Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты "Дом актера" - специально для РИА Новости.
Венгерский режиссер Янош Сас был приглашен МХТ им. А.П. Чехова на постановку "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова. Судя по короткой биографической справке, этот режиссер добился больших результатов в кино, а не в театре. Судя же по спектаклю, поставленному в Москве, большая сцена МХТ была превращена им в полигон для киноблокбастера, только на сценических подмостках.
Звуки музыки с Бродвея
Художественный театр не поскупился на постановочные затраты. Чего тут только нет: рельсы, поезда, видеокамеры, экраны, внушительная массовка как на Бродвее, раздвижные мосты, огромный серебряный глобус, как любят в мюзиклах все на той же улице в Нью-Йорке, плюс звуки музыки, мощно аккомпанирующей действию, как любят в Голливуде.
Смотреть фотоленту "Мастер и Маргарита" в МХТ: вечная история, случившаяся в наши дни" >>
Почему выбор для такой постановки пал именно на культовый роман Михаила Булгакова?
Когда, к примеру, Франк Кастроф ставит этот роман с немецкими актерами в "Фольксбюне", то он закономерно дает свою версию, именно свой отстраненный взгляд и на Россию, и на Булгакова, но когда иностранный режиссер предлагает свою версию с русскими актерами, то внутри спектакля неизбежно сталкиваются два миропонимания, которые не так-то просто привести к согласию.
Существует какой-то среднестатистический западный подход к изображению сталинской России. Если в романе есть сцены в сумасшедшем доме, то непременно появятся клетки для бедных больных, а также койки, похожие на те же клетки. И дело совсем не в том, что не надо этого, а в том, что такой подход превратился в скучный стандарт, в отработанное клише. Кстати, и у Кастрофа в "Мастере" были и рельсы, и психушка, и видеокамеры. Но если немецкий режиссер доводил свою постановку до театрального вызова, то в работе МХТ об интеллектуальном вызове говорить не приходится. Психушка сосуществует со старой доброй мелодрамой.
Говорить не приходиться и о том, что Булгаков к Сталину относился совсем не так, как бы хотелось сегодняшним либералам, и пьесу о молодом вожде написал не из конъюнктурных соображений, но то - отдельная тема. Скажем только, что Булгаков не боролся со сталинским режимом и хотел установить свои особые отношения со Сталиным. Он был против революции как таковой - за эволюцию.
Приблизительность есть и в понимании романа, и в знании тогдашней действительности - вот что мешает этой работе, если говорить о режиссуре. Местом действия спектакля становится метро… то его тоннели с рельсами, по которым, балансируя с букетом желтых цветов, осторожно ступает Маргарита (Наталья Швец)… то по его путям бредет изможденный Мастер (Анатолий Белый). А вот появляется и вагон электрички, из которого выпрыгивает толпа, прибывшая на бал Воланда (Дмитрий Назаров). Прошествует по сцене гурьба москвичей в черных плащах с черными зонтами - привет Бродвею. На экран дадут проекцию эскалатора, ступени которого словно скользнут в пол подмостков. Двери московского метро предстанут в виде сплошной стены из прозрачного пластика, разделенного на хлопающие створки.
Какие это годы? Тридцатые, сороковые или наше время? И то, и другое, и третье, а в результате абстрактное и никакое, время вообще. Какой-то туристический взгляд на Москву с условной географией и приблизительной топографией. Ведь такое подземелье одинаково что для подземки Нью-Йорка, что для Москвы.
Борец с тоталитаризмом
Анатолий Белый играет Мастера, которого режиссер уверенно считает борцом с тоталитарным режимом. Когда свита Воланда вызволяет писателя из сумасшедшего дома, то Мастер кричит: "Свободен! Свободен!", и в этом крике слышится известная доля социального протеста, в то время как Мастер сам, по доброй воле пришел в приют для душевнобольных, и он никак не предтеча антисоветского диссидентства. Свободен у автора от уз земных, а не от пут.
Можно согласиться с тем, что Белый решил не играть самого Булгакова, ушел от прямо заявленной Михаилом Афанасьевичем биографичности романа. Белый играет даже и не писателя, а лицо вообще, человека, загнанного в угол, растерянного и не знающего, что делать, как жить, да и жить ли. Как и Наталья Швец свою Маргариту играет как любящую без оглядки. Именно это сильное чувство помогает ей преодолевать драматизм жизни. Она не думает о писателе, о его романе, она просто хочет быть рядом с любимым человеком. Однако не могу не заметить, что если она так его любит, то почему в сцене, когда посланец свиты Воланда приглашает ее на бал, она намекает, что готова переспать с хозяином пира, только чтобы встретиться со своим Мастером? К чему тогда ее прежняя щепетильность?
Несмотря на то, что в спектакле оставлена линия веры, одерживает верх все-таки мелодрама. Чего стоит финальная сцена, когда Мастер и Маргарита идут, взявшись за руки, к огромному глобусу, сияющему в серебре на заднике сцены! И зачем сводятся в этот момент мосты на небе? Нет спору, размах впечатляет, но к чему такое постановочное пиршество? Это так похоже на сцену из балета Мэтью Борна "Золушка". Но Булкагов не писал "Золушку".
Финальную фразу романа о том, что Мастер не заслужил света, но заслужил покой, вряд ли можно трактовать как happy end.
Любовная линия оказывается в большей мере простроенной, что, безусловно, обеспечит этому спектаклю успех у зрителей. Однако love story by Bulgakov вставлена в антураж фэнтези.
Свита Воланда больше похожа на свиту цыганского барона. Царствует здесь по праву мессир Дмитрия Назарова, который и ведет с блеском свою интригу. Лукаво имитируя иностранную речь в сцене с Берлиозом, блистательно сыгранным Игорем Золотовицким, актер проходит мимо искушения подавать репризы тех фраз, которые разошлись на пословицы и поговорки. Он как бы сразу натягивает на себя маску хозяина варьете, травестируя тем самым дух города, в который прибыл с визитом. В этом бардаке сатане будет уместней выглядеть как Николай Басков. Воланд Назарова скорее по повадкам оперный баритон, премьер с мягкой и вкрадчивой поступью. Однако за каждой фразой князя тьмы таится способность к безжалостности. О, он-то как раз способен судить без сострадания и без пощады.
Небесная канцелярия в спектакле похожа на современную бюрократию. Посланцу небес дают в руки для пущей убедительности портфель. Сюжет об Иешуа Га-Ноцри практически превращен в "фильму", который снимает другой юродивый - начетчик Левий Матвей (Сергей Медведев).
Одним словом, нет правды на земле, но правды нет и выше, но и это из другой оперы.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
