В преддверии нового года я предлагаю вам посетить ресторан-дворец в Джакарте, где можно увидеть оживающие на глазах каменные статуи; услышать, как причудливо сплелись в древнем искусстве этой страны любовь и ненависть, история и вымысел; попробовать блюда, которые много веков назад готовили для балийских и яванских раджей; и, конечно, насладиться прекрасным балийским танцем…
Ведь сеть отелей-музеев и ресторанов-музеев "Тугу" (по-индонезийски это слово означает "памятник") как раз и была основана с целью сохранить и показать миру (да и самим индонезийцам) богатейшее культурное наследие этой страны, где на протяжении веков и даже тысячелетий бок о бок живут сотни разных народов. И потому "культурный ужин" в относящемся к этой цепи джакартском ресторане "Лара Джонгранг" ставит целью не только продемонстрировать горячее индонезийское гостеприимство, но и освежить забытые страницы жизни одной из древнейших цивилизаций Азии - яванской, и ее продолжения и дальнейшего развития на куда более известном в России острове Бали.
А начну я этот рассказ с легенды, которая, по словам основателя сети бапака Aнхара Сетьядибраты, до сих пор снится ему по ночам…
Легенда о любви и ненависти
Давным-давно, во времена, когда на главном индонезийском острове Ява боролись друг с другом буддистские и индуистские царства, жила-была прекрасная Лара (или Лоро - в яванском языке звуки "а" и "о" настолько близки, что неискушенный слух чужака не в состоянии заметить разницу) Джонгранг. Она была известной на всем острове красавицей (что подтверждало и ее имя, в переводе означающее "Стройная дева"), но в семье, как известно, не без урода: отцом Лары и раджей царства Боко был жестокий и отвратительный великан-людоед Прабу Боко. Что ж, родителей не выбирают…
И вот решил Прабу Боко подчинить себе соседнее царство Пенгинг, где правил мудрый царь Прабу Дамар Мойо. Готовясь к войне, злой великан сначала разорил своих подданных налогами, а затем вероломно напал на соседей, но был побежден и убит в битве принцем Бандунгом Бондовосо. После чего очарованный красой Лары победитель полюбил ее и потребовал выйти за него замуж.
Лара ни в коем случае не хотела идти за убийцу своего отца, но сила была на его стороне, а армия Пенгинга даже осадила дворец прекрасной принцессы. И тогда она пошла на хитрость: потребовала от Бандунга выполнить два немыслимых условия. Прежде всего Лара предложила принцу вырыть бездонный колодец под названием Джалатунда, что жених и сделал, и кратер с таким названием до сих пор можно увидеть на горном плато Диенг в Центральной Яве. Но когда Бандунг с гордостью демонстрировал это рукотворное чудо заказчице, та велела патиху (премьер-министру) царства Боко - другому великану по имени Гуполо - завалить там принца огромными камнями, похоронив его заживо.
Бандунг все же смог выбраться наверх, а его любовь к красавице была настолько велика, что он простил ее и даже согласился на второе условие: возвести тысячу храмов за одну-единственную ночь. Для этого, однако, ему пришлось призвать на помощь духов земли.
…Заря еще не наступила, но 999 храмов были уже возведены, и вовсю кипела работа над последним. И тогда в отчаянии Лара приказала своим служанкам начать толочь рис в ступах (по сей день живущие в сельской местности яванки обычно начинают так новый день, чтобы накормить семьи завтраком). Разбуженные знакомыми звуками, проснулись петухи, испуганные, что пропустили рассвет. И закричали. А тогда духи, в свою очередь, перепугались, что их застанут лучи солнца, и бежали со стройки. В ярости Бандунг Бондовосо проклял Лару Джонгранг - и она превратилась в каменную статую.
Но легенда на этом не кончается: разбуженные молитвами служанок и тронутые историей принцессы, трепетно хранившей верность памяти своего отца и даже пожертвовавшей во имя ее жизнью, боги послали за ней крылатого льва, на котором она вознеслась на небеса, где и обрела вечный мир.
А статуя... Что ж, каменная статуя богини Дурги и по сей день стоит в северной нише храма, который яванцы так и зовут - Лара-Джонгранг.
Когда история добрее легенд
Признанные ныне ЮНЕСКО объектом мирового наследия руины древнего храма, расположенные на полпути из столицы особого округа Джокьякарта в город Соло (Суракарта) в провинции Центральная Ява, случайно обнаружил в самом начале XIX века Колин Макензи - исследователь недолговечной британской администрации во главе с будущим основателем Сингапура сэром Стэмфордом Раффлзом, который правил Явой во времена наполеоновских войн, а потом был вынужден вернуть ее голландцам. Так что, по всей видимости, эта дорога существовала уже в VIII веке.
Позже вокруг были обнаружены около 50 других исторических объектов, причем некоторые из них являются огромными комплексами, включающими в себя, в свою очередь, десятки и даже сотни храмов. И до сих пор в этой окруженной со всех сторон вулканами колыбели яванской цивилизации под одеялом вулканического пепла толщиной в несколько метров делаются все новые и новые открытия…
Но мы отвлеклись. Стоящий на трехуровневых рукотворных каменных террасах комплекс Лара-Джонгранг считается самым элегантным чанди (башенным храмом) на Яве и, уже бесспорно, является самым большим индуистским святилищем на этом острове, где они насчитываются тысячами. Ведь лишь в одном этом комплексе и только на двух нижних террасах стоят (или реставрируются) 224 практически одинаковых храма. А на третьей, самой высокой террасе размерами 110 на 110 метров их венчают шесть главных.
Устремляющийся прямо в небеса самый высокий центральный храм высотой 47 метров, который обычно и зовут "стройной девой", был завершен в 856 году царем Ракаем Пикатаном из индуистской династии Санджая - возможно, в ответ на построенные неподалеку раджами-соперниками из буддистской династии Шайлендра храмы Борободур (самый большой буддистский памятник в мире) и Севу. Он посвящен Шиве и сначала назывался Шивагра ("дом Шивы"), или Шивалая ("царство Шивы"), а в его строго ориентированных на четыре стороны света нишах стоят статуи самого Шивы, Агастьи (он же - здесь - Шива-Махагуру, то есть "Вероучитель"), его сына Ганеши и супруги Дурги.
Менее чем в полукилометре к северу от Прамбанана, как часто называют комплекс Лара-Джонгранг - по имени близлежащей деревни (судя по всему, это искаженно para Brahman, то есть "брамины"), можно увидеть более старое (конец VIII века) буддистское чанди Севу ("Тысяча храмов"), которое и впрямь окружено развалинами, хотя и не совсем тысячи (как в легенде), но все же 240 с лишним храмов.
По-своему самым замечательным памятником этой "архитектурной дуэли" между оспаривавшими престол яванской империи Матарам в конце I тысячелетия н.э. буддистами Шайлендра и индуистами Санджая являются стоящие чуть в стороне и окруженные 116 ступами и 58 храмами меньшего размера два других буддистских чанди - Плаосан-Лор и Плаосан-Кидул ("Северный" и "Южный"). Примечательны они тем, что северный был возведен в промежутке между 835 и 860 годами - то есть в годы правления того же самого индусского царя Ракай Пикатана, что построил и комплекс Лара-Джонгранг. Дело в том, что этот индуистский раджа был женат на буддистке Прамодавардани, а потому оказывал финансовую помощь строительству храма соперничавшей религии.
Вот так и получилось, что если в легенде яванские буддисты и индусы являются непримиримыми врагами (как оно и было на самом деле, но в Индии, а не на Яве), то в жизни они возводили храмы по соседству и даже заключали между собой счастливые браки.
Кстати, реплики охраняющих вход в чанди Севу каменных стражей-дварапал были позже поставлены перед дворцом султана Джокьякарты: этого, уже мусульманского, правителя явно никоим образом не смущало индо-буддистское наследие…
Ресторан-музей
В мистической полутьме зала Лары Джонгранг одноименного джакартского ресторана взгляд вошедшего сразу приковывает освещенная постоянно горящими лампадами статуя принцессы, решительно отвергающей предложение Бандунга Бондовосо, выбросив вперед руки в жесте отрицания. Мерцающий и колеблющийся свет лампад создает впечатление, что красавица прямо на ваших глазах дает свой ответ принцу, чья статуя стоит перед входом.
А точно напротив статуи Лары можно видеть - как и с храмами на Яве - Будду: здесь снова индуизм и буддизм идут рука об руку.
В духе все той же яванской веротерпимости оформлен и другой зал ресторана - "Китайская синева", который посвящен уже культуре Поднебесной: ведь никто не может сказать в точности, сколько миллионов переселенцев из этой страны, начавших перебираться на Яву много веков тому назад, живет сейчас на этом острове. Лазурь стен и столовых приборов создает удивительную атмосферу прохлады и спокойствия.
О не столь давних событиях в истории Индонезии напоминает названный в честь отца-основателя современной Индонезии зал Сукарно, украшенный экспонатами времен провозглашения в 1945 году независимости этой страны. А бар "Ла Бихзад" (La Bihzad) назван так в честь творившего на рубеже XV и XVI веков великого персидского художника, который, кстати, был родом из афганского Герата (и там все смешалось?).
Наконец, перед входом в ресторан стоит еще одна статуя Лары Джонгранг - с тем самым крылатым львом, который вознес ее на небеса.
Историческое угощение
Но нельзя же говорить о ресторане (пусть даже это попутно еще и дворец, и музей), не упомянув о еде?! По замыслу создателей меню "Лары Джонгранг" призвано возродить блюда, подававшиеся в XIV веке к столу Хаям Вурука, правителя великой яванской империи Маджапахит, в ходе его воспетых летописцами поездок по острову, каждая из которых продолжалась до 10 месяцев. Императора сопровождали в них сотни воинов и придворных, а каждый из посещенных им районов старался блеснуть перед могучим владыкой самым-самым вкусным угощением.
А блеснуть было чем! Именно вдоль северного побережья Явы пролегал Великий путь специй, ибо в те годы и высоко ценившаяся во всем мире гвоздика, и мускатный орех росли только на территории нынешней Индонезии. Заморские купцы приносили в порты северной Явы свои кулинарные традиции, с востока шел непрерывный поток пряностей, да и самой древней Яве было чем похвастать по части угощений.
Но именно этот ужин ставил целью воспроизвести вкус не столько яванской имперской кухни, сколько стол раджей соседнего острова Бали, чья культура является продолжением яванской еще со времен Эрланги.
Пересекший воду и строивший мосты
Этот первый и последний правитель основанного им восточнояванского царства Кахурипан родился в 991 году н.э. на Бали, а скончался в 1049 году на Яве, так что символично даже само его имя: Эрланга означает "пересекший воду". Он был сыном сестры правителя яванского царства Меданг королевы Махендрадатты из династии Ишьяна и балийского раджи Удаяны из династии Вармадева, а полное его имя, которое немногие смогут выговорить в наш торопливый век, звучало так: Рака Ишалу Шри Локешвара Аирланга Анантавикрамавармадева" (уф!).
Молодость Эрланга провел при дворе своего дяди Дармавангсы, который в те годы бросил вызов самой суматранской морской империи Шривиджая, контролировавшей Великий путь специй, и даже пытался захватить ее столицу. Эта попытка, однако, оказалась неудачной, и в результате мятежа 1006 года была разрушена столица самого Меданга, а Дармавангса убит вместе со всеми своими родственниками. Спасся только 16-летний Эрланга, избравший жизнь отшельника в яванском местечке Воногири.
Но уже к 1019 году принцу-отшельнику удается объединить под своим правлением несколько районов Меданга, рассыпавшегося после смерти Дармавангсы на отдельные княжества, а затем основать новое царство, охватившее значительную часть Центральной и Восточной Явы и даже Бали. Эрланга заключил мир со Шривиджаей, а по некоторым данным, даже взял жены принцессу этой империи.
По крайней мере мы знаем точно, что этот принц-индус покровительствовал как собственной религии, так и буддизму и даже построил в 1035 году посвященный его супруге буддистский монастырь Шривиджаяшрама (снова мы видим на Яве ту же картину сосуществования буддистов и индусов, как и в случае с Прамбананом). Именно в годы правления Эрланги впервые стали стремительно расти расположенные вдоль Великого пути специй северояванские торговые порты.
Эта тема строительства мостов - между Явой и Бали, между религиями и культурами - звучит в жизни этого раджи постоянно, а еще он был известен как щедрый покровитель искусств, за что благодарные художники изобразили его в виде восседающего на Гаруде бога Вишну.
Свадьба Арджуны
Но Эрлангу воспевали не только в камне. В 1035 году придворный поэт Эмпу Канва (Mpu Kanwa) создал единственное свое произведение, которого, однако, хватило, чтобы обессмертить его имя в веках: на Бали этот текст до сих пор читают не только в литературных клубах, но даже и в ходе храмовых церемоний. Написанная им поэма "Арджунавиваха" ("Свадьба Арджуны") хотя и основывалась на древнеиндийском эпосе Махабхарата, все же одновременно была и аллегорией по мотивам биографии Эрланги.
Поэма рассказывает, как Арджуна - один из пяти братьев-Пандавов, сыновей царя древнеиндийской Астинпуры, и воплощение ведического бога Индры (который, в свою очередь, позже стал считаться воплощением Шивы) - силой своей медитации смог победить тщеславие и похоть и стать великим героем.
"Не из стремления насытить свои чувства, как если бы он жаждал только мирского, А целью его были торжество добродетели - он стремился к счастью мира", - писал Эмпу Канва.
Итак, снова мы встречаемся с могучим, но злым царем, которого на сей раз зовут Нивата Кавача, который правил королевством Иман-Имантака. Покорив множество соседних царств, непобедимый царь возжаждал любви жившей при дворе громовержца Индры небесной девы-дедари Деви Супрабы и даже осмелился взять этот небесный дворец в осаду (после того как Индра буквально чудом успел в последний момент запереть перед его воинством ворота). Пришлось Индре искать помощи в мире людей, и выбор его пал на Арджуну, который как раз медитировал на горе Индракила, следуя советам некоего мудреца, что только так он сможет заполучить необходимое ему волшебное оружие - стрелу Пасопати.
Традиция и эксперимент
Вот как раз с этого момента в повествовании "Арджунавивахи" и начинается показанный в ходе "культурного ужина" танец легонг Минтарага, поставленный известным хореографом, 64-летней внучкой последнего раджи восточно-балийского княжества Карангасем Анак Агунга Багус Джелантика Аю Булантрисной Джелантик в стиле местечка Пелиатан близ Убуда. Как и многие балийские дети, она занималась танцем с семилетнего возраста.
По ее словам, она преследовала цель создать не очередное массовое шоу для туристов, когда сотни зрителей смотрят на десятки танцоров издалека, а воссоздать атмосферу классического балийского танца, главную нагрузку в котором несут говорящие на своем особом языке движения гибких пальцев и удивительно выразительных глаз танцовщиц.
Да, легонг - один из самых знаменитых балийских танцев - исполняется именно и только танцовщицами, которые, однако, по ходу развития сюжета могут исполнять самые разные роли, причем не только мужчин, но и богов, животных и демонов. При этом совершенно необязательно менять костюм: стоит танцовщице взять в руки, скажем, веер - и перед вами уже совершенно другой персонаж.
"Все балийские княжества имеют свою собственную версию легонга, - рассказывает Аю Джелантик. - Научиться танцевать его непросто: у легонга есть много правил, которым надо следовать в точности".
Правила эти касаются собственно танца, а вот писаному сюжету легонг следует весьма и весьма приблизительно. Это самостоятельное хореографическое произведение, и, как и во всех других классических балийских танцах, главным в нем является не сюжетная линия, а движения танцовщиц, которые каждый из зрителей может домысливать по-своему.
Все же постановщица, дедом которой по материнской линии был знаменитый в прошлом веке голландский дизайнер-авангардист Пит Цварт, в честь которого назван институт искусств в Роттердаме, не удержалась и от экспериментов. Если в классических легонгах выступают лишь три танцовщицы, то в легонге Минтарага (кстати, второе слово - название пещеры, в которой медитировал Арджуна) их число увеличено до шести. Более того, Аю Джелантик смело использовала музыку, написанную жившим на Бали в 30-е годы канадским композитором и исследователем яванско-балийского оркестра гамелан Колином Макфи - его знаменитый "Ноктюрн".
"Итак, сегодня вы увидите историю Арджуны, которому пришлось отказаться от всего мирского", - заключает постановщица под аплодисменты собравшихся в центре Джакарты зрителей.
Искушение Арджуны
Будущего героя надо было испытать, и Индра послал семь прекрасных дев-дедари во главе с Деви Супрабой, чтобы соблазнить Арджуну, оторвав того от медитации. Герою, однако, удалось устоять перед искусом, а Индра уверился в правильности своего выбора.
О возможном новом союзнике богов узнал царь-злодей Нивата Кавача, пославший демона Момонг Мурку (Momong Murka) убить Арджуну (в отличие от наших домашних мурлычущих мурок Момонг Мурка больше похож на огромного кабана). Ему удалось отвлечь героя от медитации, только начав разрушать расположенную поблизости деревню. Арджуна убил демона, но обнаружил у мертвой туши некоего охотника. Каждый из них настаивал на том, что кабана убил именно он, вспыхнула ссора, а затем и бой, в котором Арджуна потерпел поражение.
Конечно, тут же выяснилось, что таинственным охотником был не кто иной, как Шива. Герой почтительно склонился перед богом и получил от него волшебную стрелу Пасопати, а сам Шива исчез…
Язык мой - враг мой
На этом танец кончается, но "Арджунавиваха" еще далека от завершения. Посланец Индры просит Арджуну помочь в битве с Ниватой Кавачей, и хотя он честно предупреждает героя, что раджа-злодей непобедим, герой соглашается помочь, поскольку считает борьбу со злом своим долгом.
И тогда придумывается хитрость: к Нивате, чтобы разузнать его уязвимое место, подсылают небесную деву Супрабу, а ставший невидимым Арджуна следует за ней. Уверяя, что она не смогла найти счастья в небесном царстве Индры, Супраба не поскупилась на лесть, прежде чем задать главный вопрос: "Ваше Величество, Вы самый могучий царь в мире. Но что делает Вас таким могучим?"
- О, давным-давно боги даровали мне в награду за аскезу неуязвимость. Никакое оружие не может причинить мне вред - кроме…
- Кроме?
- Моя единственная слабость - язык. Если удар придется по нему, я немедленно погибну.
Слышавший этот разговор невидимка-Арджуна покинул дворец и разрушил его ворота, чтобы в возникшем переполохе дать скрыться и Супрабе. Они перенеслись в царство Индры, а разъяренный Нивата Кавача во главе армии чудовищ начал его штурм.
… в предпоследней сцене поверженный Арджуна лежит перед торжествующим раджей-злодеем и молит о пощаде.
- Признаешь ли ты меня своим царем? - спрашивает Нивата Кавача.
- Да, конечно, Ваше Величество, великий царь Иман-Имантаки, - отвечает хитрый герой.
И тут торжествующий Нивата Кавача, до сих пор тщательно скрывавший язык, на секунду теряет бдительность, начав хохотать. Этого достаточно: волшебная Пусопати убивает злодея на месте. А наградой для героя становится свадьба со всеми семью дедари, включая Супрабу: их медовый месяц на небесах длится на протяжении семи месяцев, после чего Арджуна возвращается на землю для новых подвигов.
Вместо эпилога
Насколько серьезно древние правители Явы относились к своей душе, показывает конец истории Эрланги. Его наследница принцесса Санграмавиджая (Sanggramawijaya) предпочла трону жизнь отшельницы, оставшись в народной памяти в качестве персонажа других яванских легенд. А сам Эрланга в 1045 году разделил свое царство между двумя сыновьями и тоже вернулся к жизни отшельника. Он скончался через четыре года после этого…
Михаил Цыганов, Джакарта - Диенг - Прамбанан
