Андрей Федяшин, политический обозреватель РИА Новости.
Греки открыли очередной акт всегреческой драмы: кабинету министров в среду удалось протащить через парламент новую программу мер жесткой бюджетной экономии. Это много значит для правительства, поскольку дает ему передышку, но мало значит для решения проблемы суверенного долга страны. Никто не может гарантировать, что одобренные меры будут выполнены.
Слухи о смерти ЕС сильно преувеличены
Во всем европейском финансовом, печатном и электронном мире сейчас все больше в ходу классические греческие термины: трагедия, кризис, апокалипсис, Авгиевы конюшни, ящик Пандоры… Все, что когда-то изобрели греки, сегодня швыряют именно в них.
Это понятно - главные вопросы, поднятые "греческой долговой драмой", серьезнее всех греческих бед: не расколется ли еврозона, выживет ли евро, стоит ли хранить в нем свои сбережения и, вообще, не стоит ли весь Евросоюз на грани? На той самой, за которую ступил - и пропасть.
В море пересудов, где плещется последние недели вся греческая тема, так много волн эмоций, что воспринимается происходящее и впрямь как преддверие апокалипсиса и судного дня. И трудно даже припомнить, когда в Европе какой бы то ни было "греческий вопрос" обсуждался с такой суровой серьезностью. Где реальное, а где мифологическое иногда и различить трудно.
И надо сразу сказать, что "на грани" Евросоюз не стоит, и ухнуть в преисподнюю ему не грозит. И слухи о возможной дезинтеграции ЕС очень сильно преувеличены. В физической конструкции единой Европы, без сомнения, есть изъяны и инженерные недоработки. "Греческая вспышка" их всего лишь высветила очень рельефно, хотя об их существовании знали почти все, включая и отцов-основателей.
Виновны все
Проблема в том, что у Европы есть общий рынок и единая валюта, но нет единой экономической политики. Не говоря уже о финансовой дисциплине. В чем, собственно, и виновата сама Еврокомиссия.
Например, при виртуальном рождении евро в 1999-м (валюта начала реально обращаться только в 2002-м, Греция присоединилась к зоне в 2001-м) из 11 первоначальных участников рамки бюджетных дефицитов не более 3% ВВП соблюдали только пятеро. Потом ограничения - законодательно, между прочим закрепленные - фактически перестали соблюдать вообще все, за исключением разве что Германии (и то не всегда).
Но Европа стала общим рынком еще задолго до официального оформления ЕС в 1992 году (Маастрихтский договор), с тех пор пережила не один кризис и показала, что ЕС - это очень живучий, самовосстанавливающийся, самосохраняющийся организм. Экономические связи здесь таковы, что их рвать придется вместе со всем телом Европы. И это будет катастрофой, в сравнении с которой финансовый кризис 2008 года покажется просто одышкой.
С греками, конечно, дела обстоят гораздо сложнее. Но и здесь не без преувеличений. Во-первых, они и сами не хотят покидать зону евро. В Афинах все прекрасно понимают, что это отбросит экономику страны назад примерно лет на 25-30, целое поколение. К тому же никакого выхода из еврозоны в законодательстве ЕС не предусмотрено: сюда есть только вход, выхода же (на временное лечение, карантин, либо насовсем) нет. Даже возвращение греков к собственной валюте, драхме, мало что на самом деле даст. Ведь долги-то все равно останутся в евро.
Выход для греков на самом деле есть, и сейчас все больше экономистов задаются вопросом, почему, собственно, к нему не прибегли еще раньше, а заливали "греческий огонь" из плошек, в то время как нужен был брандспойт. Грекам надо было сразу реструктурировать долг, часть его им простить и довести соотношение между национальной задолженностью (сейчас €355 млрд) и ВВП до 80%, (ныне около 160%) т.е. уполовинить его. Тогда помогать Греции было бы гораздо легче.
На самом деле ее долг не есть нечто, с чем Брюссель не в состоянии справиться. Единый организм ЕС - это первая экономика мира. В 2010-м общий объем ВВП всех 27 стран составил $16 трлн 228, 2 млрд (у США $14, 657 трлн - данные МВФ). Списание части греческого долга для ЕС - не что-то совершенно неподъемное.
Сейчас, кстати, именно к этому постепенно идет дело. Французы начали задавать тон. Президент Франции Николя Саркози "дожал" частные банки Франции до выкупа греческих долгов. Они готовы покупать греческие 30-летние долговые обязательства. Это даст Афинам дополнительные средства для погашения задолженности. Теперь канцлер Германии Ангела Меркель пытается уговорить своих банкиров сделать то же самое. Рынки сразу отреагировали на это ростом евро.
Может ли хвост вилять собакой?
Сейчас вопрос состоит в том, сколько все это будет продолжаться, стоит ли переводить в евро сбережения, хранить и вообще иметь с ним, евро, дело, раз вокруг единой валюты такие неприятности? В Европе этот вопрос теперь выражают в не совсем приятной для греков форме: "Как долго хвост будет вилять собакой?" И действительно - как долго и что делать?
Евро, между прочим, сейчас по-прежнему силен. Китайцы, к примеру, продолжают переводить как раз в евро свои валютные активы - диверсифицировать корзину.
Держать свои евро в Греции (греческих банках), конечно, было бы весьма опрометчиво. Часть из них наверняка ждут очень даже серьезные потрясения. Но это, скорее, уже трагедия греков. Сбережения многих кризис, естественно, съест.
Но надо учитывать, что Греция - совсем не ведущий член зоны евро. А основной объем всех финансовых транзакций внутри ЕС, в евро, идет между Германией, Францией, Бельгией, Нидерландами, Италией и Испанией. Даже если Греции и придется все же выйти из зоны, хотя бы на время, в ЕС есть такой отлаженный и надежный механизм регулирования евро, как Европейский центральный банк. Он, между прочим, уже показал себя гораздо более надежным хранителем стойкости валюты, чем Федеральная резервная система США или даже Банк Англии. Так что и с этой стороны опасности для евро получаются несколько преувеличенными.
Злые языки уже говорят, что "греческую агонию" продлевают сами европейские банки, чтобы выбить из правительств пакеты помощи не Афинам, а себе. Но как в банковском деле без здорового эгоизма?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
