…В 1963 году американские исследователи Габриэль Алмонд и Сидней Верба опубликовали исследование, вошедшее в классику американской политологии, посвященное сравнительному анализу политических культур. Проанализировав пять стран с разной историей, географией, экономикой, религией и ментальностью, они пришли к выводу о трех типах политических культур наций.
Изучая, что знает человек о политических элитах и участии в политике рядового гражданина, осознает ли себя членом политической системы и что о ней думает, исследователи вывели три типа политических культур: культура патриархальная, культура участия и культура подданническая.
Признавая, что многие системы несут в себе черты разных культур, исследователи все же смогли сделать вывод о доминантах. Потому что вопрос не только в том, что с чем сочетается. А в том, какая культура не отрицает и не отвергает элементы другой, пытаясь вытравить их напалмом или попросту игнорируя их проявления.
Наибольший интерес, пожалуй, представляет подданническая культура. Каковы ее черты? Среди прочих - свою власть граждане оценивают преимущественно не с рациональных позиций - насколько эффективно она разрешает назревшие проблемы, насколько действенен механизм принятия решений и т.д., а с позиций чувств. Нравится - не нравится, люблю - ненавижу. Себя участник такой системы оценивает как бы со стороны, никоим образом не ассоциируя с властью и не считая себя ее частью.
Во многом подобные вещи складываются исторически. К примеру, представительная демократия Англии уже к началу XVIII века сформировала столь активного с гражданской точки зрения подданного, что даже в своей внешней политике государственные деятели вынуждены были ориентироваться на общественное мнение. "Ни в одной стране Европы в XVIII веке не существовало "оппозиционной" точки зрения применительно к внешней политике; в Великобритании это было неотъемлемой частью системы", - пишет Генри Киссинджер в "Дипломатии". Так же и другие страны Европы, где свободные граждане избирали и становились избранными еще в средние века. Религия, территория, форма правления - все накладывало отпечаток на характер нации и понимание, чем свобода отличается от несвободы…
Российские политики иногда в разговорах сетуют на то, что Россия находится в другом временном измерении, и что применимо к Швейцарии или Австрии, не может пока работать в России.
Однако примеров самопреобразования наций, преодоления патриархальных укладов и модернизации населения, именно населения и его социальных институтов, прошлый и нынешний век дают предостаточно. От Японии до Кореи, от Бразилии до Южной Африки. Все эти примеры свидетельствуют о методичной работе по преодолению тех политических и социальных закостенелостей, которые не способствуют процветанию нации в современном мире, лишая жителя страны веры в собственные силы и реализацию своего потенциала. И как следствие, сводя его жизнь к унылому выживанию в серости.
Если не поддерживать и не развивать возникающие спонтанно или под воздействием объективных обстоятельств новые проявления, нация никогда и не займет достойного места среди стран с активными, уверенными в своих силах и правах гражданами. "Если вера в политические возможности человека время от времени не будет подкрепляться, она скорее всего исчезнет, - писали полвека назад Алмонд и Верба. - С другой стороны, если эта вера поддерживается лишь сугубо ритуальным образом, она не будет представлять собой потенциальный источник влияния и служить средством сдерживания тех, кто принимает решения… Власть элиты должна сдерживаться".
Элита тогда может быть названа элитой, когда она а) открыта для вхождения в нее новых участников; б) признаваема обществом или значительной его частью; в) ответственна перед этим обществом; г) несет в себе принципы и ценности, разделяемые обществом; д) мотивы и цели ее действий понятны и в целом одобряемы обществом; е) готова поступиться полностью или частично своими благами ради достижения общенациональных целей, способствующих процветанию всей страны.
В свою очередь, средства и механизмы сдерживания элиты, постановка ее под контроль общества - одна из ключевых черт любой системы, желающей быть эффективной и не стремящейся к загниванию через неизбежную самодеградацию.
…Социальное и политическое напряжение, в котором находились Соединенные Штаты на рубеже XIX-XX веков, характеризовалось взлетом радикализма и либерализма. Затем последовали решения по пресечению всевластия трестов, введению прямых выборов в сенат, искоренению партийного "боссизма", расширению избирательных прав граждан.
Рассматривая уступки, сделанные элитой, особенно во время президентства Вудро Вильсона, один из ведущих российских американистов, профессор Владимир Согрин писал: "С их стороны принятие социально-политических реформ означало согласие на такое изменение общественного договора с нацией, при котором уступки демократии, нижним и средним классам становились одновременно гарантией сохранения социальных основ американского миропорядка… Это был компромисс, от которого элита выиграла больше, чем проиграла... Уступки демократии, социальный мир со средним и нижним классами оказались для элит экономически выгоднее, нежели конфронтация и стремление к всевластию".
Таким образом, проходя через социальные конфликты и разрешая их, страна либо сохраняет общественный договор, либо изменяет его, отвечая на новые требования времени и социума. Шаг за шагом она модифицирует институты власти и негосударственные социальные сети с целью все более широкого и эффективного вовлечения граждан в управление, создает новые каналы обратной связи.
Это способствует тому, что система обретает большую гибкость и получает новые возможности оперативно реагировать на вызовы, которые возникают в процессе развития. Граждане не просто выказывают свое недовольство, но и знают, что оно будет услышано. Следующим шагом становится совместный поиск решений с тем, чтобы общество стабильно и последовательно, не разрушаясь в своих основах, двигалось дальше.
Взаимодействие, сопровождаемое трениями, конфликтами и сменами политических фигур, порождает два базовых следствия: ответственность элит перед обществом и веру человека в то, что он способен влиять на элиты и на то, что происходит в его стране.
Одним из основных элементов поддержания этой веры является то, что гражданин видит: проблемы, им поднятые, действительно разрешаются, а не только дискутируются, обставляясь маловразумительными программами и абстрактными реляциями вожаков про светлое завтра. Тогда и сам гражданин, становясь активным членом социума, стремится к тому, чтобы несправедливости жизни были своевременно вскрыты и разрешены, и сам всячески способствует этому.
Если один из факторов перестает работать, перед нацией встают следующие угрозы. Угроза первая - граждане, не участвующие в принятии решений, а таких большинство, теряют веру и становятся пассивными наблюдателями; они могут демонстрировать лояльность системе, но они более не являются факторами ее работоспособности.
Угроза вторая - элита с течением времени теряет представление о том, чем реально живет нация, какими потребностями обладает, а главное - какие истинные настроения господствуют в классах, не допущенных к управлению. Правящие классы закукливаются в своем понимании приоритетов, не замечая перекосов окружающей жизни, и начинают совершать ошибки, на которые некому обратить их внимание.
Элита, представляющая из себя замкнутую касту, не только не может своевременно заметить в обществе признаки недовольства, она не может это недовольство нивелировать, поскольку существующие проблемы никогда не отнесет на свой счет. Она припишет их заговору, неумелой работе отдельных лиц, внешним проискам, но не себе и отстроенной ею же системе, не способной к преобразованию.
Иерархия постановки задач и принятия решений все более деформируется, отдаляясь от действительных потребностей страны, число просчетов растет, а возможность их исправления - стремится к нулю. Сначала система начинает работать на самоподдержание, однако в конце концов, исчерпав побудительные ресурсы, ее функционирование переходит к стадии саморазрушения.
Оно может длиться необыкновенно долго, если в системе заложено достаточное количество денег и/или страха, подпитывающих механизмы ее функционирования. Но рано или поздно она ссыпается, лишенная сколько-нибудь надежных опор, или порождает внутри себя сущность, которая ее же и поглощает. Такие примеры можно найти в разных периодах истории от поздней Римской империи до Французской революции, от позднего Советского Союза до недавних событий на Ближнем Востоке.
Характер политической власти всегда отражает структуру и характер общества. Если граждане страны позволяют элите существовать автономно от общества, значит, они должны быть готовы к тому, что рано или поздно все существование государства будет направлено лишь на защиту и удовлетворение интересов элиты, которая, в свою очередь, будет занята лишь тем, чтобы бесконечно долго охранять свой статус несменяемости.
Если общество не находит в себе сил преодолеть собственные культурологические, ментальные и политические пороки, оно обрекает себя если не распад, то на безрадостное существование в обозримом будущем, скованное лукавой покорностью и многоуровневой безответственностью.
Если нация упорно ввергает себя в прошлое, она должна быть готова к тому, что у нее не останется шансов на будущее.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
