В качестве министра иностранных дел Сергей Лавров прошел два этапа в развитии России и мира: относительного благополучия и глубокого финансово-экономического кризиса, который не завершился и по сей день, несмотря на заклинания экспертов о том, что объективных предпосылок для углубления этого кризиса нет. Очевидно, что влияние субъективных факторов на новейшую историю стремительно растет. Отсюда опасения относительно иррациональности и хаотичности современного мира, так и не преодолевшего другой кризис - всемирно-исторический кризис распада биполярной системы.
Как ни парадоксально, растущее значение субъективных факторов объективно требует наличия ярких личностей - субъектов, носителей неординарных мыслей и решений. Все это вы найдете в книге Сергея Лаврова "Между прошлым и будущим". Перед нами не монография, а сборник статей, где анализ актуальной внешней политики пересекается с размышлениями историко-философского характера. И почти на каждом отрывке книги - отпечаток личности автора.
Сергей Лавров доступен и прост в общении, и это не та чиновничья простота, которая на каждом углу трубит о своей демократичности, подавая вам для приветствия два пальца. Ему свойственна подкупающая прямота, и он сочувственно цитирует Горчакова: "Наилучшее средство жить в полном согласии со всеми правительствами - не утаивать своих мыслей".
Применяя горчаковский тезис к современности, автор пишет: "К сожалению, в мировой политике сложилась ситуация, подобная той, что была у нас в советский период, когда все злободневное обсуждалось на кухне. Только "кухня" - это разговоры за закрытыми дверями, за спиной тех, кому адресована критика. Ясно, что такая нездоровая… атмосфера не отвечает интересам международного сообщества". Когда Лавров пишет: "В своей истории мы вновь переживаем этап внутреннего сосредоточения", это, конечно, тоже горчаковское.
Заметно, что автор творчески переработал не только наследие знаменитого канцлера, но и Петра Аркадьевича Столыпина: "Для мира мы хотим того же, что и для себя, - эволюционного, без потрясений развития… нет нужды делать что-то искусственно, впадать в активизм ради внешних эффектов, в отрыве от подкрепленных внутренним потенциалом реальных и осуществимых внешнеполитических национальных интересов". Подобно Столыпину, Лавров делает акцент на важности формирования "значительного среднего класса" как основы стабильности общества и государства. И наконец, присущее и Горчакову, и Столыпину кредо - "избегать сползание к конфронтации".
Во избежание последней Лавров прямо декларирует отсутствие у России претензии на статус сверхдержавы, даже энергетической. "Нас вполне устраивает то, что есть: положение одного из ведущих государств мира. Мы не хотим, чтобы нас слушались, хотим, чтобы к нам прислушивались, учитывали наше мнение". Но подобная позиция не отрицает того, что Россия оставляет за собой право критически оценивать действия мирового лидера в лице США. "Любые претензии на лидерство должны подкрепляться делами, приносить добавленную стоимость в виде "общих благ". Убедительная формула, проводящая четкую грань между понятиями лидерства и гегемонизма.
Сознавая, что в плане предотвращения конфронтационности России с внешним миром "антиамериканизм опасен и интеллектуально ущербен", автор убежден, что неоконсервативное влияние на политику Вашингтона "не должно определять нашего фундаментального отношения к Америке". "Все друзья Америки, - пишет Лавров, - а мы относим себя к ним, - должны помочь США совершить "мягкую посадку" в многополярную реальность".
Тема расширения Запада на Восток занимает большое место в сборнике. Несмотря на различный характер организации НАТО и Евросоюза, в глазах автора их расширение было с самого начала политическим проектом, во многом "однопорядковым". "И Евросоюз, и НАТО теряют гибкость и эффективность в плане достижения своих фундаментальных целей. Кого-то это могло бы радовать, кто-то увидел бы в расширении путь к самоликвидации НАТО и ослаблению европейского проекта. Ни то, ни другое не отвечает интересам России, готовой не только считаться с фактами, но и способствовать позитивному развитию общеевропейского сотрудничества на той основе, которая реально сложилась. Любая упорядоченность лучше хаоса". Последний тезис небесспорный, учитывая историю XX века, но в контексте лавровского понимания "упорядоченности", гарантированной межгосударственной и даже "глобальной солидарностью", вполне понятен.
Тем не менее, министр признает, что принципиальная неконфронтационность российской политики сталкивается со стремлением "обузить" Россию ложным выбором: "либо - сотрудничество с Западом на односторонне сформулированных им условиях, либо - конфронтация". Автор считает, что выход заключается в том, чтобы, как выразился бывший британский посол в Москве Родерик Лайн, "полностью признать право России защищать свои собственные интересы и проводить независимую внешнюю политику в рамках международного права и уважения суверенных прав других государств".
Красной нитью во многих статьях и выступлениях Лаврова проходит мысль о поиске новых объединительных начал, способных предотвратить кризис глобального управления. По мнению министра, расчеты на то, что демократические ценности станут таким универсальным регулятором, не оправдались. Конкуренция, принявшая сегодня межцивилизационный характер, формирует разные подходы к человеческим ценностям и разные интерпретации понятия "демократия".
По мнению Лаврова, оппоненты современного развития России "не хотят считаться с тем, что в рамках универсальных демократических ценностей мы будем двигаться собственным, а не навязанным извне путем, уважая и сохраняя свои вековые традиции". По мнению министра, неприемлемы на пространстве СНГ геополитические игры с использованием такого инструмента, как "демократизаторство". В этом случае "главным мерилом… демократии на деле остается готовность идти в фарватере чужой политики".
Отвечая на упреки в адрес России, что она живет в нескольких цивилизационных измерениях, Лавров парирует: "Но именно так - на стыке цивилизаций всегда существовала Россия". Далее, развивая эту мысль, он говорит о том, что Россия готова играть роль моста между культурами и цивилизациями, поскольку именно такую роль страна играла на протяжении практически всего своего существования. Как бы кому ни хотелось, "культурно-цивилизационное многообразие мира - это данность, с которой нельзя не считаться".
Вместе с тем Сергей Лавров избегает модных ловушек релятивистского подхода к ценностям. Он убежден, что существует нравственная основа жизни современного общества, тот "цемент, который должен скреплять все нации, народы и этнические группы". Однако ему претит и пилатовское индивидуально-равнодушное отношение к истине, вылившееся в известное: "Что есть истина?" В корне трагедий XIX-XX веков, по мнению Лаврова, лежит кризис европейского общества, когда многочисленные революции разрушили его традиционные основы, в результате того, что Збигнев Бжезинский назвал "гражданской войной внутри Запада".
"Европе, - утверждает Лавров, - будет трудно найти общий язык с другими цивилизациями, если она будет забывать о своих христианских корнях, об основах своей идентичности… Тот, кто забывает о своих религиозно-нравственных корнях, едва ли сможет уважительно относиться к вероисповеданию других цивилизаций". При этом автор цитирует Фрэнсиса Фукуяму, который считает, что провозглашенный Ницше лозунг о "смерти Бога" представляет собой бомбу, которая взрывает такие ценности, как сострадание и равенство, достоинство человека. Лавров называет эту идеологию тупиком, из которого западной философии еще предстоит выбраться.
В сборнике "Между прошлым и будущим" рассыпано много метких афоризмов - например, такой: "В политике восприятие действительности зачастую важнее, чем сама действительность". Вообще, подкупает стиль статей и выступлений, которым во многих случаях присуща "красота ума" - старый византийский термин, увы, забытый благодаря господству "расселовского" типа мышления, основанного на сухой рациональности и логике.
Сборник оставляет цельное впечатление. В наше время голода на идеологию можно было бы сказать, что речь Владимира Путина в Мюнхене 10 февраля 2007 года, статья Дмитрия Медведева "Россия, вперед!", "суверенная демократия" Владислава Суркова и книга Сергея Лаврова представляют наиболее яркое отражение современной идеологии российской государственности.
Исторический анекдот повествует о том, что, когда Сталин назначил Громыко послом в США вместо Литвинова, Рузвельт в одном из посланий хозяину Кремля, между прочим, заметил: "Зачем Вы сменили посла на почтовый ящик?" Впоследствии Громыко опроверг такую характеристику. Будучи министром иностранных дел, а позднее и членом Политбюро при стареющем Брежневе, вместе с Устиновым и Андроповым он определял внешнеполитический курс СССР.
Как известно, в России внешнюю политику определяет президент страны, причем последовательно и Путин, и Медведев предельно активны в этой области. Но безусловная личная лояльность министра не превратила Лаврова в почтовый ящик, а его профессионализм часто ставит его на голову выше своих зарубежных визави. Что ж, Россия вправе гордиться своим министром.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
