Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
После воскресной отставки премьер-министра Греции Йоргоса Папандреу новый глава правительства будет назван, видимо, сегодня вечером или ночью. Если, конечно, он сможет сформировать правительство из двух партий, которые до того были лишь конкурентами.
19 февраля, как было объявлено в ночь на понедельник, в стране пройдут внеочередные парламентские выборы, наиболее очевидный смысл которых - подтвердить мандат той власти, которая сформируется зимой.
У этой сделки, на которую согласились фактически все политические силы страны, множество смыслов. Тот, который преподносится внешнему миру, таков: греки объединяются, чтобы выдержать финансовый шторм, и никаких партийных склок на финансовую тему там быть не должно.
Но, к сожалению, возможны и другие сценарии. Разговор тут доходит до "перезагрузки" понятий демократии, европейской принадлежности и многого другого.
Да, они кое-кого не любят
В чем смысл страхов Европы, почему так напугала всех выдвинутая, а потом отозванная, идея греческого референдума по вопросу о согласии принять план помощи ЕС по избавлению страны от безнадежного долга? Потому что греки проголосовали бы против. А почему против? Потому что они считают план несправедливым, даже если плохо понимают его сущность. А несправедливым он воспринимается потому, что греки находятся в сложных отношениях с европейскими соседями. Просто раньше это в ЕС мало кого волновало: подумаешь, Греция…
Автор весьма длинной статьи в Washington Post, сам грек, считает, что ключевая ошибка была сделана при рождении современной Греции. То есть в 1832 году, когда она освободилась от власти Турции.
Тогда - что мало кто сегодня знает -три великие державы (Россия, Англия и Франция) поставили править страной баварского принца Отто. Он стал греческим королем и при европейской поддержке начал за большие деньги делать из Греции Германию, не без вялого содействия элит страны.
Немцы построили тогда ключевые правительственные здания сегодняшней Греции и сделали многое другое. Отто, кстати, был свергнут недовольным народом.
Ну, а еще была Вторая мировая война и немецкая оккупация. То есть для греков Германия иногда выглядит как злое лицо Европы, а Великобритания (освобождавшая Балканы) - как доброе. Но ключевая-то держава, вырабатывавшая в этот раз план "спасения Греции" - это Германия. И понятно, что немало греков считает делом чести обмануть немцев.
Теперь и в немецких СМИ иной раз прорывается злость: греки - нация жуликов, пытающаяся обмануть всех европейцев, и так далее. Гнев, однако, плохой советчик, лучше начать спокойное выяснение вопроса: а насколько именно греки не любят соседей? Каких? И, кстати, сколько еще в ЕС было принято за последнее время наций, не любящих европейцев (заметим, что наиболее в этом плане проблемную Сербию в ЕС еще не приняли, и теперь, после греческого "эпизода", могут побояться принять)?
Итальянцы тоже могли бы многое вспомнить
И вообще, что все-таки такое Европа? Понятно, что начиналась она именно с Греции, и что теория создания ЕС как союза равных была хороша, однако практика нынешнего кризиса как-то сразу напомнила, что европейское единство и равенство - скорее прекрасная мечта.
Вот маленький пример. В 1935 году Европа всерьез перессорилась, представьте, из-за Ливии. И еще Эфиопии. Фашистский режим Муссолини был поначалу умеренно приемлем для многих европейцев так же, как возникший позже режим Франко в Испании. Да, кстати, и Гитлер был бы терпим, если бы не активность за пределами своих границ.
Муссолини тогда воевал в Африке и подпал под санкции Лиги Наций, претворять которые в жизнь попытались Англия и Франция. И итальянки начали вышвыривать на улицы импортные платья, одеваясь в итальянское. Ненависть к большей части Европы зашкаливала, причем власть ее даже не слишком подстрекала.
А почему? Потому что Муссолини не делал в Ливии или Эфиопии ничего такого, что не делали раньше в своих колониях Англия или Франция. И как это так - одним можно, а другим нельзя?
Это и сегодня очень существенный вопрос. Особенно с учетом того, что Италию считают следующей после Греции страной, которую, возможно, Евросоюз будет спасать. И уже бесплатно.
Воспитатели и воспитуемые
Слова о том, что Грецию выбросят из Европы, прозвучали не далее как в это воскресенье - новоиспеченный заместитель главы Еврокомиссии Олли Рен заявил, что страна лишилась доверия и находится на пути выхода из еврозоны. Почему же греки, устраивающие нескончаемые демонстрации против спасительного плана ЕС от 26 октября, не склоняют голову, раздавленные очевидностью: деньги взяли - надо отдавать?
Наиболее типичный ответ пока: народы - как дети, пытающиеся убежать от ложки с горьким лекарством. И в сложившейся ситуации не место демократии (даже если ее подарили Европе именно греки). Сразу же начинают вспоминать, что вообще-то в античной Греции право голоса имел лишь человек, владевший собственностью, желательно парочкой рабов, все прочие не считались способными на ответственное голосование. То есть демократия была лишь для элиты и среднего класса.
Но греческие профсоюзы, левые и молодежные организации и все прочие усмотрели в происходящем одну любопытную особенность. Страна должна 360 миллиардов евро. Согласно плану ЕС, стране могут списать до 100 миллиардов и предоставить программу смягчения сроков и условий выплат на 130 миллиардов. Но к последнему пункту привязаны условия бюджетной экономии, которые сделают для греков бессмысленной любую работу и вообще существование лет на 10 вперед.
В целом вся процедура обойдется ЕС в триллион (оценка, правда, в долларах, не евро), которого все равно нет. Лишняя сотня миллиардов значения не имеет. Почему не поступить так, как было с Россией в 1991 году, которой отложили большую часть долга на 10 лет, раз уж все равно не могла отдать? Дефолт вообще-то случался и с другими странами.
Итак, почему не простить? Потому что за навязыванием Греции программы экономии ее жители усматривают одну простую мысль. "Они" хотят наказать страну. И воспитать, приучить ее жить по средствам.
Возможно, это и есть та самая ключевая ошибка Евросоюза, которая его в конечном счете развалит. Никогда не следует учить и пытаться изменить целые нации, особенно к лучшему. Ни первые, ни последние демократии мира воспитываться не хотят - даже если неправы.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
