в "Вечернем Урганте" веселился сам Киркоров по случаю того, что ему удалось продолжить свой род нетрадиционным способом.
Тем временем, законодатели придумали себе забаву, инициировав закон о запрете пропаганды гомосексуализма. Ее по достоинству оценили мастера ТВ. Редкое ток-шоу проехало мимо этой темы.
…Надо было столько бороться с гей-парадами, чтобы, в конце концов, устроить столь широкомасштабный гей-марофон в российском эфире. Получилась самая эффективная пропаганда нетрадиционной сексуальной ориентации.
Общественное лицемерие нынешнего ТВ очевидно. С этим никто и не спорит. Возможно, потому не спорит, что оно разлито в повседневной жизни нашего общества. Потому обвинять в нем Эрнста, Добродеева и Кулистикова – опять же лицемерие.
***
Дефицит этики в жизни и на телеэкране, преодоление как государственного, так и общественного лицемерия – это и должно стать глубинной мотивировкой создания общественного телевидения.
Давайте вернемся к первозданной идее ТВ. К идее налаживания диалога между пока еще не равноправными партнерами – Государством и Обществом. Ну и к прочим коммуникациям – между поколениями, между социальными группами, между политическими партиями…
Но, не дай бог, превратить новый канал в дубль Государственной Думы, с ее регламентом, с ее традициями, с приоритетом политической целесообразности перед соображениями о высшей ценности человеческой жизни.
Не случайно же в начале оживления нашей общественно-политической жизни был этический порыв: "За честные выборы". Он и должен обрести осязаемую форму, коей и может стать Честное Общественное ТВ. В любом другом случае мы получим имитацию его. Что-то вроде фальшивой кости, которую кидают собаке, чтобы она зубы немного сточила.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
