Дмитрий Бабич, обозреватель РИА Новости.
Выступление Владимира Путина перед депутатами Государственной думы стало своеобразным венцом той "оттепели", которая происходила в российской политике в течение минувшего года. Когда "обряд" отчета главы правительства формировался в первые годы президентства Дмитрия Медведева, трудно было представить себе такую ситуацию - что выступающего будут прерывать отнюдь не всегда одобрительными репликами из зала, что целая фракция в момент выступления будущего главы государства выйдет из зала заседаний.
Но Путин, в свое время явно стоявший за инициативой Дмитрия Медведева о введении такого отчета, оказался вполне готов и к новому формату общения с парламентом. Ни один даже самый острый вопрос не поставил его в тупик, ни одна реплика не вывела из себя.
Самое заветное из ожиданий политических наблюдателей не сбылось - не назван ни состав нового правительства, ни какие-либо фамилии уходящих или приходящих министров. Путин сказал лишь, что будет "менять команду", поскольку "таков жанр" деятельности министров.
Намек задававшего вопрос депутата был очевиден - "альтернатива вашему окружению есть". И начало ответа Путина - "я с вами согласен" - позволяет надеяться, что мы, наконец, увидим хотя бы несколько карт не из давно ставшей привычной колоды.
Тем не менее, Путин и здесь проявил одну из важных черт своего характера - своих он не сдает. Он не стал делать из непопулярных министров "стрелочников", на упреки в адрес конкретных министерств отвечал подробно, не прячась за невозможностью для главы правительства вникать во все детали.
Интересно, что почти все ответы Путина на эти, по сути, политические уколы носили либеральный, порой даже западнический характер. Дорог и неудобен ЕГЭ? Но такова практика сдачи экзаменов во всем мире. Нам нужно, чтобы наши дипломы признавали за рубежом? Тогда нужно переходить на мировые стандарты.
Есть опасения по поводу предстоящего вступления страны во Всемирную торговую организацию (ВТО)? Да, могут пострадать некоторые отрасли. Но - "нам не модернизировать нашу экономику без вступления в ВТО". К тому же ВТО - это не только инструмент принуждения к конкуренции, это и инструмент защиты для наших производителей за рубежом. Да и от конкуренции нельзя прятаться бесконечно: "Пока реальную конкуренцию не почувствуют не почувствуют, не вкладывают в модернизацию".
Даже на слегка параноидальные подозрения коммунистов по поводу перевалочной базы в Ульяновске для контингента НАТО в Афганистане Путин отвечал как не испытывающий никаких комплексов по поводу Запада прагматик: "Мы с вами не хотим, чтобы наши солдаты воевали на таджикско-афганской границе… Тогда надо им [международным силам в Афганистане] помогать. Нашим национальным интересам соответствует поддержание стабильности в Афганистане".
Пожалуй, только в одном пункте Путин вышел за рамки либерального "мейнстрима". Это особое значение, которое он придает всему, что касается суверенитета страны - в первую очередь экономического суверенитета.
Среди перечисленных им успехов его премьерства многие явно вызвали скептицизм аудитории, но в оценке одного из них и он, и аудитория были явно едины - в том, что стране удалось сохранить право на принятие собственных решений.
Кому-то это достижение может показаться спорным: одной из неолиберальных догм девяностых годов было убеждение в том, что экономическая интеграция, расширение структур главной (а именно западной) "миросистемы" автоматически ведут к процветанию и расширению демократии.
Увы, явно произведший на Путина впечатление пример разорившейся Греции, которой Евросоюз просто не позволил провести референдум по непопулярным экономическим реформам, показывает, что догма эта устарела. Демократию невозможно завезти из-за границы, в нее нельзя "вступить автоматом", присоединившись к какой-то организации, ее можно только построить самим.
Сама атмосфера на Охотном ряду, когда депутаты "Справедливой России" вышли из зала заседаний в знак протеста против не удовлетворившего их ответа премьера по поводу "избирательного кризиса" в Астрахани, говорила о том, что демократия эта у нас потихоньку "встает с колен", если использовать любимое выражение единороссов.
Похоже, бывший главный режиссер российского политического театра Владислав Сурков не шутил в своем недавнем интервью, когда сказал, что фактически однопартийное правление, наблюдавшееся в России с 2007 года, было своеобразной лечебной процедурой, ныне подходящей к концу.
"Путин готов работать в условиях большей свободы слова, он достаточно гибкий и профессиональный политик, чтобы не бояться вопросов не по бумажке, - считает один из основателей партии "Яблоко", директор Международного института гуманитарно-политических исследований Вячеслав Игрунов. - И действительно, похоже, что период сурковского "лечения" политической системы подходит к концу. Но вот беда: лечение это было в тюремной больнице. Остававшийся пять лет в одной позе пациент слаб, несамостоятелен. У оппозиции нет реальных идей насчет управления страной, есть только готовность к конфликту с властью и бесконечное желание выяснять, кто из них настоящий оппонент власти, а кто - нет".
Острые вопросы лидера "эсеров" Сергея Миронова, в знак протеста даже не дождавшегося ответа Путина на его вопрос, постоянно проталкиваемая "справороссами" тема политической реформы говорят в пользу того, чтобы изменить взгляд на "Справедливую Россию" как на кремлевский проект и ничего более.
Отвечая, Путин не дал никаких конкретных обещаний насчет демократизации, но в его словах прозвучала определенная гарантия закрепления завоеваний "медведевского" периода. "Закон принят - его надо исполнять",- сказал Путин о новой норме, по которой для создания партии достаточно 500 членов.
Не стал он и уточнять свою старую идею насчет "президентского фильтра" для предлагаемых политическими партиями кандидатур на губернаторские посты. Но важно уже то, что Путин при этом не требовал от губернаторов "единства" в духе следования политике ЕР. Речь шла лишь об отсечении сепаратистов, националистов и "полукриминального элемента".
Подобное отсечение на самом деле практиковалось и при Ельцине - достаточно вспомнить истории с выборами нижегородского мэра или блокировку попыток Анатолия Быкова стать главным в Красноярском крае.
Так что в том, что касается демократии, нас, похоже, можно поздравить с возвращением "лихих девяностых" - в их лучшем (или, по крайней мере, улучшенном) варианте.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
