Знаменитый музыкант Игорь Ойстрах в канун своего 80-летия рассказал РИА Новости о музыкальной династии Ойстрахов, о друзьях семьи, Менухине и Прокофьеве, и о плачевном уровне подготовки современных музыкантов. Беседовала Мария Ганиянц.
- Игорь Давидович, поздравляем с наступающим 80-летием! Как отмечать планируете?
- Для меня 80-летие - не очень радостная дата: я с большим удовольствием праздновал юбилеи, когда мне было 20, 30, 40 лет. Здоровье в моем возрасте не улучшается, пришлось закончить и концертную деятельность, и даже педагогическую, которую я вел в Королевской академии в Брюсселе. Правда, в этом году я даю мастер-класс в Зальцбурге. Кроме того, я был председателем жюри на последнем, IV конкурсе Давида Ойстраха в Москве, и меня пригласили возглавить жюри на очередном конкурсе, который будет в 2012 году. А чем вообще заниматься буду? Пенсией. Так что этот юбилей - не очень веселый праздник. Отмечать собираюсь в кругу друзей,
очень скромно.
- Вы довольны тем, что успели сделать на музыкальном поприще?
- Я вот играть перестал, не выступаю, а мозг продолжает играть на скрипке. Утешает то, что жизнь у меня была счастливая. Во-первых потому, что я выбрал профессию, которую любил всю жизнь - музыку и скрипку. Я завоевал первую премию в 1952 году на Международном конкурсе скрипачей имени Венявского в Познани, после чего дебютировал в Лондоне, Париже, Лейпциге, Вене.
Понятно, что я не случайно выбрал эту профессию, а потому что мне посчастливилось иметь такого великого и замечательного отца как Давид Ойстрах, великого скрипача и педагога. То, что с раннего детства я слышал его замечательную игру, конечно, меня вдохновляло.
Во-вторых, очень важным моментом в моей творческой жизни стала женитьба в 1960-м году на замечательной, выдающейся пианистке Наталье Зерцаловой.
Мы создали дуэт и 50 лет выступали в самых престижных залах мира, начиная с нашего любимого зала Консерватории и кончая Карнеги-холлом в Нью-Йорке. Мы не только исполнили, но и записали полные собрания сонат Бетховена и Моцарта, за которые удостоились моцартовской премии в Вене. Наш дуэт — почетный член Бетховенского общества. Это для нас огромная часть. Я счастлив, что мы прожили в счастливом союзе и играли вместе все эти годы.
И третье обстоятельство, которое меня радует, опять связано с семьей: наш сын, Валерий Ойстрах, родившийся в 1961 году, тоже избрал путь скрипача. Мы много играли вместе.
- Чем сейчас занят внук Давида Ойстраха, самый молодой член вашей музыкальной династии?
- Сейчас он зрелый, замечательный скрипач, профессор Королевской консерватории в Брюсселе, играет концерты во всем мире — и в Европе, и в Америке, и в Австралии. Только что выступил в Испании вместе с оркестром Московской филармонии. И что самое интересное - он опередил и отца, и деда: записал на диске полный комплект сонат и партит Баха, чего ни я, ни мой отец не сделали.
- Быть сыном Давида Ойстраха – серьезная ответственность и большое давление. Как вам удалось выработать собственный стиль в музыке, не копируя отцовскую манеру игры?
- Давным-давно у нас был концерт в Париже, после которого известный критик Кларендон опубликовал статью под заголовком: "Игорь больше не сын Давида Ойстраха". Он имел в виду, что я не копирую отца, что моя игра достаточно своеобразна.
Почему я не стал похожим на отца? Были и другие скрипачи, которые на меня оказали влияние. Могу назвать два имени - Иегуди Менухин и Яша Хейфец.
В 1945 году, в дни победы над фашизмом, я поступил в Центральную музыкальную школу при Московской консерватории. В этом же году в Москву приехал великий скрипач Иегуди Менухин, который в скором времени стал другом моего отца. Его игра, исключительно одаренная и своеобразная, особенно в исполнении концерта Бетховена, произвела впечатление на всех москвичей. Позже я имел честь выступать с ним на одной сцене, причем неоднократно, с двойным концертом Баха.
Когда Менухин через несколько лет после смерти отца давал концерт памяти Давида Ойстраха, он пригласил меня и шестнадцатилетнего Валерия сыграть втроем: в зале Чайковского мы играли тройной концерт Баха.
- С Хейфецем вы тоже были знакомы?
- Игра Хейфеца всегда меня потрясала. Первый раз, когда я услышал в его исполнении "Интродукцию тарантеллу" Сарасате, я настолько обалдел, что открыл рот. Отец, стоявший рядом, засмеялся.
Мне посчастливилось познакомиться с Хейфецем в 1962 году, когда я был на гастролях в США. После моего дебюта в Карнеги-Холле, на званом ужине, ко мне подошла пожилая женщина, поздравила и сказала, что ей так понравилась моя игра, что она готова посоветовать брату прийти на концерт и послушать меня. Она поинтересовалась, буду ли я играть в Лос-Анджелесе, я ответил: да, но только через три месяца (гастроли были во всей Америке). Это была Полина Хейфиц. Выяснив, кто такой ее брат, я впал в панику и в течение всей поездки волновался, как я буду играть, если великий Хейфец окажется в зале. А меня успокаивали, что он никогда не ходит на концерты молодых музыкантов.
И вот, во время моего концерта в Лос-Анджелесе, Хейфец лично подошел в антракте и поздравил меня. А я от смущения ляпнул самую глупую фразу в своей жизни: "Господин Хейфец, я так надеялся, что вы не придете!". Спустя несколько лет он еще раз пришел на мое выступление. За кулисами, после концерта я познакомил его с женой, сказав, что она мой партнер по сцене на протяжении уже многих лет. Хейфец улыбнулся и с грустью ответил: "Играете вместе - значит, мучаетесь вместе". Видимо, такова была цена его фантастического успеха: чтобы достичь такого совершенства в исполнении музыки, он должен был мучиться в течение всей жизни.
- С кем из великих композиторов-современников вы общались?
- С Прокофьевым. Помню, как у себя на даче, на Николиной горе, он свою знаменитую фа-минорную сонату, которую посвятил отцу. играл почему-то не на рояле, а на пианино, и рассказывал отцу о ее содержании, поскольку это было программное произведение.
Знал я и Дмитрия Шостаковича, причем наше знакомство было даже более близким. У него дома мы слушали Скрипичный концерт No.2 , он играл, тоже рассказывая содержание.
- Что сейчас происходит в мире классической музыки?
- Есть такое мнение, что интеллигентность народа и у нас, и на Западе падает, а не возрастает. Это связано с классической музыкой, отражается на ней. У меня даже язык не поворачивается сказать, что поп-музыка сейчас конкурирует с классической. Считайте, что я этого не говорил.
Я долгое время преподавал в Королевской Консерватории в Брюсселе и убедился, что среднего музыкального образования, такого, какой была школа при Московской консерватории, там нет. Часто в Консерваторию поступают молодые люди, которые мало смыслят в музыке.
