МОСКВА, 7 мар — РИА Новости, Вера Костамо. Если сесть в прославленную Венедиктом Ерофеевым электричку Москва-Петушки, около часа проехать в вагоне — среди людей в душных шубах, под четкий такт колес и непрерывное бормотание торговцев — окажешься в городе Электроугли. Это один из трех населенных пунктов с названием с корнем "электро-", изготавливающих важные детали — как говорят местные, даже для космической техники. Такое индустриальное название городу подарил немецкий подданный Артур Боссе, основавший здесь в 1899 году завод "Московское товарищество производства электрических углей".
Вырвавшись на волю через прокуренный тамбур, попадаешь в заснеженное пространство вечернего города. Переход через пути, на котором приходится решать извечный вопрос: направо или же все-таки налево. Вопрос решается просто: справа кружком стоят таксисты. Издалека видно, как беседуют огоньки сигарет. Вот одна из них полетела, прочертив на прощанье светлую полоску в наступающей темноте — диспетчер продиктовал очередной адрес.
Такси здесь составляет конкуренцию общественному транспорту — в машину садятся несколько пассажиров, скидываются и едут в нужном направлении.
На вопрос, где проводят бесплатные концерты два клирика Троицкого храма, отец Андрей и отец Александр, водитель пожимает плечами. Значит, будем искать, выбор небольшой — в городе только два ДК.
Озябший клуб, кажется, позабытый ушедшим политическим режимом, ждет посетителей. Культработники уже успели привыкнуть к потоку незнакомых людей, которые приезжают сюда по приглашению батюшек.
— Сегодня будет много народу, — две женщины обсуждают предстоящее выступление архангелогородцев Moon Far Away. — Отец Андрей сказал, что фольклор, значит все придут.
В прошлом году неофолк-группа с берегов Белого моря выступала в Лейпциге перед тремя тысячами слушателей, сегодня в зале будет сто пятьдесят человек. В основном прихожане — старшее поколение, ребятишки, воспитанники воскресной школы, и много молодежи. Они — слушатели подготовленные: здесь уже играли "Балканские струны" из Сербии, этно-джаз группа The Shin, состоящая из грузин, живущих в Штутгарте, белорусская "Троица", наши — "Мегаполис", "Черный Лукич", Сергей Старостин. На Пасху приедут известные в фолковом мире сербы "Бело Платно".
— Сейчас музыка для меня больше развлечение, но когда-то она была неким катализатором, — рассказывает отец Андрей, в свое время создавший панк-группу "Кузькина мать", которая была частью Московской рок-лаборатории.
Мы стоим у гримерки, где распеваются MFA. Комнату с высоким облупившимся потолком заполняет звук.
— Мы провели несколько фестивалей под названием "Выход есть". Хотели двух зайцев поймать сразу: дать послушать тех, кого нигде не крутят, и немножечко народ двигать к цивилизованному, интересному и умному. Потом появились люди известные, старшее поколение музыкантов. Первым выступил Сергей Старостин. А потом всем понравилось, и сюда начали направлять и сами приезжать.
Отец Александр с показной строгостью, которая ему никак не удается, отправляет детей и молодежь в зал.
— У нас тут Бермудский треугольник — выбраться невозможно.
У отца Александра удивительно светлое лицо.
— Раньше мы просто проводили службу и ничего лишнего не говорили. А потом начали разговаривать с народом, и получилось сотворчество, взаимопроникновение.
В зале с постсоветским интерьером темно и тихо.
Пока музыканты готовятся, на сцене появляются высокий серьезный отец Андрей и улыбающийся отец Александр. Видно, что они оба, как сообщники, еле сдерживаются перед тем, как произнести заранее приготовленную речь.
— Музыканты не приехали, поэтому выступать будем мы, - объявляют они и дружно затягивают канон.
На сцену выходит лидер MFA Алексей Шептунов. Для него, выступающего всегда в маске (для группы ритуальная составляющая важна — они предлагают зрителям только музыку, оставляя личное за пределами концерта) такое случается впервые.
Он говорит о поморах, фольклоре 21 века, песнях, которые могли бы играть наши прабабушки, если бы обладали техническими возможностями, вдруг сбивается и, прижав руку к сердцу, просит прощения у зала.
И тут же в ответ раздается многоголосное "Бог простит": сегодняшний вечер последний перед Великим постом — Прощеное воскресенье.
И зал заливает северное: "цветики цветоцки лозоревы мои…"
Стылый противень моря, лабиринты Соловков, мхи, камни, спелые колосья — глядя на видеоряд, нестерпимо хочется рвануть по трассе М8.
Песни разных лет, нашептанные на разных языках — вехи в геополитике MFA. Этапы пути, замкнутые в кольцо. Как вечное течение вод, уходящих в небо и проливающихся во поле, питающих сердце леса, как горящие поленья, согревающие наши ладони. Всеединство мира и человека. Капли и океана. Все движется, даже тишина здесь подвижна.
Дорога от клуба к храму занимает несколько минут. Мы идем под соснами, уносящими мысли куда-то вверх, к зыбким очертаниям облаков.
Рядом с храмом построен приходской дом. Под ногами хрустит свежевыпавший снег, и он почему-то кажется теплым.
— Народ был очень дикий, с ним невозможно было разговаривать, в силу его неразвитости. Они приходят первый раз на исповедь, обычно после столкновения не с Богом, а с горем, и говорят цитатами, услышанными когда-то по телевизору. Мы начали с молодежи, с фестивалей. Хотели сказать им — выход всегда есть.
Альтернативу батюшки действительно предлагают — при храме работает воскресная школа, военно-спортивный и фотоклубы.
— Неожиданно ребята стали брать на соревнованиях по самбо и рукопашному бою много медалей, — отец Андрей, задумавшись, гладит белое тело храма, срывает прозрачные холодные сосульки.
— Проще закрыть комнату и ничего там не делать, но в ней не станет лучше через 10 лет, станет только хуже. Поэтому нужно вмешательство, какие-то резкие движения, и революция тоже нужна.
Услышав о революции, я сбиваюсь и останавливаюсь.
— Культурная революция, революция в головах?
— Везде.
Мы молчим, снег осторожно покрывает все вокруг. Чтобы завтра люди начали писать день с чистого листа.
— Есть же второй закон термодинамики — любая система стремится к энтропии. Нужны вмешательства в систему, чтобы было развитие.
Отец Андрей на мгновение представляется мне учителем физики. И я вспоминаю скорее не второй, а первый закон — реализованный здесь в Электроуглях — система может совершать работу только за счёт своей внутренней энергии или внешних источников. Источником движения, нравственной революции в отдельно взятом приходе является он сам — отец Андрей.
— Попытаться бороться с системой, которая нас тоже давит, можно. Я лично пытаюсь, — батюшка вглядывается в темноту, где в наспех одетой куртке бежит к нам навстречу девочка Ева, — пытаюсь, да. Маленькие очажки добра мало что меняют. Есть мирок вокруг нас, но этого мало, — почти неслышно говорит отец Андрей.
Ева зовет нас в дом, где все уже заждались батюшку. На ходу он говорит, что ведет статистику, сколько причастников приобщается к таинствам каждый год. 2012 принес Троицкому храму еще сто человек.
Двери приходского дома захлопываются за нами, отрезая, как ломоть черного хлеба, внешний мир. И того, что видится впереди, не так уж и мало.
