Закон, позволяющий президенту США существенно ограничить экспорт иранской нефти, вызвал целый поток комментариев и резкую реакцию Ирана. Затем антииранская риторика поутихла и послышались примирительные нотки с обеих сторон. Это, разумеется не меняет сути дела и не снимает с мировой повестки главного вопроса: намерены ли США воевать с Ираном и если да, то когда?
В политике прогнозы подобного рода - вовсе не гадание на кофейной гуще, поскольку всякая война требует подготовки. Из мозаики предпринимаемых Вашингтоном действий постепенно складывается любопытная картина.
Почти одновременно с законом о новых санкциях против Ирана, мы услышали под Новый Год еще одно заявление, на этот раз из уст вице-президента США Джозефа Байдена. Оказывается, талибы больше не являются врагами США. «Президент никогда не заявлял, что Талибан угрожает нашим интересам. Проблемы начнутся, если это движение будет представлять угрозу для правительства, которое помогает нам бороться с плохими парнями».
Повергнув в недоумение весьма многих по обе стороны Атлантики, слова Байдена были с восторгом восприняты в Кабуле премьером Карзаем. Тени трагического прошлого, последовавшего после ухода сверхдержавы из Афганистана, не могут не беспокоить афганского лидера. Вот почему жесткая позиция республиканцев - никаких переговоров с талибами, отвергнутая, наконец, демократами, так его обрадовала.
Однако нас интересует другое. С точки зрения американской политики приверженности и поддержки демократии, и особенно в отношении тех стран, где осуществлялось прямое военно-политическое вмешательство США, высказывания Байдена звучат по меньшей мере непоследовательно.
Что собственно, изменило моральное и политическое лицо Талибана, ну скажем, со времен сентября прошлого года, когда вооруженные боевики 20 часов удерживали центр Кабула, нанося удары по административным зданиям и штаб-квартире НАТО? Может, внутри движения произошли фундаментальные идеологические сдвиги в сторону толерантности и демократических ценностей? Разумеется, нет.
Конечно, судьба режима в Кабуле, который после Байдена сможет смелее вести переговоры с талибами, беспокоит Белый Дом. Но, судя по всему, этим дело не ограничивается.
Уход США из Ирака и Афганистана, попытка примирения, пусть внешнего, с талибами - все это выглядят как выравнивание фронта. В последнем случае снижается уровень конфронтации с одной из наиболее радикальных и опасных сил в регионе, крайне чувствительном для США в случае проведения операции против Ирана. В этом же ряду следует рассматривать и замирение с другими бывшими врагами США на Ближнем Востоке, например, смягчение позиции в отношении «Братьев мусульман» и даже салафитской партии «Ан-Нур», которые с большим отрывом лидируют на парламентских выборах в Египте. Радикальные программы этих партий (в частности, лишающие женщин и христиан права на руководящие должности) оставляют США на удивление равнодушными. Поскольку оседлать процесс трансформации «нового Ближнего Востока» сегодня не получается, можно ограничиться прагматичной идеей политической и экономической зависимости. К тому же, взяв под контроль Иран, США смогут с гораздо большей уверенностью в своих ресурсах вернуться к обустройству Ближнего Востока. Пока пусть просто не мешают.
Ну что же, теперь поговорим о потенциальных союзниках Ирана. Собственно, речь может идти только о Сирии. Но Сирия выведена из игры внутренним накалом страстей. Впрочем, этого недостаточно. В Дамаске должно сидеть лояльное и послушное США правительство - важное стратегически обстоятельство в случае войны с Ираном. Да и Израиль поуспокоился бы после шока от выборов в Египте. Давление на Сирию нужно наращивать. Мешает этому Россия и отчасти Китай. Кстати, о России. Дипломатические демарши, в том числе в ООН, разумеется, неприятны, слишком ссориться с Москвой Соединенным Штатам не стоило бы, но эти издержки можно было бы поправить в будущем. Скажем, можно отчасти пересмотреть позицию по ПРО и что-нибудь русским пообещать.
Китай - на сегодня, пожалуй, немаловажный тормоз. Законодательное право на введение эмбарго на иранскую нефть в любой момент может сыграть роль детонатора, стремительно провоцирующего Тегеран на ответные и агрессивные действия. Но иранская нефть покрывает значительную часть потребностей КНР в энергоресурсах. Даже в случае компенсации этих потерь, Пекин попадает в зависимость от США.
К тому же усиление тихоокеанского соседа за счет Ирана не входит в планы китайского руководства, особенно после провозглашенной Хилари Клинтон программы «наш американский тихоокеанский век». С некоторым запозданием власти Китая выступили с осуждением законопроекта о дополнительных санкциях в отношении Ирана. Представитель МИД Китая заявил: «Китай выступает против того, чтобы какая-либо страна ставила национальное законодательство выше международного права и в одностороннем порядке вводила санкции в отношении других государств». Да с Китаем США предстоит поработать.
Ну а что в стане союзников Америки? Франция, ставшая в последнее время в своих специальных отношениях с Вашингтоном едва ли не «роялистом больше короля», то есть больше доброй старой Англии, разделяет идею максимального нажима на Иран. Это немаловажный плюс для США. Но добиться единства рядов в Европейском Союзе вряд ли удастся. Надо сказать, что критиков «резких движений» в мировой политике немало как в Старом, так и в Новом Свете. Большинство из них исходит из того, что состояние мировой экономики и финансов, кризис еврозоны исключают возможность силовых акций. Тем более таких, которые способны взвинтить цены на энергоносители, истощить бюджеты на непроизводительные расходы, замедляя темпы экономического восстановления.
Известный экономист, нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц пишет: «В действительности 2012 год может стать именно тем годом, когда эксперимент с евро, который стал пиком 50-летнего процесса экономической и политической интеграции в Европе, завершится». Не радужней и оценки данные экономистом состоянию американской экономики. По его мнению, никто из политиков в США не хочет заметить того факта, что ремонт банковской системы оказался недостаточным для того, чтобы вылечить экономику. «2012 год может возвестить о новом, еще более страшном этапе самого глубокого за последние 75 лет мирового экономического кризиса»,- резюмирует Стиглиц.
Не выдерживает критики и ставший расхожим тезис о том, что война способна вывести экономику самих США из кризиса, как это было во времена Великой Депрессии и Второй мировой войны. Война с Ираном - не Вторая Мировая, глобальная экономика живет по другим законам, гораздо более сложным и непредсказуемым, чем это было в середине прошлого столетия.
Все эти обстоятельства делают заложниками ситуации вокруг Ирана тех, кто об этом сегодня, возможно, не подозревает, или просто закрывает на глаза.
Но факт остается фактом: Вашингтон активизировал подготовку силовой акции, которая вряд ли наступит завтра (не все подготовительные меры завершены). К тому же любое решение по Ирану будет неизбежно взвешено на весах под названием «избирательная кампания США».
И все же речь не идет о сиюминутных тактических планах Вашингтона. «Иран стремительно превращается в регионе из маргинальной силы в доминирующую, - пишет один из ведущих американских аналитиков Джордж Фридман. - Иран приготовился к отступлению США из Ирака. Хотя не стоит говорить, что Иран будет доминировать в Ираке, но честно надо сказать, что Тегеран будет иметь огромное влияние в Багдаде. Это влияние будет усиливаться по мере отступления США. Иракские политики просчитывают, что иранская сила рядом, а американская удаляется».
Когда, собственно, зародился план действий по «демонтажу» Ирана с применением военной силы? В связи с этим вспоминается интервью Уэсли Кларка, датированное 2007 годом. Тогда генерал Кларк, бывший командующий силами НАТО в Европе, рассказал о планах нападения на Ирак, о которых он узнал в начале 2000-х. Вот его слова в эфире радиостанции «Голос Америки»:
«У.Кларк: И спустя несколько недель я переспрашиваю его (речь идет о генерале из Объединенного комитета начальников штабов США) : «Ну так что там решили? Наступаем мы на Ирак или нет?» А он отвечает: «Ладно бы Ирак. Вот полюбуйся, что мне сегодня спустили сверху. В течение следующих пяти лет мы демонтируем семь стран. Начинаем с Ирака. Затем у нас в планах Сирия, Ливан, Ливия, Сомали, Судан. И заканчиваем в Иране»...
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
