МОСКВА, 9 авг, — РИА Новости, Дмитрий Виноградов. Слепой переводчик, услуги которого никому не нужны. Парализованная художница, которая рисует, держа кисточку во рту и которой жаль здоровых людей, не знающих, куда приложить свои силы и возможности. Живущий от пенсии до пенсии 45-летний инвалид, чьи скромные трудовые инициативы не интересуют общество… Корреспондент РИА Новости выслушал истории людей с инвалидностью, которые с детства пытаются приспособиться к недружелюбному миру и найти в нем себя.
Учиться, учиться и учиться… чтобы отодвинуть страшный этап трудоустройства
"Повернете налево — и увидите высокий розовый дом", — объясняет, как его найти, переводчик Дмитрий Лапа. Уже когда телефонный разговор закончен, у корреспондента РИА Новости мелькает мысль: откуда он знает, что его дом – розовый? Ведь Дмитрий почти полностью лишен зрения. Что, впрочем, не помешало ему получить два высших образования, путешествовать, работать с компьютером и даже получить приглашение поучиться в Кембридже. Помешало только сделать то, что сейчас Лапе нужнее всего – найти нормальную работу.
Родился Дима абсолютно здоровым ребенком. Лишился зрения он по трагической, нелепой случайности – трехлетний мальчик бегал по квартире, упал и ударился затылком.
Это вроде бы мелкое происшествие радикально изменило всю Димину жизнь. Через некоторое время мальчик стал терять зрение. В НИИ Бурденко у него нашли кисту хиазмальной области (затылка). Пока юный Лапа ждал операции, из-за кисты у него наступила атрофия зрительного нерва. Кисту удалили, но зрение уже было безвозвратно потеряно.
Родители Димы развелись незадолго до травмы мальчика. Несколько лет назад умерли бабушка и дедушка, и Дима со своей мамой Ириной остались с жизненными трудностями один на один.
Лапа получил два высших образования – Московский городской психолого-педагогический университет (там на факультете информационных технологий была создана специальная группа для слабовидящих) и философско-богословский факультет Российского православного института св. Иоанна Богослова. Все эти годы Ирина провожала его на занятия и начитывала сыну много литературы. "Понимаете, я боюсь его одного на улицу отпускать, тем более в транспорт – затопчут. Жизнь в наших городах для инвалидов совершенно не предназначена, — рассказывает Ирина. – И дело ведь не в пандусах и отдельных дорожках для незрячих. Дело – в отношении общества".
Услышать за спиной что-нибудь вроде "и чего дома не сидится" или "тут нормальным-то людям места нет" — совсем не редкость. Но Дима не хочет сидеть дома. Он, как и всякий здоровый 25-летний парень, хочет работать, самореализовываться, общаться.
"Многие даже не знают, что означает белая трость в руках человека – толкаются, наступают на нее. Могут нагрубить, машины не пропускают, пешеходы не помогают. Моим знакомым в метро три-четыре трости за год ломают, — говорит Лапа. – Если стоишь на остановке и подходит автобус, даже если он пустой – затолкают. Никто не поможет".
Впрочем, даже запертый в бетонной клетке розового дома в Сходне Дима пытается как-то вписаться в общество. Он установил на компьютер специальную программу, которая позволяет работать на нем даже незрячим людям – программа "читает" все, на что Дима с помощью клавиш наводит курсор. Это позволяет ему, например, делать переводы – он слушает английский текст и забивает в компьютер перевод, в прямом смысле вслепую набирая его на клавиатуре.
Программа произносит вслух каждую букву, которую он печатает, и Дима на всякий случай слушает – вдруг промахнется. Ошибается он, впрочем, редко, гораздо реже обычных людей, да и вообще печатает очень быстро.
Это вообще очень развитой и интеллигентный парень, настоящий интеллектуал. Он увлечен Англией, мечтает изъездить ее вдоль и поперек и написать о ней несколько книг – сейчас, например, он "в стол" пишет книгу о христианских святых, просиявших в английской земле до раскола Православной и Католической церквей. Дима увлекается классической музыкой и слушанием пения птиц – как он сам с гордостью говорит о себе, "различает голоса 40 птиц, обитающих в Московском регионе".
Но больше всего ему нравится переводить. Полки в его комнате уставлены словарями для слепых — английскими и итальянскими. А еще он мечтает преподавать – например, "Основы православия", английский язык или азбуку Брайля.
И все же, несмотря на свои умения и два диплома, Дима смог найти только пару небольших подработок: он переводит новости и статьи на религиозные темы.
"Найти какую-то работу с официальным трудоустройством невозможно. Все работодатели, узнав, что у меня первая группа инвалидности, сетуют: "Что вы, с такой группой у вас шансы с трудоустройством ничтожно малы!" Куда бы я ни обращался со своим резюме, как только там узнают, что я незрячий, то отказывают или просто пропадают… Это какой-то абсурд: если я могу работать, при чем здесь инвалидность?!" — возмущается Лапа.
Примерно такая же картина и с Димиными незрячими однокурсниками, с которыми он учился в МГППУ. Получив диплом, они до сих пор не могут найти себя. Один из них теперь работает официантом в ресторане "В темноте". Это особенное кафе, где любой посетитель может почувствовать, что значит быть незрячим, благодаря тому, что там действительно темно. Официантами там работают слепые люди. Еще один однокурсник успешно занимается паралимпийским спортом. Остальные же сидят дома.
"Незрячие очень любят учиться. Так они пытаются отодвинуть этот страшный период трудоустройства, когда человек вдруг понимает, что никому в этом обществе не нужны ни его образование, ни его таланты, — резюмирует Дима Лапа. – Учеба – это общение с незрячими, с другой молодежью. А закончив учиться, ты остаешься наедине с самим собой".
Кисточка и зубы
"Если б я была здорова,
Я бы маме помогала:
Чашки мыла, суп варила,
Поросенка бы кормила.
Дома быстро убралась,
А потом за мяч взялась!" — написала когда-то в своих первых стихах поэтесса и художница из поселка Куеда Пермского края Наталья Жижилева. Если незрячий переводчик Дима Лапа работает на компьютере с помощью "читающей" программы, то Наталья видит монитор глазами, но печатает носом. С самого рождения у нее ДЦП и парализованы руки и ноги.
Для Наташи этот ее способ работать на компьютере уже давно стал поводом для шуток: недавно, говорит она, "ошиблась носом", нажала не ту клавишу, попала на сайт конкурса социально значимых проектов "Мир равных возможностей" — и выиграла этот конкурс со своим сайтом. Сайт Наташи, который она верстает сама, посвящен необычной технике рисования – держа кисточку во рту. Поэтому сайт так и называется: "Кисточка, послушная губам".
Впрочем, теперь Наташе не до шуток – из-за нагрузки зубы стали разрушаться, и теперь от них остались одни корни. К счастью, победа в конкурсе помогла привлечь внимание спонсоров – одна московская фирма согласилась взять на себя расходы в 39 тысяч рублей на восстановление зубов. Скоро Наташа снова сможет рисовать. "Пока я лечу зубы, рисовать не могу, а очень охота", — говорит она.
33 года назад Наташа родилась в состоянии асфиксии, мертвой. Через 20 минут после родов врачам каким-то чудом ее удалось оживить, но на всю жизнь она осталась с диагнозом ДЦП. К жизни она приспосабливается, как может – ест "как киска", а пьет через трубочку. Отец, вскоре после ее рождения, их с мамой бросил.
Еще в детстве Наташа научилась рисовать, и теперь это стало ее профессией. Она даже продает картины через сайт. Правда, не очень дорого, так, за несколько сотен рублей. "Я не хочу чувствовать себя одинокой, а хочу быть востребованной как в коллективе единомышленников-профессионалов, так и у простых любителей и почитателей искусства. Хочу иметь возможность повышать свой профессионализм и зарабатывать своим искусством на жизнь", — пишет Наташа о себе.
Для сайта она сама монтирует видео. Самые любимые ее ролики – из Турции, путевка в которую была призом в конкурсе.
Но главная Наташина мечта – учить. Наташа уже научила рисовать нескольких детишек – знакомые приводили к ней своих ребят, в том числе здоровых. Но теперь те выросли, а новых учеников пока нет. "У нас в городе есть несколько детей, больных ДЦП, и мои навыки могли бы быть им полезны, — пишет Жижилева по "аське" корреспонденту РИА Новости,- но у нашей небогатой поселковой администрации нет ни помещения, где можно было бы собираться, ни денег, чтобы платить мне зарплату".
Деньги семье Наташи очень нужны. Надо, например, отремонтировать "Оку", несколько лет назад подаренную местными властями. "Машина совсем старая, на ремонт вся мамина пенсия уходит, — жалуется художница, — а без машины тоже нельзя – ни в больницу не съездишь, ни на природу, чтобы рисовать".
Впрочем, Наташа не унывает. "Мне жаль здоровых людей, которые не знают, куда пустить свои силы и возможности", — пишет она. И снова собирается с мамой в Турцию. Она живет надеждой, что когда-нибудь будет ходить. И вторая мечта – встретить любимого человека.
"До упадка сил молить у Бога −
Найти кусочек счастья для меня…
Оно где-то ходит-бродит,
Может, рядом моя заблудившаяся душа,
Которая мое измученное сердце
Любовью, лаской может исцелить", — пишет Наташа. Носом.
"Сижу дома – экономлю"
45-летнему Юрию Лашманову повезло больше, чем многим другим людям с ограниченными возможностями. Он тоже инвалид по зрению с детства, но на 30% все-таки свое зрение сохранил. Наверное, именно это дало ему какие-то основания рассчитывать, что он станет полноценным членом общества. Когда в начале 90-х Юрий Викторович бежал из воюющей Чечни, он не опустил руки, а попытался приспособиться к жизни в столице. Тогда ему повезло еще раз – удалось получить в Подмосковье небольшую квартиру, одну из тех, которые раздавали беженцам из Грозного. Среди беженцев это считалось большой удачей.
Еще в 1994 году он начал торговать в метро, а когда торговлю там запретили, поднялся на поверхность. В подземном переходе около Павелецкого вокзала стал торговать записными книжками. "Там всегда много приезжих, блокноты с картой метро шли на ура", — делится бизнес-секретами Лашманов. Книжки он покупал оптом, на фабрике "Восход", накручивал по пять рублей – на жизнь хватало. В месяц, говорит Юрий Викторович, можно было заработать 15-20 тысяч. Приличные деньги.
Тогда у Лашманова было разрешение от местной управы на торговлю. Вообще-то оно давало право торговать только на улице, но милиционеры в переходе смотрели на бизнес инвалида сквозь пальцы – понимали, что взять с него нечего. "Спросят только, заплатил ли налоги, — и идут дальше", — со смехом вспоминает Юрий Викторович то счастливое для него время. Однако в 2004 году в управе ему сообщили, что по новому постановлению мэрии торговля с рук и лотков теперь запрещена.
"Торговать нелегально, как многие делают, я боюсь, — признает инвалид. – Что вы, турнут сразу! Взять с меня нечего, так что будут просто выгонять".
С тех пор он обивает пороги чиновничьих кабинетов. Их обитатели понимающе смотрят в полузрячие глаза инвалида, кивают, обещают помочь, но по-дружески объясняют: если сделать исключение для одного Лашманова, то тут же потянутся другие инвалиды, желающие торговать. Ведь для таких людей торговля – одна из немногих посильных профессий.
В разговоре с корреспондентом РИА Новости Лашманов воодушевляется и говорит: "Я вообще-то прикинул – вот если бы создать такую торговую сеть из инвалидов… По Москве можно было бы тысяч 500 в день зарабатывать. Жаль только, что никому это не нужно".
Тем не менее, надежды он не теряет. Один ответственный чиновник, с которым у Юрия Викторовича сложились почти дружеские отношения, обещал замолвить за него словечко где-то в мэрии. Лашманов так сильно надеется на это обещание, что ждет хороших новостей от каждого телефонного звонка.
Сейчас Лашманов живет на 8 тысяч рублей пенсии по инвалидности. Почти вся она уходит на услуги ЖКХ за ту самую квартиру, которую он в свое время с таким везением получил. Впрочем, на жизнь худо-бедно хватает, а недавно, после двухлетнего периода накопления, купил себе новый проигрыватель дисков – Юрий Викторович большой поклонник песен Высоцкого и гордится полной коллекцией его записей.
Но дело не только в деньгах. Как и многие инвалиды, он просто заперт в своей квартире обществом, которому не нужны его скромные трудовые резервы. "Денег мало, сижу дома – экономлю", — описывает он свою жизнь. И это почти исчерпывающее описание.
Невидимая рука
"По данным Счетной палаты, которые у нас есть, в России только 9% инвалидов работают", — констатирует руководитель отдела по трудоустройству общественной организации инвалидов "Перспектива" Михаил Новиков.
В США и Западной Европе эти цифры доходят до 30-40%. "В Америке есть проблемы с трудоустройством людей с синдромом Дауна, с аутизмом и психическими проблемами, — отмечает Михаил, — но, например, не существует проблемы трудоустройства человека на коляске – он такой же полноценный работник, как все".
По мнению представителя "Перспективы", среди причин сложившейся в России ситуации — сильное предубеждение против возможностей инвалидов в обществе, а также наследие советских времен, когда их проблемы не решались, а эти люди скорее изолировались от общества. Новиков считает, что помочь людям с ограниченной ответственностью могли бы специальные государственные программы, а также организации, которые взаимодействовали бы с работодателями и помогали инвалидам найти работу.
"Посмотрите вокруг — видите ли вы на улице, в кафе, в транспорте, людей с инвалидностью?— говорит директор Института проблем инклюзивного образования МГППУ, кандидат психологических наук Светлана Алехина. — А их в России тысячи".
По данным Алехиной, сегодня только 2,5% школ доступны для детей, у которых есть трудности в передвижении. Впрочем, считает эксперт, доступность среды — не самая большая проблема, тем более что в ближайшие годы государство собирается выделить на решение этого вопроса крупные средства. "Гораздо сложнее снимаются психологические барьеры, — утверждает Алехина. — Нужно много времени, чтобы эти люди стали понятны, чтобы появилось взаимное доверие, понимание, что они — такие, как и все. У общества нет опыта в общении с ними".
"В России люди не более жестокие, чем в Европе, — подчеркивает Алехина. – Их видимое равнодушие обусловлено тем, что они не знают, как взаимодействовать с таким человеком, как к нему обратиться, чтобы не обидеть, нужно ли ему помочь".
Корреспондент РИА Новости тут же вспомнил, как Дмитрий Лапа сначала встретил журналистов у дверей, а потом угощал обедом. Мы накладывали ему еду в тарелку и не понимали, сможет ли он ее найти. Он открывает дверь сам, но нужно ли протягивать ему руку, заметит ли он ее?
Впрочем, общество и не узнает этого, пока не попробует протянуть руку людям с инвалидностью. А пока они пытаются справляться без нас.
