Результаты ЕГЭ стали одним из показателей качества работы системы образования: престижными считаются школы, у чьих выпускников высокие баллы, и вузы, куда поступают отличники. Низкие баллы влекут за собой проблемы для школьной администрации, а низкий средний балл по муниципалитету "угрожает" образовательным чиновникам. Чем измерять эффективность работы образовательной системы? Какую информацию общество могло бы получать с помощью результатов ЕГЭ? О ситуации рассуждает в интервью РИА Новости директор Института социологии образования Российской академии образования Владимир Собкин.
- Владимир Самуилович, можно ли по результатам ЕГЭ судить об эффективности работы учителей и местных чиновников?
- Нет, нельзя. ЕГЭ в целом улучшил информированность о качестве школьного образования: у нас в этом плане не было вообще никаких иных показателей. Но нельзя из результатов госэкзамена делать те выводы, какие часто делаются. Он не может быть мерилом качества школьного образования в силу того, что это "экзамен с высокими ставками". Посредством ЕГЭ поступают в вуз. Заинтересованность в результатах экзамена слишком велика, чтобы ЕГЭ мог стать полностью объективным.
Качество образования можно измерять с помощью подобной ЕГЭ общей аттестации школьников — но лишь в том случае, если такая аттестация не будет преследовать никакой иной цели, кроме выявления уровня знаний детей по предметам.
Я понимаю, почему у нас нет такой аттестации. Затраты на нее были бы сопоставимы с затратами на ЕГЭ, то есть весьма велики. Ценность оценки качества образования у нас пока еще не осознается достаточно остро. Но эта установка ошибочна.
- А какие можно было бы ввести дополнительные виды аттестации?
- Для начала нужно бы сделать две вещи. Первое: создать специальную, независимую от органов управления образованием систему оценки качества. Сейчас ЕГЭ нельзя назвать независимой оценкой еще и потому, что его проводят и проверяют в рамках одной системы. То есть система образования проверяет саму себя.
Второе: ввести итоговую аттестацию ученика – школой. Если мы доверяем учителям как профессионалам, нам следует знать их экспертное суждение о работе каждого ученика в школе. Ведь мы же оцениваем степень соответствия заданий ЕГЭ – успеваемости школьников!
Результаты школьной аттестации, возможно, были бы интересны вузам. Эти результаты можно было бы использовать для поступления наряду с результатами ЕГЭ.
- Возвращаясь к ЕГЭ в его нынешнем виде, какие выводы сейчас все же можно делать на его основании?
- В 2009 году Рособрнадзор открыл для нашего института результаты ЕГЭ и попросил нас провести исследование.
На основании имеющихся данных нам удалось выяснить, например, что девочки сдают экзамен в среднем существенно лучше мальчиков. Если раньше школьная успеваемость девочек не влияла на их жизненные перспективы, то теперь они оказываются в совершенно другой "ценовой категории" для вузов.
Вероятно, происходит изменение гендерного состава учащихся престижных вузов — к сожалению, при отсутствии статистики выяснить это наверняка пока невозможно.
Я думаю, что более высокие результаты девочек связаны с тем, что учителя – преимущественно женщины, и девочкам проще как наладить с ними социальный контакт, так и воспринимать их объяснения. Учитывая, что сейчас такие вещи начинают серьезно сказываться на жизненных перспективах людей разного пола, имеет смысл исследовать эту проблему дальше. Однако пока никакого интереса к ней со стороны органов управления образованием нет.
Мы выявили, что школьники из населенных пунктов разного типа сдают экзамен по-разному: сельские гораздо хуже городских, школьники из средних городов — хуже ребят из мегаполисов. Пока разговоры о шансах школьников из малых городов поступить в ведущие вузы Москвы не вполне оправданны, а ведь расширение доступности образования — одна и целей ЕГЭ...
- Возможно, данные по результатам ЕГЭ стали бы содержательнее – при анализе информации о сдающих экзамен?
- Конечно. ЕГЭ в нашей стране может быть источником сведений о перспективах детей из разных семей. Скажем, было бы интересно узнать, как сдают ЕГЭ дети родителей с таким-то, допустим, образованием, или с таким-то… Или ребята из семей мигрантов.
Если мы хотим, чтобы ЕГЭ давал шансы всем, мы должны все это знать и на основании таких знаний принимать меры. К сожалению, пока я не вижу никаких шагов в этом направлении. Напротив — результаты ЕГЭ, во-первых, не соотносятся с социальными показателями и, во-вторых, почему-то остаются закрытыми для общественности.
На сайте Рособрнадзора размещается лишь самая общая информация по экзамену, а результатов этого года до сих пор нет. Парадоксальная ситуация: на основании результатов ЕГЭ принимают решения, при этом общественность этих результатов не видит.
Материал подготовила Екатерина Рылько (НИУ ВШЭ), специально для РИА Новости
