Алексей Андронов для агентства "Р-Спорт" в своем блоге вспоминает о великом отечественном футболисте и тренере Валентине Иванове.
"Размораживая" блог после двухмесячной паузы – я никак не собирался писать некролог. На очереди были две темы – футбольная и хоккейная – и обе я пока отложу в сторону.
Ушел Валентин Козьмич Иванов. Сегодня его хоронят на Ваганьковском. Я буду там обязательно, если успею разобраться с неотложными делами. Если не успею – я зайду к нему позже. Он дождется.
Сейчас про Иванова уже написаны десятки тысяч слов. Как остро он переживал раскол "Торпедо", например. Кстати, сомнений в этом нет никаких – хотя в нашем общении он обычно озорно отмахивался, мол, "Эй, отстань, не береди". Но я точно знаю, что его это беспокоило. Но я не хотел бы сегодня говорить о том, о чем он думал, чему сопереживал, что не успел. Я просто хочу рассказать, каким он был. Для меня. Потому что мой личный мир понес невосполнимую утрату.
Знает, не все тренеры, и вообще люди футбола входят в этот мир. Не все даже, с кем общаешься плотно и близко. Но всегда есть люди, которым – словом ли, делом, или даже бездействием, - удалось сделать тебя лучше. Хотя они не твои родственники, и ничего не были тебе должны. У меня так получилось с Ивановым.
Когда я только начинал работать, мы, молодежь начала 90-х – теряли дар речи, видя его в непосредственной близости. Он – уже тогда называемый всеми "Дедом", был настоящим обломком ушедшей эпохи, этаким "Почетным гостем из прошлого". Так воспринимали еще только Бескова. Ну, и, конечно, Гомельского с Тихоновым.
То, какой Иванов – настоящий, - я узнал очень быстро, будучи назначенным ответственным за "Торпедо" в "Спорт-Экспрессе". Он не пропускал ни одного слова, написанного о команде. От него нельзя было спрятать ни одного интервью. Он, не будучи, разумеется, знакомым, со всеми журналистами (а тогда было много резко и вдруг появившейся молодежи) – знал каждого в лицо. "А, этот!" - озорно говорил он мне несколько раз, когда я пытался объяснить о ком идет речь. Вообще Иванов был король реплики. Фраза, или даже слово, брошенные им – вроде бы, - вскользь, оказывались "не в бровь, а в глаз".
Популярной байке тех лет, про Геннадия Гришина – не верить было невозможно. Мол, Гришин играл хорошо только на той бровке, где была скамейка Иванова, с которой его непрерывно подгоняли. И Козьмич нашел выход, как использовать его максимально эффективно – Гришин играл по тайму на разных флангах. И все время – перед скамейкой.
Интервью после сезона-1994 никогда не сотрется из моей памяти. Это был настоящий театр. Фишка редакционного задания была в том, чтобы получить краткие, - хотя бы в 2 фразы, - характеристики на каждого игрока в этом сезоне. Иванов каждый ответ играл, - и как жаль, что рядом не было телекамеры. Он вставал с кресла, ходил по кабинету, грозил пальцем игроку, будто тот был тут же, характерно кашлял при упоминании некоторых фамилий…
Всего 3 года спустя я оказался на предсезонных сборах в Израиле. Уже работая на телевидении. Разумеется, я хотел снять Иванова так, чтобы его умение кратко и емко изъясняться, да еще и сопровождать это потрясающей актерской игрой – стало доступно и телезрителю. Первый же контрольный матч "Торпедо", никаких раздевалок на стадионе нет, Иванов собирает команду в кружок на пятачке за лицевой линией, оператор в гуще событий…
Он играл тогда, так же, как всегда – но перед командой. И, разумеется, произносил некоторые слова, которые не нужно слышать посторонним. Перегоняя материал в Москву, мы не вырезали "образности", будучи уверенными, что на эфире звук подчистят, и вставят где надо "бип". Сейчас я понимаю, что с бипом, наверное, это выглядело бы еще хуже…
В эфир пошел чистый Иванов, 100%-ный, с его легендарным словом из четырех (иногда – шести) букв, которое было и точкой, и запятой, и восклицательным знаком, и вопросительным. Почему-то "бипа" не было. В далеком Израиле мы ничего не знали об этом, и как ни в чем не бывало – явились на следующий матч "Торпедо". Ох, что же было!
"Торпедо" только вышло из раздевалки и направлялось к средней линии, а Иванов уже по диагонали "резал угол". "Ты, что же, это, шельмец?...". Я недоумевал. Но выволочку получил первостепенную. Даже матч он отказывался начинать, пока я не покину пределы селького стадиона.
Не знаю, когда об этой истории узнала его жена – Лидия Гавриловна, до замужества Калинина. В советское время о красоте этой женщины ходили легенды. В российское – о ее характере. Став дважды олимпийской чемпионкой, она осталась в гимнастике в качестве тренера, судьи комментатора (в разные годы), но при этом, если бы мне поручили подбирать пример случая создания супругой надежного тыла за спиной у мужа – это была бы она. Не раз, и не два, ей удавалось развернуть самые изощренные интриги, просто ворвавшись в кабинет со словами "Я вам не позволю!". Они с Козьмичом воспитали сына Валентина – прекрасного судью и человека. Я держал в руках благодарности от "Милана" и "Интера" в адрес РФС после того, как он отработал четвертьфинал Лиги чемпионов между ними. Жаль, что в те годы эти письма не принято было публиковать – тут нечего стесняться, а есть только чем гордиться. Знаю, что каждое слово в адрес Валентина Иванова-младшего его родители тоже пропускали через себя.
Но мы отвлеклись. Лидия Иванова работала на Олимпиаде в Сиднее комментатором "НТВ-плюс" по гимнастике. О том, как быстро ей удалось влиться в молодежный, в общем-то, коллектив – как-нибудь в другой раз. На обратной дороге, набравшись храбрости, я подошел в самолете к ней и рассказал израильскую историю, пытаясь объяснить, что мне неловко до сих пор за нее. Оказалось, она все знала, до деталей. Обещала поговорить с Козьмичем.
Вскоре "НТВ-плюс" снимал новогоднюю программу в несуществующем уже РЦ "Чемпион". Они были приглашены – да в то время, без этой пары, невозможно было представить себе ни одного спортивного праздника. Отсняв какие-то интервью, мы принялись играть в боулинг, а старшие – расположились за нашими спинами на креслах. Откуда появился Козьмич, я так и не понял. "Ты, что же, это, шельмец, долго еще от меня бегать будешь?" - на его лице искрилась озорная улыбка. Шар свалился с моих пальцев на пол…
Мы говорили очень долго – за несколько лет накопилось немало тем. Говорили по душам, конфликт был исчерпан. Тот день точно сделал меня лучше – и дал понять, сколько времени можно потерять, создав конфликт на пустом месте. Просто неосторожным движением руки…
Каждая следующая встреча с Ивановым неминуемо начиналась с его "Аааа, этот!". И каждый раз это говорилось с улыбкой. Мы встречались на разных стадионах, в разных компаниях, и каждая минута общения, как, наверное, и должно быть в мире – становилась подарком от ветерана еще только начинающему.
В 2006-м на "Плюсе" мы делали программу, посвященную чемпионату мира. В нее приходили гости, чтобы обсудить увиденное. Иванова уговаривали тяжело – он уже не любил, как сам выражался, "озоровать". Опять помогла Лидия Гавриловна. Наша машина съездила за ним за город, где они жили последние годы, привезла его, 72-летнего, в телецентр. Было видно, что ему нелегко жить в сумасшедшем темпе чемпионата мира, и следить за всем. Как сейчас помню, тогда обсуждали Криштиану Роналду. Мол, может ли класс одного игрока вытянуть команду. Иванов внимательно слушал. Потом в воцарившейся тишине сказал: "Нет, я все понимаю, класс, скорость, мастерство, но как это проявить, когда готовности-то нет, …". В конце шла его любимая "звучащая запятая". Та фраза – в памяти всех, кто ее слышал. КАК это было сказано?! Станиславский бы позавидовал.
А теперь Козьмича больше нет. Это страшные слова, в реальность которых никогда не хочется верить. Но он будет жить столько, сколько будет хранить его "озорство" наша память. И не только на футбольном поле (а сейчас уже можно увидеть и его игры целиком), а вообще по жизни. Я думаю, каждый, кто встречался с этим человеком, стал неизмеримо богаче в жизни. Не материально, как всегда отрицал материальность и он сам.
"Удивительное дело, когда в команду приходил новый тренер, под него всегда давали большие средства, игрокам увеличивали премии, оклады. А как возвращали меня, первым делом заявляли: "Денег нет!". Видимо думали, что раз я столько лет связан с клубом, то и с пустым карманом могу творить чудеса".
Кстати, если по итогам сезона "Торпедо" вернется в премьер-лигу – это будет прекрасная дань памяти его главной легенде.
Держитесь, Лидия Гавриловна и Валентин Валентинович! Мы скорбим вместе с вами…
