Я следила за трепетной историей продажи виолончели работы Антонио Страдивари, которую после смерти хозяина-виртуоза Бернарда Гринхауса наследники выставили на торги. Знакомые музыканты в Нью-Йорке грызли локти: ставки делались на миллионы долларов. Cтарые "итальянцы" – штучный товар, каждый инструмент наперечет, со своей аурой, со своим культом обожания. И вруг диссонансом новость из России: Брянский губернаторский оркестр отказался от переданной им в пользование скрипки Николо Амати: мол, струны расположены "не так", а переучиваться не с руки.
Амати, Страдивари, Гварнери – одни только имена звучат как музыка. Великие и просто талантивые исполнители столетиями почитают за честь играть на инструментах этих мастеров. Они одухотворяют своих четырехструнных муз, обожествляют их, поклоняются им, но, в отличие от своих коллег предыдущих веков, не могут купить – увы, не по карману.
В последние десятилетия цены на Амати и его учеников выстрелили пробкой от шампанского, чему в немалой степени способствовало духовное становление нового класса российских имущих. Ведь у солидных людей все должно быть путем: Рубенса на стену, Patek Philippe на запястье, а в уголке скромно прислонить Страдивари...
Профессионалы содрогаются, посещая дома коллекционеров, где инструменты с великой родословной висят на стенах, как высушенные для гербария бабочки. Вдохнуть в них жизнь может лишь смычок мастера. Амати – это мечта.
Потому отказ концертмейстера Брянского оркестра Эдуарда Амбарцумяна кажется анекдотом от "армянского радио".
Вашего Амати вам обратно нате
Скрипку Брянску преподнес Фонд уникальных культурных проектов, созданый в прошлом году меценатом Валерием Савельевым, который справедливо решил, что родина Мусоргского, Чайковского, Рахманинова и Прокофьева заслуживает того, чтобы для ее слушателя звучали самые лучшие инструменты мира.
Тогда же объявили о покупке скрипки Гварнери "Робрехт" 1728 года для исполнителя Дмитрия Когана, чему только можно аплодировать стоя. Скрипка Гварнери, кстати, была любимой Паганини, после того, как он в 15 лет проиграл свою Амати, – на нее, говорят, легко перестраиваться.
В Брянске вышло похуже – "Амати" указанного 1736 года (1740 в других русскоязычных источниках) не мог принадлежать кремонцу Николо Амати, который скончался в 1684 году. Видимо, преподнесен был так называемый брэнд "Дом Николо Амати", под которым работал в Болонье полумонах-полупредприниматель Николо Марчиони, предтеча китайских подвальных "Nike" и "Gucci".
"Скрипки Марчиони, использовавшего кремонский брэнд в своих бизнес-целях, тоже достаточно неплохи, хотя, конечно, близко не ценятся как настоящие Амати", – поделился мнением один из самых известных в мире музыки дилеров Крис Ройнинг.
Может быть, брянский маэстро просто хотел Амати настоящего? Почему бы и нет? Вот в симфоническом оркестре штата Нью-Джерси – условно, на американской брянщине – каждый второй играет на Амати, Страдивари или Гварнери благодаря своему соотечественнику (и, кстати, бывшему нашему) Герберту Аксельроду. Оркестру своего штата он подарил около 15 инструментов старых итальянцев.
Прагматичные французские и американские ученые в последнее время попытались развеять миф "итальянцев", экспериментально доказав, что с завязанными глазами даже состоявшиеся музыканты не улавливают разницы между средневековым кремонцем и современным парижанином. Не знаю, может быть. Холст кисти Ван Гога волнует больше, чем репродукция, а верующие тянутся к освещенной историей иконе, а не ее точной копии в церковной лавке.
"От скрипки тоже зависит музыкальный успех. Инструмент чутко реагирует на тончайшие градации и желания музыканта. Со скрипками попроще приходится над тем же самым работать намного больше, и иногда без гарантии, что получишь такой звук, который задумал", – написал мне 20-летний Юрий Ревич, лауреат первой премии международного конкурса скрипачей "Виртуозы XXI века". Об "итальянце" он только мечтает. А для многих российских семей не то, чтобы Амати или Гварнери, а просто хороший современный российский инструмент для одаренного ребенка – безумно дорого.
Играйте, а скрипки будут
Вообще в музыкальном мире свои инструменты чаще передают из рук в руки как завещание, как любимое детище.
"К Мише Майскому в Израиле после концерта подошел пожилой человек и протянул в подарок свою виолончель. Он даже не назвал имени, просто указал пальцем в небо – "я уже там, а вы играйте", – рассказал мне знакомый американский виолончелист Борислав Струлев.
В 90-х годах благодаря покровительству Тихона Хренникова ему, тогда юному дарованию, выдали из госфонда в аренду виолончель от французского мастера Жана-Баттиста Вильома, чтобы достойно отправить на конкурс в США в "Кеннеди-центр". Вильом работал "под Страдивари", хотя ни превзойти, ни хотя бы достичь уровня предшественника не сумел – в общем, инструмент достойный, не брянский "Амати", но и не "ах!".
Струлева перед турне повели на поклон к вернувшемуся из изгнания на родину великому Мстиславу Ростроповичу. Тот послушал, одобрил, но в конце сказал: "Поедешь на "сольник" – "француза" не бери, поменяй на "итальянца", – вспоминает виолончелист.
Совету кумира он не внял – уже прикипел к Вильому. "Твой инструмент- как твоя душа, твоя аура. Он может буквально плакать – и на грифе выступают капельки влаги. Он может "охрипнуть" от перелета", – рассказывает Струлев.
Вильома госфондовские хранители отобрали у него в первый же день по прилету в Россию в 2005 году на первый фестиваль "Крещендо", который учредили, чтобы "собрать воедино по всему миру известных молодых музыкантов, ставших звездами мирового музыкального искусства".
"Меня тогда как будто лишили внутреннего голоса...Это как насильно расстаться с любимой", – по-прежнему тоскует музыкант.
* * *
Инструменты становятся легендами, так же как их создатели и владельцы. Виолоночель Страдивари "Паганини. Графиня Штейнляйнская" попала в хорошие руки, как и хотели наследники американца Гринхауса. За 6 миллионов долларов ее приобрела канадская " анонимная частная благотворительница", передав восемнадцатилетнему Стефану Тетролту. Наверняка вы о нем еще услышите.
А вот судьба виолончели "Дюпор" работы Страдивари, на которой играл великий российский маэстро Ростропович, окутана мистической аурой. Оцарапанная шпорой Наполеона, по легенде, она была приобретена за 20 миллионов долларов японским правительственным фондом Nippon Music Foundation. "Это миф, такой сделки не было в реальной жизни, хотя информация о ней циркулирует по всем изданиям", – уверяет меня Ройнинг.
Как все-таки жаль, что умолкли струны "Дюпор". Паганини не хотел, чтобы его возлюбленной касались чужие руки. Неужели Ростропович тоже?..
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
