В мире есть фигуристы, у которых нет гражданства. В хорошем смысле этого слова: болеют за них люди из разных стран и континентов. Просто потому, что их творчество на льду является достоянием всего фигурного катания в целом. Британские танцоры Шинед Керр и Джон Керр – из таких. У брата и сестры из Эдинбурга огромное количество поклонников, в том числе и в России. Недавний чемпионат Европы в Шеффилде для корреспондента агентства "Р-Спорт" Андрея Симоненко стал хорошим поводом поговорить с двукратными бронзовыми призерами европейских первенств.
- Шинед, Джон, многие думали, что вы выступите на первом за долгое время чемпионате Европы на территории Великобритании, но год назад вы завершили карьеру. Сейчас не сожалеете о таком решении?
Шинед Керр: - Вы знаете, когда я смотрела соревнования в произвольном танце, у меня мелькнула мысль: а я могла быть сейчас на льду… Потому что с ощущениями, которые ты получаешь, когда соревнуешься, не сравнится ничто. Но сожаления у меня все-таки нет. Год назад я почувствовала: пришла пора остановиться. И когда мы приняли решение уйти, то испытали после этого облегчение. А это значит, что это было решение правильное. Мне приятно сейчас смотреть выступления танцоров, потому что я вспоминаю, как еще совсем недавно я соревновалась с этими ребятами. Но мне совершенно не хочется возвращаться.
Джон Керр: - Не буду скрывать, в глубине души есть немного грусти от того, что я больше не выступаю в турнирах и не соревнуюсь с теми, с кем сражался совсем еще недавно. Но когда-то надо было закончить карьеру, и в прошлом году, на мой взгляд, настал оптимальный момент для такого решения. К пьедесталу приблизились сразу несколько хороших молодых пар. Чтобы соревноваться с ними, нам надо было прогрессировать, изобретать новые поддержки и заниматься прочими вещами, делать которые было уже трудно… А вот кататься в шоу нам хотелось и хочется всегда. Мы получаем от этого истинное удовольствие, и уход из любительского фигурного катания позволил нам быть больше задействованными в показательных выступлениях.
- Если говорить о танцевальном турнире в Шеффилде, то, на ваш взгляд, стал ли он шагом вперед по сравнению с прошлогодним, в Берне? Ведь если судить по результатам, расстановка сил не изменилась: вы завоевали бронзу и ушли, а ваше место заняли Елена Ильиных и Никита Кацалапов…
Д.К. - На мой взгляд, прогресса добились все ведущие европейские пары. Кто-то продвинулся чуть больше, кто-то чуть меньше. Французы Натали Пешала и Фабьян Бурза, мне кажется, сделали хороший шаг вперед.
Ш.К. – Я получила наслаждение от выступления Ильиных и Кацалапова. Обожаю эту пару. Она выглядит как настоящая звезда, а он – превосходный фигурист. Их программы в начале этого сезона мне не очень нравились, не "цепляли"… Но в Шеффилде в произвольном танце они катались фантастически и заслужили медаль. У этого дуэта, на мой взгляд, безграничный потенциал.
Д.К. – Я хочу особенно отметить Никиту. Елена, конечно, невероятно красива и является, можно сказать, лицом этой пары. А он – мотор дуэта, настоящий мотор. Я считаю, что Ильиных и Кацалапов – это реальный шанс для России на Олимпийских играх в Сочи. Они способны бросить вызов Мэрил Дэвис/Чарли Уайту и Тессе Вирчу/Скотту Мойру.
- Может быть, программы Лены и Никиты вас не "цепляли" из-за того, что спортсмены не исполняли их в начале сезона чисто и, как часто говорят российские специалисты, "на разрыв"?
Д.К. – Безусловно, причем это относится к программам всех танцевальных пар. Танцы на льду – очень специфический вид фигурного катания в том плане, что здесь не прощаются ошибки и послабления. В одиночном и в парном катании спортсмены исполняют сложнейшие элементы, и если они где-то допускают помарки, то это часто не мешает им побеждать или получать хорошие баллы. В танцах же все ждут чистого и вдохновенного выступления. Только такие прокаты могут оказать по-настоящему сильное впечатление на публику. Если же в танце ты видишь ошибку, помарку или даже маленький сбой, то впечатление от программы уже совершенно не то.
Российские танцы на льду слишком зациклены на драме
- Какими вы видите перспективы британских танцев на льду после своего ухода? В Великобритании, как известно, большие традиции этого вида фигурного катания, но что будет после вас?
Ш.К. – Мне кажется, был очень большой разрыв перед нами – после Джейн Торвилл и Кристофера Дина долго никого не появлялось. И нам поэтому было очень сложно подниматься наверх, завоевывать позиции, возвращать доброе имя британским танцам на льду. Но сейчас, после того, как мы сделали это, вслед за нами идут несколько очень хороших дуэтов. Если честно, приятно после ухода видеть, что твое место не пустует, что есть пара – Пенни Кумз и Никлас Баклэнд, которая уже готова бороться за высокие позиции. И даже второй британский дуэт на чемпионате Европы (Луиз Уолден/Оуэн Эдвардс) выступил тоже очень хорошо. А ведь есть еще хорошие танцоры-юниоры… Это младший брат Ника Баклэнда, Джо Баклэнд, который выступает в паре с Оливией Смарт и тоже тренируется у Евгения Платова в Нью-Джерси. Так что за нами идет достойная смена.
Д.К. – Именно с точки зрения смены поколений мы ушли, считаю, очень вовремя. Ник и Пенни были уже готовы шагнуть вперед и занять наше место. Они получили хороший опыт выступлений в ранге второй пары британской сборной, который позволил им с пятнадцатых мест в Европы резко выдвинуться в середину десятки. И мы за них очень рады.
- В свое время британская школа танцев на льду обладала своим собственным, узнаваемым стилем. Как, на ваш взгляд, выглядят британские танцы сейчас?
Ш.К. – Я думаю, сейчас такого понятия, как британский стиль, просто нет. Евгений Платов делает очень важную вещь: он позволяет нам искать себя в танцах – и в итоге находить свои образы. Он, как тренер, великолепный технарь, а в хореографии у него нет догм, он дает ученикам настоящую творческую свободу. Кумз и Баклэнд уже обладают своей индивидуальностью, они не похожи ни на нас, ни на какую другую пару.
Д.К. – Я бы это сформулировал так: Евгений помогает тебе прогрессировать, лучше кататься. Превращаться в хорошего фигуриста. А когда ты становишься фигуристом, все получается само собой. Хореограф делает свою работу, Платов делает свою, и в результате перед тобой открывается дорога к высоким результатам.
- У нас многие считают, что традиционный драматический стиль российских танцев на льду не соответствует новым правилам судейства. Те же канадцы и американцы выходят на лед, исполняют чисто элементы на четвертый уровень под легкую музыку, не заморачиваясь мудреной хореографией, и получают высокие оценки. А наши пары корпят месяцами над сложнейшими, почти театральными постановками, но исполнить их без ошибок не могут – и остаются позади.
Д.К. - На мой взгляд, то, что вы сказали - это все-таки упрощение реального положения дел. Вспомните танец Тессы и Скотта под Малера, с которым они выиграли Олимпийские игры в Ванкувере. Это была очень красивая, чувственная и драматичная постановка. Этот танец мне кажется прекраснейшим из всех, что я когда-либо видел. Если говорить о российских танцах, то, я думаю, им не хватает гибкости в плане восприятия разных стилей. Русские, мне кажется, иногда излишне зациклены на том, что они должны кататься драматично, мощно… Но на самом деле в танцах на льду точно так же допустимо быть легкими, веселыми. Можно просто танцевать, и все! В России, я знаю, есть огромное количество талантливых людей – постановщиков, хореографов. И вы, на мой взгляд, не всегда используете весь имеющийся потенциал. Загоняете себя в созданные самими же рамки, слишком доверяете людям, которые уже очень долго работают в фигурном катании, и не пытаетесь привлечь свежую кровь.
- Ваша пара точно не загоняла себя в рамки. Вы сделали столько интересных вещей на льду, взять хотя бы те же программы под группу Muse, которые лично на меня произвели колоссальное впечатление… Можно ли сказать, что вашим творческим кредо в карьере было стремление создавать что-то необычное?
Ш.К. – Я так не думаю. По крайней мере, не помню, чтобы мы хоть раз с братом сказали друг другу: а давай сделаем что-то такое, что всех удивит. Мне кажется, мы просто не позволяли себе быть ограниченными. Например, при выборе музыки мы не мыслили категориями "это подходит для танцев на льду, а это не подходит". Мы думали так: хорошо, какая музыка нам нравится? Под какую музыку нам будет интересно кататься? Что понравится зрителям? И пришли, собственно, к музыке, которую мы слушаем в обычной жизни. Поскольку слушаем мы очень многое, отсюда и разнообразие в наших танцах – а вовсе не потому, что нам хотелось быть ни на кого не похожими.
Д.К. – Именно так. Muse – это группа, которую я очень много слушал в свободное время. И прекрасно помню момент, когда подумал: а почему бы под нее не покататься? Необычным наш выбор выглядел только потому, что больше никому такое в голову не приходило. Но это вовсе не означает, что Muse не подходит для танцев на льду. На этом пути, должен отметить, могут быть не только успехи, но и неудачи. Иногда тебе приходит в голову идея, которая кажется классной – а потом на льду она просто не работает. Но с группой Muse у нас, конечно, получилось. Еще сработал такой момент: эта музыка ведь предназначена для живого исполнения. И на арене она звучит очень сочно, богато…
- Но судьи все-таки консерваторы. Осознавали, что идете на риск со своими идеями?
Ш.К. – Конечно, мы понимали это. Как я уже сказала, нашей главной идеей было делать то, что понравилось бы нам и зрителям, но о судьях думать, разумеется, тоже приходилось. Но с нашей музыкой мы поступали так: давали ее слушать друзьям, родственникам, тренерам… И если им нравилось, то мы думали: хорошо, но судьи ведь тоже люди! Они должны так же отреагировать! Знаете, в этом году несколько судей подошли ко мне и сказали: после вашего прошлогоднего танца мы купили альбом Muse с этой вещицей в магазине – так нам она понравилась!
Д.К. – А я так скажу: иногда судьи сами не знают, понравится им что-то или нет, пока ты им это не предложишь. Они знают то, с чем знакомы. Но при этом я могу вспомнить массу примеров, когда пара берет музыку, рекомендованную им судьями, ставит под нее танец – и в итоге он никому не нравится, потому что это произведение уже воспринимается как заезженное. Так что, на мой взгляд, нельзя бояться предлагать новое.
- Не тот ли этот случай, когда ISU рекомендовал перед сезоном 2002 года брать танцевальную музыку, и в результате зажигательный танец итальянцев Барбары Фузар-Поли/Маурицио Маргальо смотрелся диссонансом на фоне драматичных постановок Анисиной/Пейзера и Лобачевой/Авербуха?
Д.К. - Именно! Программа французов, с которой они выиграли Олимпиаду, уж совсем никак танцем не смотрелась. Еще мне приходит в голову 1994 год, когда в спорт вернулись Джейн Торвилл и Кристофер Дин. Они рассказывали потом, что им люди из ISU сказали: мы хотим видеть чистый танец. Они сделали чистый танец… и заняли на Олимпиаде в Лиллехаммере только третье место. Правда, должен отметить, что Грищук и Платов, ставшие чемпионами, в том году тоже танцевали, но вот Усова и Жулин – нет…
Ш.К. – И я думаю, что у Торвилл и Дина до сих пор есть осадок в душе. Они наверняка думают: вот, если бы мы тогда сделали то, что хотели сами сделать, то могли выиграть бы Олимпиаду. Но они исполнили указание других – и проиграли.
Д.К. – Лучше уж проиграть без всяких сожалений, зная, что шел своим путем, который считал правильным, чем мучиться потом о выборе, который был тебе навязан.
Ш.К. – Мы никогда не катались под музыку, которая бы нам не нравилась и которую, чаще всего, мы бы не выбрали сами. Это вопрос веры в себя, веры в собственные убеждения.
Русские лучше всех понимают язык фигурного катания
- Вы знаете, что в России у вас огромное количество болельщиков? И чувствовали ли вы это, когда у нас выступали?
Д.К. – Конечно! И у меня есть постоянное чувство сожаления, что мы не катались в России так часто, как хотели бы. Знаете, фигурное катание – это универсальный язык. Можно не знать русский язык или английский, но при этом общаться на языке фигурного катания. И русские болельщики понимают язык фигурного катания, возможно, лучше всех в мире. Русские зрители любят искреннее, настоящее катание. Я знаю, что у вас очень тепло принимают Стефана Ламбьеля, несмотря на то, что он всегда конкурировал с Евгением Плющенко. А что касается нас, то мы даже получали награды от российского форума фанатов фигурного катания. Они нам один раз подарили куклы, которые изображали нас во время исполнения шотландского национального танца.
Ш.К. – И они были действительно очень на нас похожи (смеется). Нам их подарили, кажется, как приз зрительских симпатий в одном из сезонов. А в прошлом году нам вручили медали в виде звезд, по-моему, с формулировкой "чемпионы зрительских сердец". И матрешки еще нам дарили, на которых были изображены наши фотографии из различных танцев. Так что, конечно, мы всегда чувствовали ту теплоту, с которой нас принимают русские болельщики. И очень бы хотелось кататься у вас чаще.
- Сейчас в России часто организуют различные шоу. Вас не приглашают участвовать?
Д.К. – Вы знаете, пока не было приглашений. Но я хочу через вас передать всем: мы очень хотим приехать в Россию (смеется). Не так давно мы смотрели по телевизору шоу, которое сейчас у вас идет – там, где знаменитые фигуристы меняются партнерами (Кубок Профессионалов на Первом канале).
Ш.К. – Это просто классная идея! Если нас пригласят принять участие в подобном шоу, мы непременно согласимся.
- Многие фигуристы с трудом привыкают к обычной жизни после ухода из любительского спорта. Как этот шаг перенесли вы?
Ш.К. – Непросто. Главным образом, потому, что спортсмен привыкает к жизни по распорядку. День за днем, месяц за месяцем, год за годом у тебя расписан каждый час. Выйти из этого режима было довольно трудно. Но с другой стороны, не буду скрывать, мы почувствовали свободу. И я не могу сказать, что это нам не нравится. Приятно осознавать, что в жизни есть что-то еще, кроме тренировок. И также я рада, что мы не ушли окончательно из фигурного катания, не порвали с ним, потому что мы участвуем в шоу, продолжаем выступать, приносим радость людям, но без тех нервных и физических затрат, которые необходимы для того, чтобы соревноваться.
- Евгений Плющенко уже дважды уходил – и возвращался. Вы его понимаете?
Д.К. – Понимаю. Плющенко – настоящий и, наверное, величайший турнирный боец за всю современную историю мужского одиночного катания. Это просто невероятно – 15-летняя карьера, три олимпийские медали, одна из них – золотая, а могло быть и две. Так долго выступать на высочайшем уровне – это просто невероятно.
Ш.К. – Его глаза, когда он выступает, горят страстью к соревнованию. Я сама, если честно, соревноваться не очень любила – слишком нервничала. А для него это кайф!
Д.К. – Мне кажется, еще Элвис Стойко был таким же бойцом. Ему было трудно уйти из фигурного катания, и он, думаю, чуть-чуть пересидел в любительском спорте – в последние годы у него уже не было того огня, что был раньше. А Евгения, мне кажется, вдохновляет мысль о грядущей сочинской Олимпиаде. Я знаю многих британских спортсменов, которые с нетерпением жаждут выступить на летних лондонских Играх перед своими болельщиками. Ведь такая возможность бывает в лучшем случае только раз в жизни, и далеко не у всех. Вот и Плющенко, я думаю, сильно бы жалел, если бы не попробовал дотянуть до Олимпиады в Сочи и выступить на ней. Жалел бы всю свою жизнь.
- Возвращаясь от Плющенко к вам – чем-то еще связанным с фигурным катанием занимаетесь? Я имею в виду тренерскую или постановочную работу…
Д.К. – Три месяца назад я начал работать с Галит Чейт в Хакенсаке, Нью-Джерси. Она приезжала на чемпионат Европы со своими парами, и я ей помогал их готовить. Это было очень интересно. Вообще, должен сказать, я сейчас нахожусь в приятном состоянии баланса между выступлениями в шоу, работой тренера и хореографа – и жизнью, не связанною с фигурным катанием вовсе.
– В будущем видите себя тренерами?
Д.К. – Пока что получаю удовольствие от работы в качестве ассистента, тренера номер два. Потому что могу спокойно думать, чем заняться дальше. Думаю, отвечу на этот вопрос где-нибудь через год. Если мне все еще будет нравиться тренерская работа – почему бы в ней не остаться?
Ш.К. – А я участвовала не так давно в телевизионном проекте, который был направлен на привлечение детей в спорт. И мне это очень понравилось, в ближайшее время я бы хотела попробовать себя на телевидении на постоянной основе. А если говорить о глобальных планах, то, наверное, мне бы хотелось стать тренером или хореографом. Потому что фигурное катание – это моя жизнь, это то, что я хорошо знаю. У меня есть мечта вырастить фигуристов мирового уровня, приехать с ними на Олимпийские игры.
- То есть вы, по сути, представляете собой еще одно подтверждение того, что если в фигурное катание придешь – то уже никогда его не покинешь?
Д.К. – Безусловно! Когда фигурное катание попадает к тебе в кровь – его оттуда уже никогда не выведешь. И еще для нас важно вот что. Мы многое дали фигурному катанию – например, долгие годы популяризировали его, и в нашей стране, и во всем мире. Но и фигурное катание нам очень многое дало. Хотя бы возможность путешествовать по разным странам. И получать деньги за работу, которую ты любишь делать. Поэтому нам бы хотелось отблагодарить наш вид спорта – и не единожды, а благодарить его снова и снова.
