На 2011 год приходятся две круглые даты в телекоммуникационной отрасли: 20 лет назад в июле 1991 года был совершен первый звонок в первой коммерческой сети GSM, а 9 сентября исполнилось 20 лет первому звонку в первой российской сотовой сети. Старший вице-президент Ericsson по продажам и маркетингу Ян Вареби, причастный к обоим событиями, дал интервью корреспонденту РИА Новости, в котором рассказал о том, как создавался самый популярный в России стандарт GSM и об особенностях появления сотовой связи в нашей стране.
- Когда создавался стандарт GSM, бралась ли в расчет некая модель "среднестатистического" абонента, в частности, предполагали ли создатели, что сотовая связь станет массовым явлением, или, наоборот, они исходили из того, что такая услуга - удел бизнесменов, политиков, истеблишмента?
- Мы предполагали, что у стандарта есть перспективы стать массовым. Но это было чистой воды предвидение или, если угодно, озарение. Ведь тогда, в восьмидесятых, в самом начале пути первые портативные телефоны почти ничего не умели. Сама задача сделать мобильный телефон портативным была в те годы решена тогда лишь отчасти. Вдобавок к этому, технически телефоны были не готовы поддерживать такие сервисы как GPRS или SMS, хотя те уже были разработаны к моменту выхода стандарта в свет.
- Что было самым приоритетным при разработке GSM?
- В области мобильной связи в те годы мобильная карта Европы являла собой разрозненные "княжества": в странах Скандинавии был принят NMT, во Франции был другой стандарт, в Германии – третий. При этом самым распространенным в мире был американский аналоговый стандарт AMPS. Как следствие, отсутствовало единое пространство связи, не было роуминга.
В этих условиях главной задачей для нас было найти такое решение, которое могло бы удовлетворить потребности всех европейских операторов. При разработке мы учитывали потребности пользователей, именно поэтому мы сосредоточились на создании по-настоящему мультинационального стандарта, который мог бы решить проблему роуминга. Мы также стремились реализовать на практике преимущества цифровых технологий передачи данных по сравнению с активно применявшимися в то время аналоговыми стандартами.
- Были ли какие-то казусы, связанные с запуском GSM-сетей в мире?
- 1 июля 1991 года в Швеции я участвовал в первом звонке по первой в мире коммерческой GSM-сети (оператор Telia). К тому моменту Ericsson уже поставил около 150 базовых станций в пяти-шести странах. Казус в том, что в то же самое время во всем мире был всего 21 GSM-телефон. Даже годом позже проблема с количеством доступных трубок еще не была полностью решена. Президент оператора Mannesmann (ныне крупнейший в мире оператор Vodafone), на одной из выставок признался, что, наконец, понял, что скрыто за аббревиатурой GSM. «Это значит God Send Mobiles – или, Боже, пошли нам телефоны».
- Были какие-то особенности внедрения GSM в России?
- Определенно, да и причины понятны: к моменту появления GSM в странах Скандинавии мобильная связь существовала уже более десяти лет; в России в начале 1990-х годов мобильная связь только начала появляться.
Я, кстати, участвовал в мероприятии в 1991 году, посвященном первому мобильному звонку в Санкт-Петербурге. Хорошо помню всеобщее воодушевление. Сохранились яркие воспоминания и о более позднем времени, когда мы вместе с "Вымпелкомом" развертывали в Москве сеть AMPS.
Переход к GSM был шагом, который позволил России ускорить развитие связи, причем этот переход Россия совершила быстрее других стран. Дело в том, что к моменту появления GSM в России в других странах (даже в тех, что принимали активнейшее участие в разработке стандарта) его распространение только началось.
- Тем не менее, в России долгое время, практически на равных использовался стандарт NMT, пусть зрелый, но тогда уже устаревший. Может быть, это было ошибкой?
- Определенная логика в этом есть: стандарт NMT тогда широко использовался в странах Скандинавии. Ericsson и другие компании активно работали над его развитием. Была хорошая перспектива расширения его использования за счет Прибалтики. На начальном этапе выбор в пользу NMT, в том числе в Санкт-Петербурге, был вполне разумным.
Немаловажным фактором был вопрос цены: индустрия уже наладила производство сетевого оборудования для стандарта NMT и его стоимость была сравнительно низкой. Ровно так же обстояли дела и с телефонами: конечно, все мобильные телефоны в то время были очень дороги, но телефонов NMT было больше, стало быть, стоили они заметно меньше.
- Ericsson и другие вендоры поначалу считали Россию второстепенным рынком?
- Для нашей компании Россия всегда была стратегически важным рынком. А в конце 80-х годов мы приняли решение поддержать и ее растущий рынок мобильной связи. Мы отчетливо понимали, что экономика и само российское общество становятся все более открытыми, все сильнее проявляются рыночные процессы. Я говорю это со знанием дела, потому что я в те годы отвечал за развитие компании и в Европе, и в России.
- Почему на ваш взгляд, сотовая связь не появилась еще в СССР?
- На тот момент не был решен вопрос, остающийся ключевым и сейчас, о выделении и распределении частот для мобильной связи. В то время большая часть всех частот, подходящих для мобильной связи, использовалась военными, а доступность частот была определяющим фактором для запуска первых сетей.
- В 90-е годы, в России даже тогда, когда появились небольшие мобильные телефоны, люди нередко все равно предпочитали телефоны большего размера. Заметили ли вы подобную "моду" в каких-нибудь других странах?
- Вы знаете, да. Это было не только в России. Взять, к примеру, Гонконг. С одной стороны, в этой стране вечно гонятся за самыми передовыми технологиями и достижениями. С другой, всего 5-7 лет назад в этой стране считалось очень крутым, сидя в баре или в офисе, достать и положить на стол перед собой мобильный телефон: смотрите, вот мой большой и престижный мобильник.
В 80-е годы большой мобильный телефон вообще считался признаком успеха и роскоши. Тогда и само восприятие компактности и портативности было совсем иным. Я помню, как принимал участие в разработке нашей первой рекламной кампании, посвященной мобильным телефонам. Один из наших первых гигантских телефонов казался таким компактным тогда, что мы назвали его "телефоном свободы", как бы намекая – он настолько мал, что с этим телефоном можно ходить.
- Что, кроме несовершенства технологий, мешало стать телефонам карманными устройствами?
- В NMT-сетях обычно было немного базовых станций, но они работали на большой мощности – для лучшего географического покрытия. Как следствие, и телефоны должны были работать на большой мощности, чтобы принимать и передавать сигнал на базовые станции. Это значит, что первым NMT-телефонам нужны были очень большие батареи.
Революция в индустрии полупроводников позволила нам буквально каждый год на этапе становления рынка делать телефоны чуть ли не вдвое меньше и вдвое дешевле. Это вылилось в сумасшедшую гонку размеров телефона между Ericsson, Nokia и Motorola.
- Можете ли вы вспомнить какие-то поворотные моменты в том, как телефон должен выглядеть?
- Вообще говоря, это была такая изматывающая гонка, в которой все старались первыми представить рынку ту или иную супер-технологию, так что у нас просто не было времени для сомнений. Мы в Ericsson изобрели технологию Bluetooth, создали первый телефон с цветным дисплеем, придумали откидную крышку телефона – так называемый "флип", первыми разработали телефон с поддержкой WAP – для просмотра первых страничек в мобильном интернете. Но в первую очередь мы тогда думали именно о технологических инновациях, а не o дизайне.
- Чем было обусловлено для Ericsson решение о разделении бизнеса – производства телефонов и оборудования?
- Я принимал непосредственное участие в этом процессе. Если вернуться в прошлое, и в 80-е годы, и позже в 90-е главным двигателем эволюции телефонов были технологические и инженерные разработки. Но уже к концу 90-х годов мы стали ощущать, что телефон переставал восприниматься как однозначно супер-технологичный продукт и все больше становился предметом обихода, то есть обычной бытовой электроникой.
Поэтому мы приняли решение найти партнера, который мог бы привнести в это направление свое глубокое понимание рынка бытовой электроники, потребительских устройств и приложений. Также была важна экспертиза в музыкальном, телевизионном и видео-направлении. Именно с этой логикой я и поехал тогда в штаб-квартиру Sony вести переговоры и убеждать их в целесообразности такого партнерства.
- Сейчас мы вступаем в эпоху мобильной передачи данных, при этом операторы гонятся за технологиями, которые многим пользователям кажутся пока избыточными. Так, российские операторы еще не развили сети 3G, о возврате инвестиций пока и речи не идет, а уже вовсю идет борьба за возможность строить сети 4G. Не загонят ли операторы по всему миру себя в финансовый тупик, ввязавшись в технологическую гонку?
- Сейчас в сетях мобильной связи зарегистрировано почти пять с половиной миллиардов абонентов. В то же время, в мире используется около миллиарда телефонов с поддержкой мобильного широкополосного доступа (ШПД), и мы убеждены, что к 2016 году число таких устройств приблизится к отметке пять миллиардов. Безусловно, это будет происходить благодаря тому, что сети будут становиться все более скоростными, а телефоны все более доступными.
В 2016 году большая часть мобильного трафика будет проходить через сети 3G с поддержкой HSPA+. Конечно, от операторов потребуются серьезные инвестиции в собственные сети. Но уже сейчас мы видим, что эти инвестиции окупятся с лихвой, если учесть какой рост предстоит пережить нашей индустрии в связи с массовым распространением мобильного ШПД.
- Наступит ли раньше технологический предел, связанный с ограниченными возможностями технологий и частотного спектра, или своего предела достигнет рост аппетита потребителей, которым сейчас нужно все больше и больше?
- На самом деле, у этого вопроса сразу несколько измерений. С одной стороны, в частотном спектре по всему миру найдется еще немало полос, которые можно освободить и использовать для мобильной связи. Так, например, уже происходит при переходе многих стран на цифровое телевизионное вещание.
С другой стороны, аппетиты пользователей кажутся все более невероятными. Они хотят ТВ-картинку все большего разрешения, все больше контента лучшего качества - музыки, кино, фотографий, все больше интерактивных развлечений.
Взвешивая на весах потребительские аппетиты и потенциал новых технологий, я бы, все-таки, поставил на технологии. Убежден, что мы будем находить все новые решения, которые позволят нам отодвигать зримый предел развития все дальше и дальше.
