Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Было бы большим преувеличением сказать, что Иран во вторник и среду действительно принял "план Лаврова", касающийся урегулирования иранской ядерной проблемы и снятия с Тегерана санкций Совета Безопасности ООН. Но движение на "российско-иранском направлении" есть, и оно не может не повлиять на ядерные разногласия этой страны с Советом Безопасности.
Шаг за шагом
По итогам состоявшихся в среду переговоров с иранским министром иностранных дел Али Акбаром Салехи его российский коллега Сергей Лавров высказался так: "мы ознакомили" наших иранских коллег с "концепцией взаимности и поэтапности", а те проявили к ней "живой интерес".
Накануне в Тегеране состоялась встреча секретаря Совета безопасности России Николая Патрушева с президентом Ирана Махмудом Ахмадинеджадом. Обсуждали и ту самую "концепцию поэтапности", но вряд ли стоило суммировать дело так, как это прозвучало вчера вечером во многих программах новостей – что Иран принял российские предложения. На самом деле Ахмадинеджад заявил, что "приветствовал бы" российскую инициативу и "готов участвовать в выдвижении предложений" на этот счет.
Заметим, что Москва не стала класть на стол переговоров план как таковой. Принципы его известны, они обсуждались на встрече Сергея Лаврова и госсекретаря США Хилари Клинтон 12 июня. Тогда, помнится, многим показалось, что стороны не нашли согласия – но, как выясняется, это не так.
Идея сама по себе российская. Она такова: США и другие страны обвиняют Тегеран в разработке ядерного оружия, снять озабоченности и прояснить картину можно с помощью инспекторов МАГАТЭ. Договориться пока не удавалось: СБ ООН в результате четырежды накладывал на Тегеран санкции, но никакого результата они не дали, наоборот, находясь под санкциями, Тегеран отказывается иметь дело с "шестеркой" международных посредников по этому вопросу (к которым относятся США и Россия). Разрядить ситуацию можно, разбив дальнейшие действия сторон на небольшие решаемые этапы. Тегеран, например, пускает к себе такую-то группу инспекторов, в ответ СБ ООН автоматически снимает такую-то часть санкций. И так далее – шаг за шагом.
Сейчас идея российской дипломатии в том, что Тегеран с самого начала должен участвовать в выработке алгоритма движения, сам предлагать некоторые его пункты. Пока что, как видим, президент этой страны дал общее согласие "выдвигать предложения", но до таковых еще далеко.
Бесперспективность санкций
В данном случае перед нами классическая посредническая миссия Москвы, выступающей не только от своего имени, но и от всей "шестерки". А дальше нас будет ждать, скорее всего, классическая иранская реакция – предложить такие пункты "поэтапного" движения, чтобы было о чем поговорить не неделю и не месяц. Но неразрешимых споров не бывает, вопрос в том, чего в данном случае добиваются Москва и Тегеран.
Для России, напомним, "стран-изгоев" не бывает, сама идея поделить страны мира на "чистые" и "нечистые" как минимум смешна, вдобавок она очевидно провалилась в предыдущую, бушевскую эпоху. Когда стало ясно, что классификации такого рода ведут или к неразрешимым спорам (как с Ираном), или к войнам, которые для победителей (США, например) оказываются чуть не более катастрофичными, чем для побежденных.
Однако в июне 2010 года Москва явно склонилась на сторону заклятых противников Ирана типа США, поддержав довольно чувствительные санкции СБ ООН (прежние были скорее предупреждающими). Вдобавок Москва, Пекин и их партнеры по Шанхайской организации сотрудничества не стали принимать Иран в ШОС, специально для него изобретя формулировку в регламенте приема: тех, кто под санкциями, не берем. Для того было множество причин: и желание попробовать выстроить более вменяемые отношения с США, и масса странностей иранской дипломатии, давно уже доводивших Москву до белого каления.
Но это не значит, что Россия готова навечно оставаться в той ловушке, куда загнали сами себя США. Если в твоем дипломатическом арсенале одни санкции, то будет как сейчас – тупик. И если санкции не напугали Иран даже при том, что раньше на востоке и западе у страны были американские войска (в Ираке и Афганистане), то что же говорить о ситуации, когда начался вывод этих войск?
Вдобавок именно санкции помогли реформаторским силам внутри Ирана оказаться предельно слабыми, не говоря о том, что и реформаторы в этой стране тоже относятся к Западу по-разному. И в итоге, имея дело с Ираном, мы можем выбирать только между Ахмадинеджадом и куда более неприятными клерикальными силами. Все это могло бы показаться случайностью, если бы раньше не происходило точно так же с Северной Кореей, Ираком и другими.
По двум дорожкам
Америка может позволить себе отложить решение проблемы, оставив его новой администрации. Россия не может – хотя бы потому, что с Ираном мы делим Каспий и регион Центральной Азии (где Иран станет еще важнее, если вывод войск США из Афганистана состоится).
Поэтому Россия постаралась выстроить свою иранскую политику так: по одной дорожке у нас развиваются отношения вокруг ядерных проблем, СБ ООН, санкций и всего прочего, по другой дорожке – прочие отношения. Нынешний двойной визит (Патрушева в Тегеран и Али Акбара Салехи в Москву) показывает, что иранцы в итоге – после долгой мрачной паузы – согласились с такой формулой.
Ее конкретное наполнение, собственно, и обсуждалось, вдобавок к разговорам насчет "плана Лаврова". На нашей с Тегераном "второй дорожке" – предстоящая торжественная церемония запуска атомной электростанции "Бушер", планы увеличить и без того растущий, но не слишком большой товарооборот (сейчас – на уровне 3,65 миллиарда долларов в год), новые планы экономического сотрудничества. А также "сверка часов" по Афганистану, Ближнему Востоку и всем прочим общим проблемам.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
