Константин Богданов, обозреватель "Военно-промышленного курьера", для РИА Новости.
55 лет назад, 24 июля 1956 года, пограничная с тверскими землями подмосковная Дубна получила статус города. Объединенный институт ядерных исследований, созданный в Дубне в том же году, превратил город в наукоград - специфически отечественное явление, когда жизнь и работа некрупного населенного пункта строится вокруг одного или нескольких высокотехнологических предприятий или научно-исследовательских центров. Наукограды стали символом советской науки в годы ее успехов и центром сосредоточения ее проблем после распада страны.
Монастыри науки
Советские наукограды строились "сверху", директивно. Невеликие научные и инженерные ресурсы собирались в одном месте и загружались работой, как хороший металлургический комбинат. В этом проявлялся плановый стиль командной системы, такой же, как в промышленности: концентрация производства и иерархия. Вокруг научно-инженерных центров возводили инфраструктуру, в первую очередь - стратегический ресурс советского периода: ведомственное жилье.
Этот подход, применявшийся централизованно, вполне работал. Отлаженный конвейер научных разработок и внедрения в производство был отлажен, как хорошие часы, и подстраивался под творческий ритм очень сильного поколения отечественных ученых и инженеров. На входе - государственная задача и государственное же обеспечение, на выходе - система внедрения (превращения технологии в инновацию).
Но именно эта изолированность центров научных компетенций, давшая результат в советской экономике, обернулась против них в 90-е годы. Вся национальная инновационная система в одночасье рухнула вместе с централизованными механизмами управления и распределения.
После 1991 года огромный архипелаг советских "почтовых ящиков" рассыпался. Те из городов, что по-прежнему "усердствовали над бомбой гробовой", получили статус закрытого административно-территориального образования и какое-никакое, а устойчивое финансирование. Другие, менее очевидно связанные с государевыми секретами и силами ядерного сдерживания, сразу были отправлены на вольные хлеба - вписываться в рынок.
И надо сказать, что отечественные наукограды, в отличие от заводов отечественной "оборонки", в целом удачно вписались в рынок. Сделано это было, правда, во многом за счет резкого повышения плотности рабочих связей с иностранными коллегами. Но интеллектуальному центру значительно проще "работать на экспорт", чем танковому или авиастроительному заводу. Кто-то уезжал, как недавние нобелевские лауреаты Гейм и Новоселов. Кто-то "челночил" между российскими и иностранными лабораториями, "сшивая" научные школы.
Исторически сложившаяся концентрация - чуть ли единственное, что в этих условиях помогало советским научным "башням из слоновой кости". Цепляясь друг за друга, составные элементы крупных научных центров выживали как могли. У кого-то это получалось, у кого-то - не очень.
В условиях катастрофы государственного социального обеспечения проще было тем, кто вписан в инфраструктуру крупного города и имел в связке или хотя бы под боком сильный естественнонаучный университет: например, широкопрофильному новосибирскому Академгородку, главной цитадели Сибирского Отделения Академии Наук и ровеснику нашего юбиляра Дубны.
А вот "голубым городам, у которых названия нет", раскинувшимся вокруг одного-двух профильных НИИ или НПО, приходилось сложнее. До известной степени они остались "монастырями науки", пока еще сохраняющими за своими стенами книжную премудрость, оберегая знания от общей деградации Темных веков. Но такое положение не может длиться бесконечно.
Страна-наукоград
Поддержка наукоградов - дело нужное и важное. Однако в нынешних условиях Россия не сможет отстроить полноценную работающую инновационную систему, опираясь на прежний "монастырский" подход. В особенности если углублять политику особых условий для наукоёмкого бизнеса по территориальному признаку.
Спасти наукограды как территории можно, например, за счет повышения бюджетного трансферта, но это не будет означать спасения отечественных высоких технологий как системообразующего элемента реальной экономики.
Отдельные льготы и права, естественно, допустимы и даже необходимы. В особенности на постсоветском централизованном наследстве, где вопрос адресной поддержки одного конкретного НИИ может легко превращаться в задачу обеспечения выживания целой отрасли отечественной науки.
Но все-таки в основе своей система поддержки передовых исследований и прорывных технологий должна носить всеобщий характер, завязанный не на территорию, закрытые списки учреждений или научные школы (пусть даже владеющие эксклюзивными компетенциями), а на формальный характер деятельности. Перефразируя Циолковского, можно сказать: "наукоград - колыбель инноватики, но нельзя вечно жить в колыбели".
Стране сейчас невыгодно плодить исключения из правил - и с точки зрения усложнения администрирования отрасли, и с точки зрения ограничений возможного полезного выхода для экономики. Имеющийся потенциал необходимо сохранить (возможно, и в индивидуальном порядке в качестве временных мер), но фундаментальные механизмы поддержки новых точек роста должны работать и для условной инновационной Дубны, и для условной столичной Москвы, и для усредненного областного центра.
И даже для глухих депрессивных райцентров, если там найдутся люди, готовые развернуть инновационный кластер. Это, кстати, не фигура речи. История американского Редмонда - провинциальной северо-западной "лесопилки", ставшей столицей корпорации Microsoft, говорит сама за себя.
Облегчение условий ведения бизнеса на науке, касающееся всех заинтересованных, а не только резидентов спецпоселений, могла бы подстегнуть и частную инициативу в сфере хайтека. Но в первую очередь это раскрутит весь дремлющий потенциал наукоградов на полную катушку - все-таки конкурентные преимущества сконцентрированных в одном месте научных кадров, накопленных технологических решений и сложившихся связей (в том числе международных) весьма высоки.
Действуя в общей логике помощи ученым и по общим облегченным правилам для хайтека, эти естественные корпорации вполне могут стать лидерами не только в чистых исследованиях, но и главными концентраторами внедренческого бизнеса, а также лидерами в продаже результатов. То есть опять, как и в советское время, "локомотивами роста", но уже на новой почве.
Именно так выросла в свое время калифорнийская Кремниевая долина - на безудержном росте технопарков Стэнфордского университета, готовых трудоустраивать выпускников тут же. А поток заказов и рост числа частных фирм в технопарках наукоградов создаст условия для поддержки и модернизации городской инфраструктуры, а значит и привлечения молодых кадров.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
