Москва, 6 мар - РИА Новости, Полина Орлова. Стать наблюдателем оказалось несложно. После декабрьских выборов в Думу много заговорили об общественных организациях, контролирующих ход голосования. На сайте одного из таких волонтерских объединений - "Гражданин наблюдатель" - я и записалась в общественные контролеры. За неделю до выборов прошла трехчасовой тренинг, за день - получила мандат наблюдателя от кандидата Михаила Прохорова. Скажу сразу: на моем избирательном участке второй тур выборов был обеспечен. По результатам голосования Владимир Путин получил у нас 656 голосов и выиграл с результатом 40,3%, вторым был Михаил Прохоров, набравший 472 голоса, или 29%.
Мандат нашелся!
На свой избирательный участок номер 479, расположенный, как водится, в здании школы, я пришла в 7.30 и со смешанным чувством обнаружила там весь состав собственного ДЕЗа, который в этот день перевоплотился в избирательную комиссию. Девушка, оформлявшая нам зимой счетчики горячей воды, была теперь членом УИК и могла голосовать, к примеру, за мое удаление, а я должна была присматривать за тем, чтобы она не нарушала закон.
На моем участке оказалось довольно много наблюдателей: в момент подсчета голосов нас там было восемь человек. Первое столкновение с комиссией случилось по поводу избирательных урн, которые, несмотря на свою хваленую прозрачность, с мест для наблюдателей не просматривались совершенно, так как были любовно прикрыты кабинками для голосования. На кресла же, стоявшие рядом с урнами, по внутреннему убеждению председателя комиссии, наблюдателю присаживаться было не по чину. Мягкие места, по его словам, были закреплены за флегматичным стражем порядка, которому наш спор был до лампочки. После жесткой перепалки для наблюдателей все же поставили неподалеку от урн стул, такой же жесткий.
Народ стал активно приходить на участок с самого утра. И мы разделили сферы ответственности: один наблюдатель отправился на улицу высматривать машины, подвозящие избирателей оптом. Другой остался около урн подсчитывать голосующих и следить, чтобы не было вброса. А я сосредоточилась на столе, перед которым почти всегда толпилась очередь. Здесь регистрировали желающих проголосовать по открепительным и тех, кто за три дня до выборов написали заявление о голосовании на этом участке. Так могут поступить люди, которые не имеют возможности сгонять на малую родину за открепительным удостоверением. Кстати, забегая вперед, скажу, что при подсчете голосов избирательная комиссия не смогла предъявить наблюдателям эти заявления, что является нарушением. Нам пришлось верить списку, составленному комиссией. В нем было 67 фамилий.
Я лихорадочно вспоминала инструктаж: следить, чтобы корешок открепительного отрывали и чтобы в книгу избирателей записывали. И вот еще: смс от активистов-наблюдателей: "Будьте внимательны, по участкам ездят группы работников строительных организаций, голосуя несколько раз".
Ну, и как же их вычислить-то? Я довольно бессмысленно навела камеру на молодого человека в желтой куртке, который почему-то замешкался у стола, где принимали открепительные. И вдруг с удивлением поняла, что ему стало неуютно, хоть я и снимала издалека. Он отвернулся, затем вроде подсел к столу, но почти сразу вскочил, так и не взяв бюллетень.
А потом ко мне подошла секретарь комиссии и сказала, что не может найти мое направление наблюдателя. И пока я рылась в сумке в поисках копии, молодой человек испарился. Вот не знаю, что это было?
Да, вскоре выяснилось, что с направлением все в порядке - так, затерялось куда-то на пару минут...
С доставкой на дом
На обучающей лекции нам рассказывали, что стоит обращать внимание на голосование вне участка. Если избирателей, которые просят комиссию приехать к ним на дом, больше 50, то это признак возможной фальсификации, и надо насторожиться. На нашем участке таких заявок около 70, и я решаю составить компанию выездной группе.
Мы берем переносную урну и отправляемся по адресам из списка: сплошь окрестные "сталинки", величественные и обшарпанные, со скрипучими лифтами и неработающими домофонами. Нас ждут избиратели, чем-то похожие на собственные дома: больные, беспомощные, но не желающие сдаваться. Они с трудом перебираются с кровати к столу, долго ищут паспорт и очки, мучительно вчитываются в строчки, чтобы, наконец, поставить нетвердую галку напротив выбранной фамилии.
Они бесхитростны: убегают от нас в соседнюю комнату, чтобы сохранить тайну голосования, и громко спрашивают из-за двери, где же в бюллетене кандидат Путин... Нас угощают конфетами, благодарят за то, что пришли, и ругают за то, что заставили себя ждать. Нам пеняют за скамейку, невесть кем унесенную от подъезда, и просят передать привет все тому же Владимиру Путину.
Кстати, в одной из квартир мы встречаем человека, который когда-то сам знал будущего президента. Он пожилой и очень больной, ему с большим трудом удается заполнить заявление на бюллетень. Прощаясь с нами, его жена замечает: "Вот, что жизнь может сделать с человеком, а ведь когда-то в Бонне у него в отделе стажировался Владимир Путин".
Голосующие на дому, как показала практика, чаще всего выбирали именно его. Но были и исключения. В одной квартире нас встретила хозяйка и ее 15 кошек. Они все - либералки до мозга костей: кошки гуляют сами по себе, а хозяйка, одетая в артистической сиреневый балахон, голосует за Михаила Прохорова.
По соседству тоже выбирают Прохорова: немолодая импозантная дама опускает свой бюллетень в урну и заодно учит членов нашей комиссии, что нельзя говорить "ложить": "Говорите правильно, и тогда русский язык останется чистым! Кстати, стишок знаете? "За вклЮчишь по шее получишь!"
Лично я могу получить по шее, если, например, подскажу какому-нибудь старенькому избирателю, где именно в бюллетене искать кандидата, который ему понравился. За это мне спокойно пришьют "агитацию на выборах" и прощай итоговый протокол, ради которого все и затевалось. Один член нашей выездной бригады так настойчиво предлагает мне "помочь старику", что заставляет меня усомниться в искренности его неведения относительно этих тонкостей.
Всего наша избирательная комиссия организовала три выездных голосования. На каждое выезжал наблюдатель. Вместо изначально предполагаемых 70 человек на дому проголосовал лишь 41.
Хроника событий
Когда я возвращаюсь на участок, голосование приближается к концу. У меня остается всего пять минут, чтобы самой проголосовать по открепительному. Затем двери школы запираются. Одного опоздавшего гражданина, который начал было возмущаться, быстро под ручки выводят с участка. И начинается интересное.
Было бы забавно просмотреть в ускоренном темпе видеозапись нашего ночного бдения на участке. Вот урны уже вскрыты, на столе гора бюллетеней, вокруг стоят члены комиссии, а во втором ряду партера - мы, наблюдатели, вооруженные своими фото и видеокамерами. Десяток пар рук сортирует бюллетени, шорох перекладываемой бумаги заглушает наши редкие разговоры.
Я - обычный наблюдатель, без права совещательного голоса, и по закону не могу дотрагиваться до бюллетеней. Я вглядываюсь в мелькающие руки и реально боюсь, что увижу, как какая-нибудь из них подбросит лишнюю пачку в стремительно уменьшающуюся общую кучу. Но этого, слава богу, не происходит.
Начинается подсчет. Пока все тихо, хотя обстановка нервозная, но вот завязывается спор, вспыхивает перепалка. А потом наступает ор. Женский истеричный. Мужской злобный. Всеобщий, бессмысленный. Кричим, потому что цифры не сходятся.
Через какое-то время крик стихает. За окнами рассвет. От усталости все еле стоят на ногах, движения вялые. Женщины потускнели, даже подурнели. Мужчинам все равно, они выдохлись тоже. И на все школьное фойе разносится единственный звук - богатырский храп шофера, который должен везти в ТИК протокол об итогах голосования на нашем участке.
Ночью была война
А протокол не готов. Дело было так. Сначала вскрыли переносные урны. С ними все в порядке: бюллетеней оказалось столько, сколько и должно было быть. Затем вспомнили, что по процедуре для начала полагается поработать с книгами избирателей: проверить все записи, подсчитать количество выданных бюллетеней и открепительных, общее число проголосовавших на участке и т.п.
Принялись за книги. Начали считать, сколько всего бюллетеней было выдано на участке. У комиссии получилось одно число, у наблюдателей другое. И тут уже разругались окончательно. Мы хотим пересчитать, а комиссия ни в какую. Мы говорим - "вы нарушаете закон". А они - "научитесь считать".
Нас обвиняют в провокациях, в том, что мы мешаем работе комиссии, а мы настаиваем на своем праве смотреть книги и убеждаться в правильности цифр. В какой-то момент градус взаимной ненависти повысился настолько, что даже "представитель школы", а, судя по форме, сотрудница ЧОПа, которую никак наши разборки не затрагивали, вдруг взбеленилась и выдернула из розетки заряжающийся телефон наблюдателя:
"А я вам не обязана! А что вы тут! А здесь у меня сумка!"
Ради справедливости следует сказать, что в тот раз ошиблись наблюдатели. Но своим необъяснимым нежеланием перепроверить результат комиссия добилась лишь того, что все мы потеряли кучу драгоценного времени. Чуть позже наблюдателям пришлось опять буквально заставлять комиссию подвести итог по уже сброшюрованной общей книге, не просто подбив цифры из непонятно откуда взявшегося замусоленного черновика, а обстоятельно пересчитав все данные по страницам.
"Карусель"
Наконец мучительные подсчеты, длившиеся несколько часов, завершились. И случилось чудо: цифры сошлись. Количество бюллетеней и по книгам, и в избирательных урнах совпало. Бюллетени поместили в специальные пакеты, опечатали и понесли в отдельную комнатку, в сейф. Я сунулась было туда же, чтобы поглядеть, как они мирно упокоятся на железных полках, но не тут то было. Дорогу преградил тот самый член УИК, который столь настойчиво предлагал мне "помочь старику" на выездном голосовании.
Он буквально взревел:
"Куда это?! Не положено! Вон!"
И в этот момент сказалось напряжение всех последних часов. Я почувствовала, что могу сотворить уже любую, самую фееричную глупость: могу треснуть его, например, блокнотом по голове. Или разреветься. Но вовремя подоспела девушка-наблюдатель от "Яблока". Она аккуратно выпихнула меня из комнатки. Но все же победный взгляд на запираемый членами УИК сейф мы с ней бросили.
Для меня до сих пор загадка, почему комиссия не желала в рабочем порядке, без надрыва решать разногласия. Я понимаю, если бы был большой разрыв в цифрах. Но его не было. Настораживает лишь довольно высокое количество проголосовавших на участке по открепительным удостоверениям и заявлениям. Но и здесь все данные совпали: то есть члены комиссии честно отрывали корешки у открепительных. Это неплохо, но все же не дает гарантии, что на участке не было "карусели".
Наблюдатель, дежуривший у дверей школы, рассказал, что заметил машину с ростовскими номерами, на которой прибыли сразу пятеро избирателей. Он вызвал "мобильную группу", которая поездила за "туристами" по Москве от одного избирательного участка к другому, фиксируя происходящее на видеорегистратор. Возможно, эти свидетельства помогут в будущем доказать нарушения.
"А сейчас спать"
В этот день в Москве проходили еще и выборы в муниципальные собрания. На нашем участке за процессом голосования наблюдала кандидат в депутаты Елена Пушкарева, специалист по трудовому праву и мама четырех детей. Она ругалась с членами комиссии вдохновенно, с искрой, мастерски чередуя официальный тон с увещевательным, почти материнским. С участка она ушла одной из последних, когда утро уже было в полном разгаре. Вчера она разослала всем наблюдателям письмо:
"Ура! Мы победили! Спасибо дорогим наблюдателям и просто хорошим людям! Без вас мы не смогли бы отстоять эти результаты. Спасибо!!! Мы обязательно найдём повод собраться всем вместе. Только сейчас спать, спать, спать".
