Москва, 15 дек - РИА Новости. Полина Орлова. Псков – город военный. Здесь и пограничники стоят, и спецназовцы, и десантники. Поэтому и героев в Пскове больше, чем где бы то ни было. Небольшой зал в администрации Псковской области заполнен под завязку. Сегодня здесь чествуют Героев России, а на самом деле – их родителей и вдов. Героизм – понятие возвышенное, и с бренной жизнью сочетается редко.
– А у тебя, деточка, кто погиб, муж? – ласково спрашивает женщина средних лет свою молодую соседку. – А у меня сынуля…
О подвиге 6-й парашютно-десантной роты 104 парашютно-десантного полка, которая в течение 16 часов удерживала 2,5 тысячи боевиков, прорывавшихся через Аргунское ущелье, и погибла почти в полном составе, достоверно известно немногое. К вечеру 1 марта 2000 года в живых из 90 человек лишь чудом осталось шестеро – помощи псковские десантники так и не дождались.
По факту массовой гибели военнослужащих было возбуждено уголовное дело, которое, однако, несколько лет назад было приостановлено. Но в декабре 2010 года стало известно, что Следственное управление по Чеченской республике возобновило расследование и задержало трех человек, которые уже отбывали наказание за участие в незаконных вооруженных формированиях. Сейчас это дело передано в суд, а родные десантников получили официальные вызовы на предварительные слушания в качестве потерпевшей стороны.
Два счастливых года
Своего мужа Светлана Панова потеряла одиннадцать лет назад. Вместе они прожили лишь два с половиной года. Когда Андрей Панов погиб, ему было 26 лет, а их дочке Ире не было и года.
Гвардии старший лейтенант Панов руководил взводом десантников в составе 6-ой роты. Известно, что в бою на высоте 776,0 он прикрывал отход товарищей и выносил раненых. Сам с той высоты он не вернулся. Посмертно Андрей Панов был удостоен звания Героя России.
Светлана снова вышла замуж через семь лет, за своего коллегу, военнослужащего того же батальона, где служит телеграфисткой. Они не расписывались, но обвенчались. В этом браке у Светланы родился сын Миша. Но первая, самая яркая, любовь не отпускает ее и сейчас. Про своего второго мужа Света говорит просто:
– Я очень благодарна этому человеку за то, что он принял меня такой, какая я есть, и любит нас с дочкой.
Света родилась в Смоленске, там же познакомилась с Андреем, ждала его, пока он оканчивал Санкт-Петербургское высшее общевойсковое командное училище. Потом уехала за ним в чужой Псков, где у них не было ни родных, ни знакомых. Андрей хотел служить только в десанте и просил распределить его в 76-ю гвардейскую десантно-штурмовую дивизию, расквартированную в Пскове.
Шел 1997 год, зарплату в армии часто задерживали. Ребятам помогали родители, передавали посылки с провизией. Свадьбу играли "студенческую". Вот и на обручальные кольца отец жениха дал денег. Но они были вместе и были счастливы. Вскоре родилась Ирочка, и счастье стало совсем полным.
А потом Андрей уехал в командировку в Чечню, и все рухнуло.
"Если бы им вовремя оказали помощь, он был бы жив"
О том, что муж погиб, Света узнала странно. С семимесячной дочкой она гостила у родителей в Смоленске. 6 марта маме Андрея пришла официальная телеграмма: "Сообщите место похорон". Родные не сразу поняли, что случилось.
Через несколько дней, ночью, они получали на вокзале гроб. С момента смерти прошло почти две недели, и открывать гроб не стали, попрощались через маленькое окошко в крышке. Больше всего Свету поразило то, что глаза Андрея были открыты, их никто не закрыл.
– Я читала заключение судмедэкспертизы, – рассказывает Света. – Раны у Андрея были не смертельные: в правую руку, в левую ногу и ранение в живот, которое не задело жизненно важных органов. Он умер от потери крови и переохлаждения. Я думаю, если бы им вовремя оказали помощь, он был бы жив.
Выяснять, почему тогда, 1 марта 2000 года, 6-ая парашютно-десантная рота так и не дождалась подмоги, у Светланы сил нет:
– Я не могу говорить об этом без слез. Я думаю, мы никогда не узнаем правду. Я расспрашивала многих, кто был тогда в Чечне, но все молчат. Может, жалеют меня, а может, и сами не знают, почему все так вышло. Иногда мне приходит в голову, что Бог устроил так, чтобы мы не расстались. Может, нам было суждено развестись? А потом я думаю, пусть бы мы лучше развелись, но он остался жив… И у Ирочки бы все равно был папа.
Светлане, как и остальным родным десантников, Следственное управление по Чеченской республике прислало официальный вызов на суд. Но она не поедет:
– Однажды я уже ездила туда, нас приглашали чеченские власти. Если честно, мне было там страшно. И я не верю, что этот суд установит правду.
Общее горе
Света вспоминает, что Андрей был удивительно несовременным парнем: слишком правильным, даже наивным.
– Мама его как будто не для нашей жизни воспитывала. У него, вчерашнего курсанта, было столько иллюзий. А здесь он столкнулся с реальностью, увидел, как обстоят дела в армии на самом деле, и был очень разочарован. Закалиться, повзрослеть он, по сути, просто не успел, – размышляет Света, которая сейчас уже старше Андрея на семь лет. Ей пришлось повзрослеть без него и в одночасье.
Прийти в себя после случившегося ей помогла маленькая дочка. Страх потерять и ее вытеснил остальные чувства. Домой в Смоленск, к маме, Света не уехала. Родственникам погибших десантников власти города выделили квартиры в одном микрорайоне. Так они и оказались все рядом, перезнакомились, передружились и помогли друг другу выжить.
– Если бы не бабушка Саша, – говорит Света, – я бы не справилась. Она очень помогала, сидела с Ирочкой, когда мне надо было уйти по делам. Первое время городские власти нас не забывали, решали наши проблемы. Ежегодно 1 марта организовывали Вахту памяти: давали автобус, и мы навещали наши могилы. Мне однажды помогли попасть к нужному врачу в областную больницу, путевку в Анапу нам с Ирочкой давали, да и просто звонили узнать, как дела. А потом все заглохло, да и губернатор в области поменялся. Когда мне понадобилось перевести ребенка в детский садик поближе к дому, нам отказали. С тех пор я ни за чем не обращаюсь, справляюсь сама.
"Вам что, бесплатных памятников захотелось?"
Бабушка Саша – Александра Александровна Загораева, мама гвардии рядового Михаила Загораева. Ему было 29 лет, когда он погиб в бою в Аргунском ущелье. У его жены остался шестилетний сын. А у его матери – фотографии и… вопросы.
– Мы никогда не узнаем, кто виноват в том, что они погибли, – говорит Александра Александровна. – Материалы дела засекречены. Зачем это было сделано? Конечно, чтобы защитить кого-то. Не знаю, поедет ли кто-нибудь из нас в Чечню. Сомневаюсь, что настоящие виновные будут наказаны.
Михаил не должен был участвовать в том бою. Он служил не в шестой роте, а в четвертой, и находился на соседней высоте, где было тихо. Но в ночь на первое марта, когда десантники шестой роты погибали в неравном бою, взвод Михаила во главе с замкомбата майором Александром Доставаловым прорвался к ним на выручку. Пошли добровольцы. Они спасали товарищей и все до единого полегли рядом. Михаила Загораева посмертно наградили орденом Мужества.
Александра Александровна рассказывает, что сын всегда хотел быть военным. Да и с работой в Пскове было сложно. Вот он и пошел контрактником. Служить ему нравилось. Однажды он сильно поранил ногу, но все равно на следующий день отправился на тренировку и прыгал с парашютом вместе со всеми. О своей командировке в Чечню он семье не рассказывал.
– Когда я узнала, что он туда едет, то хотела пойти в дивизию и просить, чтобы его не отправляли, – вспоминает Александра Александровна, – Я ведь инвалид второй группы, мне могли пойти навстречу. Но он запретил. Сказал, чтобы даже не думала, иначе ему придется просто увольняться. Ну и уволился бы! Как я теперь жалею, что послушалась его! Перед отъездом к нам зашел Мишин приятель, он тоже должен был вскоре ехать в Чечню. И я тогда сказала им: зачем вы туда едете, вам что, бесплатных памятников захотелось? Ну зачем я тогда так сказала?
Ордена по разнарядке
Александра Александровна вспоминает последние разговоры с сыном и терзает себя вопросами, на которые нет ответа. Она говорит, что в первое время не верила, что Миши больше нет. Все вглядывалась в проходящих военных, надеясь увидеть сына.
– Я даже бомжей разглядывала. Мне казалось, что Миша не погиб, просто с ним что-то случилось, может, с головой какие-то проблемы. Ведь такое бывает с теми, кто воевал. Все ждала, что он вернется домой. А однажды мне приснился сон, будто Миша со мной, в этой новой квартире, которую он и не видел даже, и я прошу его сказать, кто виноват в их гибели. И Миша назвал мне фамилию. Я, когда проснулась, ее тотчас записала. Но на самом деле, я не придаю этому сну значения. Просто спрятала эту записку где-то дома и все.
И еще вопрос, который не дает покоя Александре Александровне даже спустя 11 лет: почему не всем погибшим десантникам присвоили звание Героя России?
– Как могли начальники в своих кабинетах определить, кто из них более герой? – спрашивает она. – Кому дать орден Мужества, а кому звание? Все просто: звание Героя – это деньги, которые надо выплачивать семье. Я вообще считаю, что все те мальчишки стриженые, что стояли в почетном карауле у свинцовых гробов своих товарищей, а на следующий день отправлялись в Чечню им на смену, уже герои. Уже заслужили.
"Здесь нельзя плакать!"
Сейчас со всеми выплатами, и по инвалидности, и за погибшего воина-сына, Александра Александровна получает от государства 13 800 рублей в месяц. Говорит, что на жизнь ей вполне хватает, ведь тратит она немного.
– Только вот в первые годы нам полагался еще и бесплатный проезд, но потом эту льготу забрали. А я, хоть и инвалид, не могу сидеть дома. Какое-то время нам помогал местный предприниматель, директор автобазы. То 400 рублей в месяц доплачивал, то 600, пока у него были деньги, – рассказывает Александра Александровна. – Недавно вот узнала, что нас приравняли к ветеранам Великой Отечественной войны, но льготы, которые при этом положены, почему-то не дают. Просто раздали эти бесполезные книжечки и все. Я знаю, что родные псковских спецназовцев, погибших за неделю до наших ребят, тоже имеют статус ветеранов ВОВ и уже начали судиться за эти льготы. Но пока им во всех исках отказывают.
По-настоящему все эти годы Александре Александровне помогает 76-я Гвардейская десантно-штурмовая дивизия, в которой служили погибшие десантники.
– На дивизию обижаться не могу, – говорит она. – Вот и с ремонтом в новой квартире они мне помогали. А главное: каждый год они организовывают День памяти, мы едем на кладбище, потом в дивизии накрывают стол, и мы вспоминаем наших мальчиков. Когда у них поменялся командующий, нас предупредили: мол, звоните, если что, не стесняйтесь. А вот люди уже почти не помнят, все-таки 11 лет прошло. О героях-десантниках уже мало пишут. Вы знаете, нас ведь даже в Москву к Путину приглашали. Я тогда растерялась и так ничего у него и не спросила, что хотела. Потом плакала в коридоре. Ко мне там охранник подошел: не плачьте, говорит. Здесь нельзя плакать!
