НЬЮ-ЙОРК, 15 апр - РИА Новости, Лариса Саенко. В кораблекрушении "Титаника", которое произошло ровно сто лет назад, погиб один из самых великих друзей России, восторженный почитатель ее быта и духа британский журналист и издатель Уильям Томас Стид, пытавшийcя объяснить Западу "загадку русской души". Его книга "Правда о России" стала итогом двух месяцев путешествия по стране во время правления Александра III, и это время он назвал "самым счастливым в жизни".
В Британии у Стида была неоднозначная репутация. Критик элит, защитник униженных и оскорбленных, спиритуалист и энтузиаст эсперанто, он начинал репортетом и прославился серией скандальных публикаций о проституции малолетних, за что отсидел три месяца в тюрьме. Ему принадлежит создание жанра интервью и журналистского расследования, а также целого направления, названного "новая журналистика".
"Бесполезно оценивать царя или казаков с точки зрения английской или американской демократии", - посоветовал тогда этот британский мыслитель Западу.
"В России нет ни Альп, ни конституции"
Либерал, нон-конформист и беспощадный критик собственного правительства, он, однако, воспринял природу русского авторитаризма, совмещающегося с внешним миролюбием. Абсолютная монархия казалась диким деспотизмом европейцам, Запад бичевал Александра III за самодержавие и отсутствие свобод. Стид же назвал "самого русского царя" - европейским миротворцем.
"По распространенным в Англии предрассудкам, царь - самый большой возмутитель спокойствия в Европе и Азии. Отсюда идут корни традиционной британской имперской внешней политки по отношению к России", - писал Стид.
Сам англичанин, который был первым журналистом, удостоенным встречи с монархом, был очарован российским "деспотом".
"Император, бесспорно, самый выдающийся россиянин. Из всех русских, с кем мне довелось встретиться, он больше всех напоминал мне английского джентельмена", - отметил британец после встречи с монархом.
В среде представителей российского дворянства, наоборот, полагали, что Александр был лишен аристократизма и даже его манера одеваться была нарочито непритязательной. Его часто видели в солдатских сапогах с заправленными в них по-простецки штанами, дома он надевал вышитую русскую рубаху и, отличаясь бережливостью, часто появлялся в поношенных вещах.
"Царь-миротворец" сократил штат министерства двора, уменьшил число слуг и ввёл строгий надзор за расходованием денег. Дорогие заграничные вина при дворе были замещены крымскими и кавказскими, а число балов ограничено четырьмя в год.
"Он идеальный автократ-трезвый, разумный и спокойный", - емко охарактеризовал Александра III британский либерал.
Он полагал, что свободы, за которые радеют западные критики российской империи, на самом деле не востребованы россиянами, менталитет которых принципально отличен от европейского. Если бы крестьянам дали конституцию и провели свободные выборы, они единодушно избрали бы своим правителем опять-таки царя, писал Стид.
"Почитание власти так же изначально заложено в россиянах, как почитание закона и свободы в нас", - полагал англичанин, отмечая, что русская общинность имеет свои преимущества перед западным индивидуализмом.
Бытописатель нравов
Стид восторгался коллективистским началам россиян, которые, правда, изучал главным образом в имении графа Льва Толстого. Он описал, как после пожара, в результате которого выгорело много домов в "Ясной поляне", Толстой созвал сходку по вопросу запрета курения. В результате дебатов сходка постановила не принудительный, а добровольный запрет на курение под наказание в виде штрафа в 1 рубль или 3 дня работ.
Британец удивился, что "добровольное обязательство" подписали все, даже те, кто в дебатах выступал против.
"Русский ум предпочитает взаимодействие и солидарность идеям индивидуализма и независимости. Крестьянская республика более демократическая и социальная, чем социальные общины где-либо в Европе", - заключил из увиденного Стин.
Крестьян, хлебавших щи, он назвал вегетарианцами поневоле, удивившись, как они умудряются быть опрятными в тесных и зачастую грязных избах. "Это загадка, которую я так и не разгадал", - признался бытописатель нравов. Скученность крестьянских хат он расценил как проявление русского коллективизма - "не так, как американские фермеры, жилища которых раскинуты на многие мили друг от друга, и где в итоге мужчины кончают жизнь самоубийством, а женщины сходят с ума".
Российскую армию он назвал "университетом для бедных", заметив, однако, что никто по доброй воле идти в эти университеты не хочет, предпочитая жениться и обзавестись потомством - "российская колыбель никогда не пустует". В то время на миллион смертей приходилось миллион с четвертью родившихся.
"Женщины, как правило, не умеют ни читать, ни писать, но умеют печь, стряпать и рукодельничать.Английские девушки-служанки тоже обожают рукоделие, но каждая из них может прочесть Family Herald и даже написать письмо редактору", - отметил Стид.
"В правительстве сплошная анархия"
Как истиный нон-конформист англичанин заметил порочность и коррумпированность российской бюрократической системы, возложив, однако, основные грехи на мелкое чиновничество. Он отметил ограниченный доступ талантливых людей из разных сословий на государственную службу. Система управления показалась ему неэффективной из-за жесткой вертикали.
"Да где у нас автократия?! Никакой автократии нет - в правительстве сплошная анархия и все подковерно воюют друг с другом", - посетовал Стиду один из российских министров, заметив, что правящая элита разделена "на две воюющие партии".
Британец приехал по горячим следам закрытия газеты "Финансовые новости", печатавшей антикоррупционные статьи, и после встречи с издателями признал, что если бы ему довелось быть редактором российского журнала, его прикрыли бы на первой же неделе, а возможно, и сослали в Сибирь.
Пресса в России способна волновать мысли, но не представляет собой независимой политической силы. В широких массах людей, интересующихся политикой, крайне мало, и они разделены на либералов-проевропейцев и панславистов, писал он в своей книге.
"Но если бы читатели спросили меня- что всего нужней для России, я бы ответил - не парламент, даже не свободная пресса. Я бы сказал - изменение российского устройства власти. Вместо того, что все здесь запрещено, кроме специально разрешенного, отчего бы не сделать все разрешенным, что не запрещено?"
Последний раз 62-летнего пассажира первого класса из каюты 87С видели на борту "Титаника" помогавшим погружать в спасательные шлюпки женщин и детей. После этого Стид спокойно удалился в курительную комнату, сел в кресло и раскрыл книгу. Он ехал в Нью-Йорк, чтобы выступить с речью о мире на конференции в Карнеги-холле.
"Нам так много предстоит решить проблем в собственном доме, что просто непозволительно заниматься цензурированием российской системы", - написал он в книге "Правда о России". Современники его не поняли.
