Главный роман в жизни Гюнтера Грасса - "Жестяной барабан" - рассказывает о ребенке, отказавшемся расти, чтобы не попасть на войну. Оскар Мацерат (так зовут героя романа) видит и приход гитлеровцев в Данциг, и его штурм советскими войсками. Видит - и все понимает, но, чтобы до поры до времени молчать, прикидывается дурачком и поколачивает изредка в свой любимый детский барабан.
Сам немецкий писатель, отмечающий теперь свое 85-летие, в чем-то похож на Оскара Мацерата. Оскара критики называли то анархистом, то пацифистом. Потому что, молча наблюдая за романами своей матери и творящимися в родном Данциге убийствами, Оскар не отказывает себе в свободе внутреннего монолога, в котором достается всем. В первую очередь, конечно, нацистам. Но заодно и множеству их молчаливых пособников - людей, которые притворялись, что ничего не видят, когда на их глазах уводили куда-то то еврейского коллекционера игрушек, то настоящего отца Оскара - поляка по фамилии Бронский. Все эти тихони, которых никто ни в чем не может обвинить, потому что они были как все…
Сегодня Грасс может испытать все те же чувства, которые, вероятно, он пережил в школьные годы и которые он заставил пережить созданного им литературного персонажа.
После его стихотворения "То, что должно быть сказано", в котором он высказал опасение за судьбу Ирана и назвал Израиль "атомной державой", на Грасса обрушилась вся политкорректная Германия. По-настоящему спорящих с ним статей мало, в основном все публичные фигуры просто торопятся "отметиться", чтобы не попасть под подозрение в "неполиткорректности". ("Считаю необходимым осудить", "Нахожу неприемлемым" и т.д.) Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) вдруг решила, что больше не нуждается в его услугах, поскольку его политический потенциал "истощен". Эсдековский "комсомол" иронически назвал старого писателя "дедушкой" и намекнул, что лучше бы ему и вовсе ничего не писать. А газеты и телевидение как-то вдруг потеряли интерес к произведениям Грасса. В печати теперь его нельзя хвалить иначе как с тысячью экивоков: мол, в какой-то момент он явно недопонял, недооценил, недодумал. Помните советские времена: Гоголь (Достоевский, Толстой, даже Горький) был хороший писатель, но в определенный момент не разобрался в обстановке, поддался дурным влияниям.
Как будто совсем недавно вся Германия не готовилась отметить юбилей Грасса. Но за год до праздника он сам же одним мастерским ходом сбил с праздника весь идиотский лоск. В 2006-м году, Грасс вышел с откровением - оказывается, в 17-летнем возрасте, не попав в подводный флот, он был записан… в войска СС. Правда, провоевал всего несколько месяцев - попал в плен к американцам. Когда в 1945 году, поняв, что война закончилась, Оскар Мацерат в "жестяном барабане" начал расти, он вряд ли больше удивил своих родственников, чем это сделал Грасс со всей Германией своими словами.
Тогда же вышла исповедальная книга Грасса "Луковица памяти", в которой он взялся по-настоящему разобраться со своим прошлым. Не в духе модного нынче размышления на безопасную тему "как это могли сделать другие?" А в духе куда более рискованного и интересного вопроса - "как это мог сделать я?"
Да и что он, собственно, сделал? Никого не убил, не бросил в концлагерь, не сказал ни одному еврейскому врачу фразочку в духе нынешней политкорректной СДПГ - что, мол, в услугах его больше не нуждается. В немецкой армии тогда служили великие Белль и Яусс, они, в отличие от него, успели за годы войны многих убить, чем он хуже?! И все-таки состоял, носил форму, а потому - виновен и, следовательно, интересен. По крайней мере, в собственных глазах. Некоторые тогда, в 2006 году, даже обвинили восьмидесятилетнего писателя в алчности - мол, набивает рекламу своей новой книжке.
Зачем ему слава - разве он уже не нахватался ее лет на двести вперед? И зачем ему деньги на склоне лет? Он мог бы получить больше и денег, и эфирного времени, если бы молчал. И в 2006 году со службой в войсках СС, и теперь с Израилем и Ираном. Ну, вскрылась бы история с СС лет через двадцать - уже и Грасса бы не было в живых, и выросло бы поколение, знающее вторую мировую войну только по компьютерным играм. И его бы они не помнили, ничего бы не пришлось объяснять. Хотя постойте… Ага, потому-то и не помнили бы, что тогда он оказался бы ТАКИМ, КАК ВСЕ - вовремя молчащим и вовремя открывающим рот. Но теперь его будут помнить, потому что он оказался достойным своего Оскара Мацерата - он оказался не таким, как все. Он опять стал говорить. Вот отрывок из крамольного стихотворения:
Почему я не позволяю себе
назвать по имени страну,
которой много лет - пусть тайно -
доступна атомная бомба,
причем без всякого контроля?..
Ярлык "антисемита" мне знаком…
Еще одну подлодку шлем в Израиль,
способную все рушащий заряд
направить в государство, чья вина
лишь в том, что не доказана невинность -
что в нем пока и одной бомбы нет…
Стихотворение слабенькое, неровное, написанное, по собственному выражению Грасса, стареющей рукой и пересыхающими чернилами. Но где в нем неправда?!
В этих пересыхающих чернилах точно есть "кусочек мяса", о котором говорил Лев Толстой, описывая работу писателя. У Грасса письмо - протест против молчания. Молчать Грассу пришлось относительно недолго - лишь на протяжении школьных лет. И за свои школьные годы Грасс выговаривался всю жизнь. Похоже - и до последнего грамма чернил.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
