МОСКВА, 14 апр — РИА Новости, Мария Ганиянц. Фильм Виктора Гинзбурга "Generation П", экранизация романа Пелевина, которую ждали с 2007 года, выходит в прокат 14 апреля.
Гениальной картину назвать вряд ли можно, а вот добротной и более чем актуальной, - вполне.
Сложно сказать, в чем тут дело. Может, в прозрении Пелевина, описавшего Россию как страну, где единственная подлинная реальность – телевизионная, а ее криэйторы состоят на службе у золотого тельца в лице богини Иштар, вполне себе упитанной золотой статуи. Или в умении учившегося в Нью-Йорке Гинзбурга, который без пошлости и ностальгических соплей, дозированно выдает зрителю культурные коды 90-х годов вроде прикованного чеченцами к клетке коммерсанта или белого Мерседеса, за руль которого, вступив в ряды криэйторов-политтехнологов, садится главный герой Вавилен Татарский (Владимир Епифанцев). Кстати именно этот «мерин» и разбивают криэйторы для съемок липовой аварии какого-то генерала, чтобы оправдать загипсованную руку последнего (не те сигареты, подлец, отрекламировал во время пресс-конференции, вот и пришлось руку по локоть в гипс закатать).
Формально оставаясь в лихих 90-х, фактичеки фильм перемещает нас в современную реальность: здание РИА Новости на Зубовском, в котором снималось большинство сцен таинственного института Пчеловодства, напичкано новейшей техникой, на которой монтируют и отцифровывают придуманную политическую реальность страны. А если вирус стирает виртуальное правительство, то можно, например, придумать новое и в качестве потенциального кандидаты главы государства оцифровать шофера Колю (Андрей Панин), до боли похожего на Путина.
Правда, время от времени служители золотого медийного тельца умирают насильственной смертью и оказываются закатанными в бессмертное творение дизайнера Семена Левина – огромные зеленые НТВ-шные шары, которые потом куда-то катят по длинным коридорам института мускулистые охранники. Но эта перспектива не останавливает Вавилена Татарского. Он, конечно, делает попытку спасти душу прогулкой по чистому российскому полю с кульком сушеных мухоморов и ЛСД-шным трипом, но дело кончается похмельем и божественным огурцом (овощ семейства Cucurbitaceae у Пелевина неоднократно используется в качестве метафизической связи человека и Бога), после чего Татарский все же решает посвятить себя культу богини.
Только в момент инициации, глядя на обнаженную, накачанную фигуру героя, вспоминаешь, что Владимир Епифанцев никогда интеллигентных персонажей не играл, а прославился в основном ролями в боевиках.
Кстати, актеры у Гинзбурга почти все органично вписались в образы — а многие их них и не выходили: Александр Гордон, Роман Трахтенберг, Рената Литвинова, Леонид Парфенов представляли если не самих себя, то собственные телеперсоны. Получилось естественно и натурально, почти как у пачки "Парламента" или банки "Кока-колы" - брендов, которые также играют в фильме сами себя.
Даже Михаил Ефремов (Азадовский) и Владимир Меньшов (Фарсейкин) одетые в безумные платья из белых перьев, во время обряда инициации Татарского в мужья богини Иштар выглядят не как трансвеститы (хотя с гримом Ефремова явно перестарались, так брови не красит даже Волочкова), а именно как жрецы таинственного культа.
Натуральность происходящего подчеркивается дозированной компьютерной графикой, которая порой может выглядеть чуть-чуть наивно, а после 3D и вовсе несовременно, но всегда оказывается к месту: по свитеру доморощенного шамана Гиреева (Сергей Шнуров), которого герой видит после мухоморного пойла, бегут северные олени, а над серым, промозглым русским полем вздымается черная вавилонская башня.
Можно сколь угодно спорить, раскрыл ли режиссер тему - взаимоотношения с романом у каждого свои - но сделал он это максимально аккуратно и приближенно к оригинальному тексту. Что в эпоху культа индивидуальности, когда от режиссера ждут прежде всего оригинальных прочтений, выглядит почти архаикой: работа Гинзбурга напоминает скорее скрупулезный труд реставратора, чем творца. Или даже криэйтора.
