Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
В среду утром в Пекин после продолжительной поездки по южным китайским городам прибыл лидер Северной Кореи Ким Чен Ир – по обыкновению, на бронепоезде.
Вообще-то пора бы и перестать хихикать над странной нелюбовью Ким Чен Ира к воздушным путешествиям, так же как и к его поезду с пуленепробиваемыми стеклами – по улицам Москвы ездит немало автомобилей, в том числе частных лиц, так же оборудованных на случай покушения. Бронепоезда, как известно историкам военного дела, в последний раз массированно применялись в боевых действиях именно в Китае в период между мировыми войнами: там тогда, после китайской революции 1911 года, шло вооруженное выяснение отношений между бывшими окружными командующими. И некоторые бронепоезда были "русские", то есть перебравшихся через китайскую границу после гражданской войны в России и отданные в хорошие руки. Так или иначе, эти сухопутные линкоры мало похожи на средство передвижения Ким Чен Ира.
Другое дело – что "бронепоезд Кима" символизирует множество особенностей Северной Кореи как общества, государства и явления на международной арене.
Будут переговоры
Зачем приехал в Пекин человек, о здоровье и политическом самочувствии которого постоянно ходит множество слухов? Ожидаются его встречи с главой китайского государства Ху Цзиньтао и возможным его преемником Си Цзиньпином. Причем нетрудно догадаться и о главной теме беседы. Это активизация международной дипломатии вокруг Северной Кореи.
То, что по поводу "корейских дел" что-то опять происходит, стало ясно в мае, когда произошло сразу несколько событий. В ООН появился доклад, где упоминалось якобы имевшее место сотрудничество Северной Кореи и Ирана по созданию баллистических ракет (и масса опровержений к нему). Это уже скучно: когда, например, США в очередной раз обнаруживают у себя отсутствие корейской политики, то появляются очередные открытия такого рода. И им мало кто верит.
Далее, 19 мая в Пхеньяне побывал глава Службы внешней разведки России Михаил Фрадков, обсуждал гуманитарные поставки зерна, весь набор совместных проектов двух стран, но и ядерные дела тоже.
Следующая веха – это саммит в Токио между Китаем, Японией и Южной Кореей. И там тоже вопрос о необходимости продолжения контактов с Пхеньяном обсуждался.
А накануне Пхеньян получил от Сеула приглашение на некий "ядерный саммит" в Южной Корее в следующем году.
Здесь можно было бы напомнить, что 2010 год был омрачен загадочной историей с утонувшим южнокорейским корветом "Чхонан" и обстрелами со стороны северян южнокорейской деревни. В феврале этого года прошли военные переговоры двух стран – вроде бы неудачно, хотя с тех пор никаких инцидентов нет. Север, кроме того, больше не заявляет, что с нынешним президентом Юга говорить не будет и подождет до 2012 года, когда он сменится.
Сейчас приглашение Пхеньяну на саммит опять обставлено предварительными условиями – извиниться ну хоть за обстрел. Дальнейшее – дело переговоров, но переговоры – это нормально. В конце концов, все, что называется "корейской проблемой", очень сильно напоминает "ближневосточную проблему" и терпения требует бесконечного.
Между застоем и революцией
Очевидно, что, как и раньше, ключевую роль в дипломатии вокруг Корейского полуострова играет Пекин. Что очевидно и по сегодняшнему визиту туда Ким Чен Ира. И тут возникает вопрос не только дипломатический, но и философский. Хорошо ли, морально ли быть на стороне Северной Кореи – даже при известном для многих постоянном раздражении пекинских лидеров из-за нерационального поведения своих пхеньянских соседей?
Так вот, в 90-х годах многим казалось, что северокорейский режим (копия позднего сталинизма) – это такой очевидный анахронизм, что тут и говорить не о чем. Вдобавок регулярно циркулировали слухи о голоде, и если бы они были правдивыми, то на севере Кореи уже в живых никого бы не осталось. Да свергать его надо, этот аномальный режим.
А сейчас с ответами на этот вопрос все оказывается сложно. Слишком много за последние пару десятилетий было примеров того, к чему приводит противоположная политика – войн и подстрекательства к революции. И, чтобы не углубляться в истории типа иракской или афганской, посмотрим на Ливию (тоже почти аномальный режим) и на Египет.
Из последних новостей и репортажей: "Вашингтон пост" публикует смешную историю о том, что захватившие Бенгази ливийские "революционеры" начали свою деятельность с того, что ограбили банк. Долго сверлили сейфы со словами "это же наши деньги", взяли примерно на полмиллиарда долларов. А вы как хотели? Революций без грабежа (и убийств) не бывает. Товарищ Сталин с этого начинал свой славный путь, и не только он. Как рассказывает в своем двухтомнике "Россия и Запад" мой коллега Петр Романов, и декабристы, цвет русского дворянства, финансировали свою деятельность путем расхищения фонда, выделенного для смены солдатских портянок.
Египет: та же газета решила поинтересоваться, как чувствуют себя простые египтяне из городка Кафр-эль-Месела (родины бывшего президента Мубарака) и прочие угнетенные прежним режимом египтяне сегодня. Оказалось, плохо. На бензоколонках дерутся друг с другом за горючее на ножах, везде – грусть и депрессия, и воспоминания о том, что раньше тоже была бедность, но не было ощущения, что "никому ни до кого нет дела". Знакомые каждому россиянину реальности 90-х, не правда ли?
Вопрос о том, что лучше – как в Ливии (или Египте) или как в Северной Корее, как минимум заслуживает размышлений. Китай, главная подпорка северокорейского режима, символизирует в нашем мире ноу-хау постепенных реформ "плохих" режимов и обществ: в самом Китае, Вьетнаме (успешно), Бирме (только начинается), Северной Корее (не получается). Революционеры из Северной Африки явно подняли престиж китайцев как мастеров идти другим путем.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
