Когда в конце декабря возмущенные «горожане» уходили с Сахарова, раздавались опасения, что длиннющие новогодние праздники нивелируют протестные настроения, приведя подавляющее большинство прогрессивной общественности в ее привычное состояние с вялыми восклицаниями в Интернете. Однако совершенно нет ощущения, что из-под елочки люди вылезли добрее, ленивее и расслабленнее. Скорее, наоборот, они подкопили сил и вместо всепрощения готовы вновь и вновь напоминать властителям про свои права и требования.
Что же касается правящей элиты, то для нее создалась весьма странная ситуация, когда власть вроде и сделать ничего не может, и НЕ делать тоже чревато. Власти вроде бы и понимают, что настроения, с которыми теперь предстоит иметь дело, уже не исчезнут. Но что делать со всем этим, понимания нет.
Не замечать накопленного гетерогенного недовольства нельзя, особенно сейчас, когда в реальной, не виртуальной жизни будет происходить событие, определяющее форму и содержание жизни страны на годы. Это выборы в марте.
Если бы не было критической весенней даты, можно было, видимо, на некоторое время даже игнорировать «возмущенную городскую общественность». Допустить к эфиру там, пообещать либеральные шаги здесь, на время это бы сработало хотя бы по двум причинам. Первая - блогосфера дискретна и не обладает «материальными» (не в смысле денег, а в смысле существования в повседневной жизни) инструментами, прибегнув к которым она могла бы серьезно воздействовать на власть. У нее нет исполнительных органов, разветвленных губернаторских ресурсов, телеканалов, отрядов спецназа и т.д. Причина вторая - элементарная загруженность тех, кто выходит на площадь. Они не могут позволить себе ходить каждые две недели маршем по Москве, поскольку заняты на работе, учебе, в семье и т.д.
Тактика «либерального мельтешения» могла сработать на коротком отрезке времени, если бы в среде властителей не было такой идиосинкразии ко всему тому, что они считают инородными телами системы.
Прислушаться - значит, проявить слабость. Опыт всех российских событий показывает: демонстрация властью своей уязвимости не просто развязывает руки всем, кто имеет на эту власть зуб. Это было бы еще не столь страшно. Уступки как бы начинают расшатывать саму власть изнутри. Те, кто в структуре, начинают опасаться за свою карьерную и финансовую незыблемость и уже не являются столпами безоговорочной лояльности. Система начинает подтачивать сама себя с непредсказуемыми последствиями, плюс снаружи ее атакуют разные фигуры с разными целями.
Однако явно демонстрировать силу тоже затруднительно, поскольку раздражение накоплено не только в среде травоядных горожан, но и в прослойках элиты, от которых зависит общий климат в стране и даже отчасти ее управляемость. С другой стороны, как и на какой вид диалога (да и с кем) идти, тоже не очень понятно, поскольку навыки и желание вести общественные дискуссии утрачены. В России вообще крайне слабы навыки диалогов, которые ведутся не ради славы или самовыражения, а именно ради поиска и выработки оптимального для нации решения через уступки, компромиссы и последующий контроль за эффективностью исполнения. Наследие многовекового сосуществования безмолвия и всевластия...
Поэтому основная реакция системы на народное недовольство - раздражение и непонимание, в чем, собственно, причина этого недовольства. Понимание вряд ли придет, потому что это слишком болезненно. Ведь настоящая причина - не прошедшие думские выборы.
Выборы - лишь концентрированный предвестник того, каким может стать ближайшее будущее. Именно картина будущего, внезапно обретенного и осознанного креативной частью общества, стала реальной причиной недовольства. И чем ближе будет весенняя дата, тем отчетливее будет проступать мысль о неизбежном грядущем.
Заданность бытия, столь милая сердцу российского обывателя еще три-четыре года назад, исчерпала свою привлекательность и требует более усложненных схем, которые власть предложить не в силах. Для властных прослоек эти недели будут самыми тяжкими, и задачей должна бы стать выработка тактики и стратегии минимизации последствий.
Как минимум требуется поменять стилистику общения с частью общества - прежде всего, это касается базовых политических шагов и заявлений. Однако неизвестно, найдутся ли в команде главного кандидата советники, которые убедят его не произносить более слов типа «бандерлоги» и «госдеп», и прислушается ли он к ним…
Помимо этого, есть другая проблема. Она заключается в том, что при явном недовольстве общества, с одной стороны, и отсутствии стопроцентных гарантий лояльности внутри самой системы, с другой, точкой бифуркации может стать любое событие. Линейность никогда не была присуща России; складывался тренд, но внезапно происходило нечто, резко изменяющее скорость, интенсивность, а подчас и вектор движения. Революция, путч, дефолт, пожары.
Следовательно, необходимо сделать все, чтобы избежать подобных выбросов энергии. За властью в эти полтора месяца будут наблюдать особенно пристально, любой прокол может привести к серьезной вспышке. Породить ее может что угодно: случайно задавленная спецтранспортом бабушка; несколько горожан, убитых сосульками, громкое и пренебрежительное слово высокого политика, не говоря уже о более страшных вещах типа терактов, аварий и т.д.
Помимо тактики, еще более важной становится стратегия. Причем важной в первую очередь для системы, если она хочет существовать а) долго, б) легитимно, в) мирно. Ей остро необходим не просто набор ярких, понятных и убедительных инициатив, ей нужно предпринять несколько практических шагов в разных сферах, причем быстро. Коррупция и выборы, экономическое регулирование и кадровые решения - сфера может быть любой, но она должна быть близка избирателю, разгневанному и подавленному своим будущим.
Задачка не из легких - предложить избирателю альтернативу при отсутствии альтернатив. Скорее всего, она окажется непосильной. Одних это приведет в гнев, других в уныние, третьих в возбуждение по поводу открывающихся перспектив. Но стоит помнить: детерминированность будущего не очевидна. Причем для всех.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
