МОСКВА, 18 авг - РИА Новости. Самое яркое впечатление наряду с танками у Белого дома и трансляцией балета "Лебединое озеро" оставила в дни путча 19-21 августа 1991 года пресс-конференция членов ГКЧП, которые попытались захватить власть, но, как считают многие, уже понимали, что удержать ее им не под силу. Шесть уставших мужчин в одинаковых костюмах на фоне серого задника в течение часа отвечали на порой непривычно жесткие для советской журналистики вопросы. Эксперты считают, что эта пресс-конференция стала пиком осознания журналистами себя как власти, причем не четвертой, а первой.
"Это одно из самых значительных событий тех трех дней", "обстановка была довольно интересной - у всех на душе кошки скребли, потому что не знали, что будет, чего ждать", "никто и не предполагал, что что-то изменится, но изменилось", "поначалу все было похоже на фарс, осознания того, что все серьезно и, может быть, надолго, не было", вспоминают журналисты, принимавшие участие в той пресс-конференции.
Девятнадцатого августа исполняется 20 лет с того дня, как в СССР произошла попытка государственного переворота. В 06.00 московского времени по радио и телевидению было передано "заявление советского руководства", гласившее, что "в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем обязанностей президента СССР" полномочия президента Советского союза, в соответствии со статьей 127.7 Конституции СССР, переходят к вице-президенту Геннадию Янаеву, в отдельных частях страны на шесть месяцев вводится режим ЧП, а для управления страной образуется Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР).
Столько начальников вместе
Специальный корреспондент информагентства "Новости" Александр Драбкин говорит, что некоторыми сведениями о грядущих событиях агентство обладало еще до 19 августа.
"Дня за два меня послали взять интервью у (премьер-министра СССР Валентина) Павлова, и в разговоре с ним уже чувствовалось, что что-то тут готовится. Без конца звонил Горбачев. Наконец, Павлову надоело, он сказал помощнику: "Скажи ты ему, что я занят, у меня журналисты". Когда премьер так разговаривает с генсеком, это значит, что что-то тут не так", - рассказал Драбкин.
По его словам, Павлов просил подождать и председателя КГБ, будущего члена ГКЧП Владимира Крючкова.
"Я когда уходил, ему (Павлову) в шутку сказал: "У вас тут какие-то события происходят?" Он ухмыльнулся и сказал: "Да, все будет ясно скоро", - вспоминает Драбкин.
Постановление ГКЧП №1 предписывало приостановить деятельность политических партий и общественных организаций, запрещало митинги и уличные шествия.
Постановление №2 запрещало выпуск всех газет кроме девяти: "Труд", "Рабочая трибуна", "Известия", "Правда", "Красная звезда", "Советская Россия", "Московская правда", "Ленинское знамя", "Сельская жизнь".
Прекратили вещание практически все программы телевидения. В крупные города были введены войска.
Ближе к вечеру члены ГКЧП организовали пресс-конференцию. Изначально она была запланирована на 17.00 мск, однако, по словам очевидцев событий, началась гораздо позже. Прямая трансляция велась на Центральном телевидении Гостелерадио СССР. По некоторым данным, ее посмотрели 150 миллионов человек.
"Пресс-конференцию все оттягивали и оттягивали. Ясности не было никакой и, вообще, что происходит, никто не мог понять. Потом мы собрались уже в зале пресс-центра МИДа и достаточно долго ждали", - вспоминает журналистка информагентства "Интерфакс" Марина Чернуха.
В качестве спикеров на конференции выступали исполняющий обязанности президента СССР Геннадий Янаев, министр внутренних дел СССР Борис Пуго, первый зампред Совета обороны СССР Олег Бакланов, председатель Крестьянского союза СССР Василий Стародубцев, президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР Александр Тизяков. При этом, представив первых трех участников встречи, ведущий запнулся – имена и должности Стародубцева и Тизякова он читал уже по бумажке.
"Атмосфера этой пресс-конференции отличалась только одним – я никогда за время своего существования в газетах и других СМИ, так же, как и мои коллеги, не видел такого количества начальников вместе", - говорит Драбкин.
По его словам, столько руководителей в то время можно было увидеть лишь на заседании Политического консультативного комитета государств-участников Варшавского договора. "А вот чтобы сразу такая толпа появилась, такого у нас не было", - сказал Драбкин.
Непобедители
По мнению Александра Чумичева, бывшего личного фотографа Горбачева и президентов России Бориса Ельцина и Владимира Путина, во время пресс-конференции члены ГКЧП были напряжены.
"Например, Стародубцев сидел, как будто его туда затащили, и он как будто чувствовал себя не в своей тарелке... Янаев, который все время шмыгал носом и вытирал платком сопли - это как показатель всего этого ГКЧП... Такой сопливый ГКЧП", - сообщил он РИА Новости.
"Борис Карлович Пуго был как-то отстранен, очень скупо отвечал даже на ему поставленные вопросы, достаточно односложно... Бакланов тоже отмалчивался. (Председателя Верховного совета СССР Анатолия) Лукьянова не было, (ранее заявленного к участию премьера) Павлова не было, но потом выяснилось, что у него гипертонический криз", - отметил Сергей Возианов, который в то время был корреспондентом ИТАР ТАСС и одновременно делал репортажи для телепрограммы "Вести".
Присутствовавшие на конференции журналисты по-разному оценивают степень уверенности в себе членов ГКЧП, однако они сходятся в том, что меньше всего путчисты напоминали победителей. Внешний вид Янаева даже заставил корреспондента итальянской газеты La Stampa поинтересоваться, как он себя чувствует.
"Я считаю, что оно вроде бы нормальное, здоровье. Оно позволяет мне работать по 16-17 часов в сутки. Вот видите, я жив, перед вами сижу и вроде бы еще ничего так выгляжу, несмотря на то, что у нас действительно была бессонная ночь сегодня", - ответил тот.
Фотограф Чумичев говорит, что "заговорщики" выглядели растерянными.
"Как будто не знали, что с этой властью, которую они временно захватили, делать. Было такое ощущение, что они сами боялись того, что сделали", - сказал он.
"Дрожащие руки Янаева уже, как говорится, стали притчей во языцех, но это было очень заметно и, в общем, стало ясно, что они не подготовлены к вопросам, которые им задавали", - отметила Чернуха.
Возианов припомнил, что у Янаева дрожал голос.
"Они себя дискредитировали. Потому что если ты даже врешь, то должен врать уверенно, нагло, с напором", - сказал он.
Драбкин говорит, что другие члены ГКЧП были спокойны.
"Ну, есть знаменитый кадр, когда у Янаева руки дрожат, но знающие люди говорили, что он вообще не вполне здоров был в эти дни. Все остальные были абсолютно спокойны. Особенно те, кого я спрашивал - Пуго и Стародубцев", - вспоминает журналист.
"Как вы здесь оказались?"
Конференция собрала большое число представителей отечественных и зарубежных СМИ, в зале практически не было свободных мест. "Народу собралось много, битком, стояли в проходе, сидели", - вспоминают журналисты. Несмотря на то, что встреча длилась меньше часа, многие из них успели задать вопросы.
Возможность спросить первой ведущий предоставил журналистке американского Newsweek Magazine. Также прозвучали вопросы от представителей информагентства Ассошиэйтед Пресс, итальянских газет La Stampa и Corriere della Sera, румынского информагентства "Ромпресс", немецкого информагентства АДН, мексиканского телевидения и газеты из ОАЭ.
"Иностранные журналисты демонстрировали, я бы сказал, ироническое спокойствие. Никакого страха, испуга не было, но на них, наверно, тоже произвело впечатление явление чуть ли не всего состава политбюро", - считает Драбкин.
От советских СМИ вопросы задали корреспонденты Центрального телевидения Гостелерадио СССР, "Независимой газеты", газет "Правда", "Известия", "Аргументы и факты", "Коммерсант", журнала "Вопросы истории КПСС", информагентства "Новости", Интерфакса.
Самым часто задаваемым на конференции был вопрос о здоровье и местонахождении Горбачева. Об этом журналисты спросили сразу, как только им дали возможность задавать вопросы. Однако из-за того, что ответы звучали неубедительно – "Я надеюсь, что мой друг президент Горбачев будет в строю, и мы будем вместе работать", - к этой теме представители прессы возвращались снова и снова.
Журналисты задавали вопросы об отношении членов ГКЧП к "обращению к гражданам России", президента РСФСР Бориса Ельцина, в котором он назвал действия ГКЧП незаконными, о том, какие конкретные меры комитет предполагает принять и какими резервами он располагает, а также на какой срок закрыты газеты.
Были вопросы о том, насколько временными будут полномочия комитета, будут ли президентские выборы, а также готов ли комитет дать приказ о применении силы против гражданских лиц.
Представителей СМИ также интересовало, какие отклики ГКЧП получил на обращения к государствам мира и генеральному секретарю ООН, скажется ли введение ЧП на выполнении договоров с Германией (в 1990 году был подписан договор об объединении Германии), какова позиция комитета в отношении республик, не намеренных подписывать новый Союзный договор (Армения, Грузия, Латвия, Литва, Молдавия, Эстония).
"Я задал два вопроса. Вообще-то на таких пресс-конференциях не очень просто задать вопрос. Но мне дали слово, я спросил Стародубцева и Пуго, поддержит ли их народ. Пуго - человек военный, замкнутый, суховатый - пересказал их декларацию. Стародубцев, у которого явно было настроение сказать что-нибудь рабоче-крестьянское, произнес очень темпераментную речь о том, что от этой перестройки больше всего пострадали крестьяне", - сказал Драбкин.
По словам Марины Чернухи, журналисты вели себя раскованно.
К примеру, вопрос иностранного журналиста "Учитывая формулировки вашего коммюнике, запрашивали ли вы совета у генерала (одного из инициаторов военного переворота 1973 года в Чили Аугусто) Пиночета?" сорвал аплодисменты зала. В ответ на это ведущий мероприятия попросил собравшихся воздерживаться от эмоций, напомнив, что они находятся на пресс-конференции.
Однако уже через несколько минут вопрос журналиста "Известий" Александра Бовина вызвал смех в зале. Обращаясь к Стародубцеву, он спросил: "Вы могли бы конкретно сказать, кто вас избрал в этот комитет или пригласил? Как вы оказались здесь, в этой компании, как это конкретно было?".
Говоря о реакции зала, Возианов отметил, что она была разной.
"Все наивные детские высказывания о неспособности Горбачева управлять страной, что он неадекватен, вызывали смех. Какие-то высказывания о том, что мы должны жить в Стране Советов, братские республики все вместе, у истинных коммунистов вызывали аплодисменты", - сообщил он.
Острый вопрос и именной крест
Однако самым острым и впоследствии легендарным стал вопрос, заданный в середине конференции молодой журналисткой "Независимой газеты" Татьяной Малкиной, одетой в ярко-зеленое платье в белый горох.
"Скажите, пожалуйста, понимаете ли вы, что сегодня ночью вы совершили государственный переворот? И какое из сравнений вам кажется более корректным - с 17-м (когда произошла Октябрьская революция) или 64-м (когда от власти отстранили Хрущева) годом?", - спросила девушка.
Янаев осторожно ответил, что позволил бы себе не согласиться с ее утверждением о госперевороте, и назвал некорректными и опасными любые сравнения и аналогии.
"До тех пор, пока не прозвучали слова о государственном перевороте, вообще все шло как-то, я бы даже сказал, традиционно. Пресс-конференция и пресс-конференция", - сказал Драбкин.
По его мнению, "вопрос о государственном перевороте, который заострил ситуацию, не произвел большого впечатления".
"На нее так посмотрели, с некоторым изумлением, на эту девочку. Я никаких там нервных ситуаций не наблюдал", - поделился впечатлениями собеседник агентства.
Между тем, как считает Чумичев, этот вопрос мог обернуться для Малкиной большими проблемами.
"Такие слова были сказаны, в общем-то, довольно смело, потому что если бы обернулось все по-другому, за такие слова она могла бы схлопотать по полной программе. Но повернулось куда надо", - сказал он.
В то же время президент Международной академии телевидения и радио Анатолий Лысенко считает, что слова Малкиной были совершенно "неожиданной вещью".
"Мы такое только в кино смотрели или читали", – сказал он.
"В первый момент, когда все это произошло, был момент страха. Если кто-нибудь будет говорить, что не боялся, плюньте ему в рожу", - сказал Лысенко.
"Именно на пресс-конференции, во многом благодаря личной смелости Тани Малкиной, люди как бы в одну секунду сбросили с себя гипноз, и во многом несогласие, сопротивление медиа обеспечило быстрое и малокровное завершение процесса", - считает медиаэксперт Василий Гатов.
Однако негативные последствия этой пресс-конференции все же испытал на себе один из журналистов. Ведущий программы "Время" на Центральном телевидении в 1990-1991 годах Сергей Ломакин утверждает, что после провала августовского путча на его карьере "поставили крест". Виной тому стало обращение к нему по имени со стороны Янаева. Ломакин задал два вопроса, однако ответив на второй, Янаев сказал: "А что касается первого вопроса... Сереж, я что-то забыл первый вопрос".
Последний аккорд
Очевидцы событий сходятся во мнении, что пресс-конференция не только не достигла цели, но и усугубила шаткие позиции членов комитета.
По мнению Возианова, она была "как обязательный, необходимый штрих: во-первых, показаться на людях, ну и как-то попытаться утвердить свою позицию", но "ГКЧПисты упустили момент".
"Они уже шли за событием. Потому что уже был танк, был Ельцин, были декларации о том, что он не допустит произвола и так далее, а эта пресс-конференция была уже потом. То есть они упустили инициативу", - считает он.
Выступая с танка перед Белым домом, где заседал Верховный совет РСФСР, российский президент Ельцин назвал создание ГКЧП государственным переворотом.
"Пресс-конференция была уже, когда все стало ясно. Уже танки стояли у АПН (агентство печати "Новости", в 1990 году преобразованное в одноименное информагентство), рядом с Провиантскими складами, при въезде на территорию агентства. И напротив, где издательство "Мир", там тоже стоял танк", - сказал Драбкин.
"Несмотря на то, что для подавляющего большинства москвичей события 19-23 августа могли запомниться какими-то другими деталями, но для наших профессий – информационщиков, политиков, аналитиков – именно на пресс-конференции ГКЧП стало ясно, что это, грубо говоря, попытка проигравших", - сказал Гатов.
Как признаются все журналисты, в тот момент они не предполагали, что присутствуют при историческом событии.
"Было ясно, что это ситуация неординарная и что происходит что-то непонятное. Но настоящее осознание, что мы присутствовали на важном событии, пришло несколько позже", - сказала Чернуха.
"Поначалу все было похоже на фарс, поэтому серьезности момента как-то еще не осознавалось", - отметил Чумичев.
Медиаэксперты считают, что журналисты в тот период сыграли очень важную роль в жизни страны.
"Не надо переоценивать, но не надо и недооценивать все происходящее. Как любое медийное событие, оно может казаться больше, чем оно есть на самом деле, но мое мнение таково, что это одно из самых значительных событий тех трех дней", - сказал Гатов.
Лысенко в свою очередь считает, что "к тому моменту вообще журналисты считали, что они давно не четвертая власть, и не вторая и не третья, а первая".
"И пресс-конференция это лишний раз подтвердила... С другой стороны, она стала символом памяти того очень короткого времени, когда к журналистам прислушивались. А дальше, к сожалению, пошло и девальвирование самих журналистов, и девальвирование отношения власти к журналистам", - сказал эксперт.
