Александр Архангельский
Двадцать лет назад на улицах Москвы стояли танки, по телевизору растерянные дикторши рассказывали о заболевшем Горбачеве, и не было ни одного вменяемого человека, который им верил. Потому, что думали самостоятельно. Двадцать лет – символический рубеж; современность превращается в историю. И реальность уступает место мифотворчеству. Сегодня спрос на мифотворцев велик, выслушают каждого. Хоть национал-эксцентрика Кургиняна, хоть журналиста Кашина. При том, что старому коверному сподручнее резвиться в цирке, а молодому газетчику уместней задавать вопросы, чем раздавать интервью; но обоих обсуждают, что много говорит о состоянии умов – и ровным счетом ничего о том, что было 20 лет назад.
Мы от полемики воздержимся. Лучше скажем о другом. О чем не так уж часто вспоминали в эти дни, пропитанные, нашпигованные юбилейной темой. О том, что 19 августа 1991-го года молодая русская свобода впервые за десятилетия, а может быть, и за столетия, оказалась сильнее привычки к неволе. И при этом не обернулась хаосом, анархией и кровью. Кровь была; три молодых человека: Дмитрий Комарь, Владимир Усов и Илья Кричевский погибли в ночь на 21-е, но кровавой мести не было. Не было толпы, которая готова растерзать врага. Что невероятно важно и обеспечивает тем трем великим дням статус мирной русской революции.
В те дни было опасно – и весело. Опасно, потому, что невыговариваемая аббревиатура ГКЧП и адажио из Лебединого озера превратились в символы возврата. Нас снова попытались как стадо загнать в коммунистическое стойло, туда, где не осталось воздуха и царила бодрая комсомольская скука, пошлое равенство в бедности, жизнь, проведенная в очередях, изгаженная природа, и серость, серость, серость. А весело было, потому, что никто туда не собирался возвращаться, наследники Сталина скукожились и одряхлели, их переворот похож был на пародию, а сами они – на опереточных злодеев. На сайте РИА можно посмотреть фрагменты видео с пресс-конференции ГКЧП, на котором юная Татьяна Малкина задает свой классический вопрос: а вы понимаете, что совершили государственный переворот? И трясущиеся руки беспомощного алкоголика Янаева.
Да, разумеется, люди были крайне наивны, будущее представляли себе как смесь гуманитарного социализма с продвинутым капитализмом; не догадывались, что впереди тяжелый, очень долгий, изнурительный путь и никаких гарантий успеха; но другими они быть и не могли. 70 лет в полуподвальном уровне истории – тут у кого хочешь сознание искривится; но было главное – твердое желание из этого полуподвала выбраться. Потому, что жить в пыли невыносимо.
Об этой серости и скуке все забыли, тогда как современность – под рукой; когда сейчас нахваливают прошлое, золотые советские годы, то, на самом деле, обличают день сегодняшний. Вот как ужасно живем, не то, что тогда. Из опросов Центра Юрия Левады вытекает, что для большинства ГКЧП теперь не враг, а друг; лишь 15% опрошенных считают неповиновение ГКЧП сопротивлением народа. В 91-м так считали 57%. Но спрашивать сейчас об отношении к ГКЧП равносильно провокации. Массовидный человек не мыслит категориями причин и следствий; он мыслит нервными импульсами: "Мне очень не нравится теперешняя жизнь, говоришь, ГКЧП хотел в СССР? Тогда я за ГКЧП". После чего результаты опроса наперебой цитируют в эфире и на страницах газет; массовое сознание фиксирует: ну вот, конечно, и люди так думают. Импульс раздражения превращается в штамп, клише. Его будут повторять, не вдумываясь в смысл. А затем социологи сделают вывод, что советский человек не исчезает; ах, какое нехорошее у нас большинство.
На самом деле, большинство – какое есть. Обычное. Не лучше и не хуже, чем везде. А вот с ответственными интеллектуалами напряженка. Все происходящее в эфире, в медиа, в социологии напоминает Карамазова и Смердякова; один играется в слова, а другой точит ножик. На самом же деле, это были вдохновляющие, нервные, живые дни. Они больше никогда не повторятся – и не надо; лучше не заваливать самих себя могильными плитами, чем потом их сбрасывать, испытывая чувство облегчения. Но эти дни – были. И тот, кому повезло их пережить, никогда не забудет чувство счастья. Прошлое ушло и не вернется. А за будущее в ответе лично ты. Какое создашь, такое и будет.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
