Двадцатилетие прихода к власти в Чечне Джохара Дудаева, равно как и приходящаяся на среду 20-летняя годовщина провозглашения в Сухуми Конфедерации горских народов Кавказа, прошли как-то незаметно. Между тем именно эти события сделали кавказские войны неизбежными. Плохое вообще тяжело вспоминать. А когда за плохим последовало ужасное – чеченские войны, – вспоминать его тем более не хочется. Но делать это надо – хотя бы изредка. Как ребенок помнит о горячем чайнике или о защемленном дверью пальце, так и общество должно помнить о своих ожогах.
Книга журналиста Марины Ахмедовой "Женский чеченский дневник", вышедшая этой осенью в издательстве "Астрель", – это именно ожог, мягче не скажешь. Речь в ней идет о первой чеченской войне 1994-1996 годов – самой страшной и абсурдной странице нашей постсоветской истории. Люди, тогда еще остававшиеся в душе советскими, еще не привыкшие считать друг друга чужими, вдруг принялись остервенело убивать себе подобных советских людей. Книга написана на основе воспоминаний фотокорреспондента "Коммерсанта" Натальи Медведевой и проиллюстрирована ее снимками. Ожог получается как бы опосредованным – Ахмедова превращает впечатления Натальи в отличную русскую прозу, перемежает повествование экскурсами в детство и юность подруги, помещая ее кричащие фотографии в выполненный на уровне произведения искусства контекст. Но при этом "Дневник" всегда остается сугубо человеческим документом, к тому же очень женским – ни одного слова про политику или другие абстракции, только живые люди и живая боль.
Бедовая девчонка
…Во время своих поездок в Чечню в первую войну и в краткий период затишья после нее я встречался с Наташей Медведевой – последний раз на выборах Масхадова в январе 1997 года. Говорят, она переехала жить в Америку. Мне сложно представить ее вне экстремальной обстановки. В Чечне ее спокойный, веселый характер придавал нам всем мужества – при ней было стыдно бояться. "Я сначала фотограф, а уж потом женщина", – говорила она окружающим, и своей смелостью влюбляла в себя всех, включая боевиков. Наверное, в каждом мужчине живет маленький мальчик, восхищающийся соседской бедовой девчонкой на велосипеде. Только у Наташи вместо ободранных коленок была то забинтованная после ранения в Буденновске голова, то еще какие-нибудь следы экстрима, да и на поверку она оказывалась не девчонкой, а много чего хлебнувшим в своей жизни взрослым человеком с большой душой…
"Я не думаю, просто снимаю", – повторяет Наташа в книге у Ахмедовой в ответ на вопросы подозревающих ее в сотрудничестве с ФСБ чеченцев. Шпиономания была приметой той войны. Сколько от нее погибло людей, в первую очередь журналистов, – один Бог знает. Боевики часто показывали это уникальное свойство чеченского характера – легко менять ненависть на любовь, дружелюбие – на подозрительность. Трудно поверить, что тот самый человек, который кладет тебя на лучшую постель в доме как гостя, при встрече в лесу или на дороге мог бы быть опасен. Наташа в книге Ахмедовой знает все это и принимает как данность: "Двери гостям здесь всегда открыты. Она снимала с этих чужеродных традиций только верхний слой, видела лишь внешнее их проявление, и ей не хотелось вникать в их суть – они были слишком стары и глубоки. Так глубоки, что незнакомый с ними человек легко мог в них утонуть".
Помню, тогда часто возникали случаи культурного непонимания: московские журналистки, не осознавая местной специфики, неудачно пытались по-женски манипулировать полевыми командирами. Не всегда удавалось журналистам уловить и ту грань, когда кончается местное гостеприимство и начинается платная услуга. Впрочем, как русские журналисты тогда не разбирались в традициях чеченцев, так и сами чеченцы, включая интеллигенцию, не могли понять логику российской политики.
Когда политика приходит за тобой
"Когда самолеты первый раз бомбили Грозный, несколько бомб упали рядом с нашим институтом. Мы со студентами несколько дней думали, что это какая-то ошибка, не верили, что война началась", – делился со мной воспоминаниями профессор Грозненского нефтяного института, признавшийся мне, что политикой никогда не интересовался.
Старая фраза: если ты не занимаешься политикой, политика рано или поздно займется тобой. В этом, наверное, главный урок чеченской войны – никогда нельзя давать политике деградировать до такой степени, чтобы она получила продолжение в виде войны (по выражению Клаузевица: "Война – это продолжение политики другими средствами".) Приход к власти Дудаева и создание Конфедерации горских народов Кавказа (КГНК) под эгидой все того же Джохара Мусаевича и его грузинского коллеги Звиада Гамсахурдиа 20 лет назад – это была деградация политики. А когда политика дичает и деградирует, жизнь рано или поздно следует за ней, оборачиваясь таким же адом, как больница захваченного террористами в 1995 году Буденновска, описанная в книге Ахмедовой:
"Закрытое пространство давило на заложников звуками, запахами, прикосновениями. Обостряло все чувства, вытягивало наружу инстинкты, забытые со времен пещерных предков… Смыслом их жизни, остатка которой могло не хватить и на несколько дней, стало дать родственникам возможность верно собрать пазл из разбросанных фрагментов их тел, когда те войдут в больницу после того, как все будет закончено… Жизненно важной задачей для Наташи, как и для заложников, стал вопрос о том, как дать своим родным возможность собрать и ее тело, если оно все же рассыплется на фрагменты. От жалости к матери у нее сдавило сердце, и она сделала все, что могла сделать в той ситуации – разложила отснятые пленки по верхним и нижним карманам брюк и джинсового жилета, засунула их в бюстгальтер и трусы. Если тело будет искалечено до неузнаваемости, ее узнают по пленкам".
Полигон Наполеонов
Книга Ахмедовой – о войне. То есть не о политике как таковой, а о последствиях плохой политики. Война – это ведь всегда признак политического провала, крайнего непрофессионализма управляющих государством людей. Неслучайно Дудаев пришел к власти в период "междуцарствия" в России – осенью 1991 года, когда Горбачев еще не полностью отдал власть, а Ельцин не полностью ее взял. Абсолютная непригодность к политике не сумевшего справиться с Дудаевым вице-президента России Александра Руцкого впоследствии ярко выявилась во время событий 1993 года. Но война – не только результат политического непрофессонализма. Она его еще и дополнительно генерирует, поскольку во время современной войны работает принцип отрицательного отбора: наверх выходят самые жестокие и честолюбивые. Интересно, как Ахмедова вводит в свое повествование Шамиля Басаева:
"Наташа хотела снять матерей, их жесты и говорящие рты, но между ними и ею постоянно вставал худой человек с зеленым бантом на лбу. Она отходила влево, вправо, кружила вокруг переговорщиков, но он заслонял их собою, упрямо лез в кадр.
– Мужчина! – не выдержала Наташа и заговорила с ним строго, как в общественном транспорте говорила с людьми, вставшими слишком близко от нее. – Отойдите! Вы же мешаете!
– А ты меня тоже сфотографируй, – попросил он.
– Кто это? – спросила Наташа у одной из стоящих рядом матерей.
– Какой-то полевой командир, – ответила та.
– Тут этих командиров вагон и тележка, – ругалась про себя Наташа, отщелкивая его, даже не прицеливаясь – все равно пленка потрачена зря. Вряд ли хотя бы одно московское издание захочет купить у нее никому не известного чеченского боевика. Тогда она пожалела на него пленку, а позже у нее купили всю эту съемку – только потому, что на переднем плане был он… Наташа еще с первого дня их знакомства почувствовала – Басаеву хотелось славы больше, чем другим".
Маленький горский наполеончик, косивший под Че Гевару во всем – от бороды до прокламаций, – Басаев в самом начале первой чеченской отвечал за работу с приезжавшими на поле боя журналистами. Был мил и услужлив – тогда еще он работал на свой пиар, а не пиар работал на него. А российские либеральные публицисты тогда все печалились, что руководство России плохо читало "Хаджи Мурата" Толстого. На самом деле им самим стоило перечитать "Войну и мир" – может, тогда разглядели бы в Басаеве "корсиканское чудовище" в миниатюре, нашедшее достойный его Тулон во взятии заложников.
Актуальная жуть
Это было, было, было… И прошло? Да нет. Недаром Марина Ахмедова писала свою книгу в перерывах между репортажами из Дагестана для "Русского репортера". Ее репортажи оттуда – не о сенсациях, они – о буднях.
Только будни эти – скажем, коррупция при зачислении в вузы неграмотных – будут в чем-то пострашнее фильмов ужасов. Так что не надо обманываться отсутствием боевых сводок из Чечни. Иначе получится как в "Дневнике" все той же Ахмедовой:
"Да ты не волнуйся, – женщина подняла на Наташу глаза от нарезаемых ей стеблей черемши. – Готовить все равно надо, а свой снаряд, который будет лететь прямо на тебя, ты не услышишь. Тот, что свистит, – это мимо тебя. А свой ты не услышишь".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
