Дмитрий Бабич, политический обозреватель РИА Новости.
70 лет назад, 20 августа 1941 года, в древнем сербском городе Пожаревац родился Слободан Милошевич – человек, которому суждено было стать могильщиком множества иллюзий, которые расцвели как раз в пору его детства. Иллюзии югославского единства, иллюзии сербского единства… Под конец своей жизни он умудрился угробить и ряд иллюзий, имевших значение большее, чем просто региональное, - идею общеславянского единства, а заодно с ней и традицию российско-сербского союза.
Кем был Слободан Милошевич – коммунистом, сербским националистом, православным фундаменталистом?.. Мировая пресса в разные периоды его жизни приписывала ему все эти убеждения. На самом же деле, как показали факты, никаких убеждений у покойного президента Югославии и Сербии просто не было – он последовательно менял их, надевая все вышеперечисленные маски попеременно.
В начале своей карьеры Милошевич – безупречный аппаратчик Союза коммунистов Югославии (СКЮ), "молодой Ленин", как называли его друзья (так утверждает Даско Додер, наиболее авторитетный американский биограф Милошевича).
Поднявшись к 1987 году на верхушку аппаратной иерархии (из кресла главы белградского горкома он пересаживается в кресло председателя сербской секции СКЮ) Милошевич вдруг превращается в сербского националиста. Его звездный час наступает в апреле 1987 года, когда он выступает на Косовом Поле, – месте битвы четырнадцатого века, в которой сербы сражались с османскими завоевателями. Рядом с залом, где он выступал, завязывается драка между сербскими демонстрантами и местной полицией, состоявшей преимущественно из местных албанцев-мусульман. Побитые сербы пожаловались "товарищу секретарю" на своих обидчиков. "Вас больше никогда не будут бить",- пообещал новоиспеченный сербский патриот Милошевич.
За те 15 лет, что Милошевичу предстоит править Сербией, сербов будут бить многократно. Четыре раза – по-крупному и еще множество раз – по мелочи. Считайте сами: неудачные конфликты югославской армии (чье вооружение унаследовали в основном сербы) в Словении и Хорватии; кровопролитная война в Боснии, закончившаяся вмешательством Запада и поражением сербов; изгнание сербов из Краины на территории Хорватии; катастрофическая кампания в Косово и последовавшее за ней вмешательство НАТО в 1999 году.
Но тогда, в 1987 году, масштабы грядущего битья сербы могли предвидеть разве что в кошмарах, и фраза на Косовом поле расчистила Милошевичу путь к власти. Не было ни революций, ни путчей. Просто один соперник, Драгиша Павлович, был исключен из партии за ошибки в национальном вопросе. Другой соперник, былой благодетель Милошевича по имени Иван Стамболич, подал в отставку несколько дней позже, будучи ошельмован на передававшемся в прямом эфире Пленуме ЦК Союза коммунистов Сербии.
"Западная пресса часто приписывала Милошевичу последовательно националистические убеждения в стиле девятнадцатого века, выставляла его чуть ли не живым анахронизмом,- вспоминает в беседе с обозревателем РИА Новости многолетний московский корреспондент югославского телевидения Джордже Милошевич. – На самом деле он был очень современный политик, очень характерный для нашего времени. Он был не лучше и не хуже, чем другие балканские диктаторы – хорват Франьо Туджман был диктатором не меньшим".
Милошевич был очень характерным для нашей эпохи оппортунистом. Ни одно из модных веяний эпохи его не миновало. В начале своего правления, в 1988 году, он даже вводил реформы в духе свободного рынка, успешно вел переговоры с Международным валютным фондом (МВФ). Либерал. Когда же речь шла о насилии на националистической или криминальной почве, он почти никогда не оставлял следов – опасные приказы отдавались устно и непублично.
"В моих выступлениях вы не найдете ничего националистического",- сказал Милошевич в интервью американскому журналу Time. И это правда – в публичных выступлениях Милошевич никогда не допускал некорректных выражений в адрес людей других национальностей. Даже в начале девяностых годов, когда в бывшей Югославии вовсю лилась кровь, его речи и статьи складывались во вполне политкорректные книги. Речь в них шла о "мультиэтничном Косово", о необходимости сербам, хорватам и словенцам жить в единой Югославии… Впоследствии, в Гаагском трибунале, куда он был доставлен после того, как в 2000 году потерял власть в результате первой в Восточной Европе "цветной революции", обвинению никак не удавалось найти документальных свидетельств преступлений Милошевича. В итоге он так и умер в 2006 году неосужденным.
С Россией у Милошевича был особый роман, где обе стороны были очень неискренни. Москва не раз выражала Милошевичу незаслуженное им сочувствие. Коммуно-патриотическая пресса, Жириновский и коммунисты обещали ему военную поддержку России – как оказалось, обещания эти ничем не были обеспечены. Когда началась настоящая война Югославии с НАТО в 1999 году, Россия ограничилась посылкой наблюдательного судна и не очень внятным жестом в виде ввода российских десантников в Приштину. Милошевич же ни разу не оказал России никакой поддержки на международной арене, он принципиально не давал интервью российским журналистам и явно больше ценил договор 1995 года с западными лидерами в американском Дейтоне, чем дружбу с Борисом Ельциным.
Ну а российские политики очень поздно поняли, что, заигрывая с Милошевичем, они исходили из двух ложных посылок: во-первых, что Милошевич пользуется в Сербии огромной популярностью; во-вторых, что сам Милошевич, а вместе с ним и вся Сербия преданы России.
"Когда новое сербское руководство все же приняло решение экстрадировать Милошевича в Гаагу в 2001 году, в России ожидали каких-то мощных бунтов в Белграде, - вспоминает югославист Сергей Романенко, работавший в 1990-е годы научным сотрудником в Институте славяноведения. – А вышли на демонстрацию несколько пенсионеров. Сербы давно разочаровались в Милошевиче, а в России этого не заметили. Что же касается великой дружбы сербских и русских националистов, то эта дружба существует только на интеллектуальном уровне – они читают одних и тех же антизападных авторов. При первом испытании эта дружба дает трещину – так не раз бывало в истории".
Сегодня российско-сербские отношения строятся не на фальшивой "дружбе" девяностых, а на вполне прагматическом расчете. Россия не мешает Сербии идти в Евросоюз, а Сербия дала согласие участвовать в "Южном потоке". При Милошевиче оба эти проекта были бы немыслимы.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
