Дмитрий Бабич, обозреватель РИА Новости
С приближением первой годовщины смоленской катастрофы Польшу опять лихорадит. Сторонники партии Закон и справедливость (ЗиС), которую возглавляет брат погибшего президента Ярослав Качиньский, обещают 10 апреля манифестации в Кракове и Варшаве. Заявленная численность участников мероприятия – 60 тысяч человек, но реальная численность наверняка превысит заявленную. Лозунги известны заранее: не верьте "российскому МАКу" (Международному авиационному комитету), не отдавайте следствие Москве, президент Коморовский и премьер Туск – предатели Отчизны. Сами "предатели" в этот момент примут участие в официальных, а не протестных поминальных мероприятиях в Польше. В Россию заранее поедет "первая леди" Анна Коморовская с семьями погибших – сначала самолетом до Москвы, потом автомобилями – до Смоленска.
Ярославу Качиньскому было предложено почтить память брата вместе с польским и российским президентом 11 апреля в Смоленске, а потом отправиться вместе с главами государств в Катынь. Но Качиньский отказался, таким образом завершив роковой цикл отказов, которым смоленская драма была ознаменована от начала до конца. Ведь в туман самолет попал 10 апреля 2010 года потому, что Лех Качиньский не захотел поехать в Катынь 7 апреля, когда там встречались Путин и Туск. Потому что с Туском у покойного президента были не лучшие отношения, а Путина в Польше демонизировали много лет – причем застрельщиком в этом процессе была партия ЗиС. Потом был отказ Ярослава Качиньского поехать на место катастрофы вместе с тем же Туском и его же отказ признать выводы российского и польского следствия по поводу причин катастрофы.
Улучшила или ухудшила катастрофа отношения России и Польши? Если не улучшила, то уж точно – многое в них объяснила, показав сложность польско-российского диалога. Черно-белые схемы тут не подходят. Старое диссидентское видение проблемы – спокойные и цивилизованные поляки против агрессивного российского государства – оказалось упрощенным.
Поляки очень разные. Есть сторонники ЗиС и авторы "Газеты польской", которые распускали слухи об искусственном тумане над аэродромом и о таинственных свидетелях, видевших, как еще живых жертв катастрофы добивали какие-то люди. Эти же "энтузиасты" занимались моральным террором против собственных президента и премьера, обвиняя их в гибели Леха Качиньского. Цивилизованными этих людей назвать нельзя. Но есть и другие поляки, которые во всю эту ерунду не верят – иначе Коморовский не победил бы на летних выборах 2010 года и не имел бы народного мандата на то, чтобы недавно публично выразить доверие и поддержку российскому президенту. Ничего подобного в российско-польских отношениях не звучало с 1999 года.
Не все было гладко и с российской стороны. Президент Коморовский в интервью "Газете выборчей" заявил о своем "критическом отношении" к презентации доклада Международного авиационного комитета (МАК), во время которого особый упор делался на алкоголь в крови сидевшего (как признают поляки, в нарушение всех правил) в кабине пилотов генерала Бласика. Количество этого алкоголя соответствовало приблизительно выпитым 100 граммам водки…
Впрочем, с самого начала было ясно, что путь разделения ответственности за катастрофу на "польскую вину" и "русскую вину" - тупиковый. Хотя именно этот путь практиковался в значительной части польской прессы, легко было предсказать, что найдутся люди, которых не устроят никакие факты и объяснения, кроме стопроцентной вины "супостатов".
Ярослав Качиньский заявил, что не собирается верить ни в присутствие Бласика в кабине, ни в давление на пилотов со стороны покойного брата, отказавшегося от посадки на запасных аэродромах в Москве, Витебске и Брянске и хотевшего во что бы то ни стало вовремя начать церемонию в Катыни. Причина нетерпения покойного президента известна всем в Польше: церемония эта должна была стать стартом кампании за его перевыборы на второй президентский срок.
Вместо разделения вины на польскую и российскую разумнее было бы разделить ее на "панскую" и "мужицкую". Польские пилоты боялись отказать президенту, а авиадиспетчеры, которых Варшава корит за невыдачу категорического запрета на посадку, если и не были достаточно тверды в своем отказе, то явно не из-за технической некомпетентности. Кто-то боялся международного скандала, если чиновный гость приземлится не вовремя. Россияне на земле ждали ухода польского самолета на второй круг. Польский экипаж мечтал о категорическом запрете, спасающем их от президентского гнева. А проклятая береза ждала заблудившийся в тумане самолет.
Впрочем, опросы свидетельствуют, что поднимаемая Качиньским антироссийская волна ко дню годовщины катастрофы уверенно пошла на спад. Протестные акции ЗиС поддерживают 30 процентов поляков, а совместные мероприятия с россиянами (телемосты и памятные концерты) находят понимание у 40 процентов опрошенных польской социологической службой CBOS.
Нельзя не обратить внимание и на самую большую группу (83 процента), которую составили люди, считающие, что о смоленской беде в Польше делается слишком много заявлений – преимущественно безответственных.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
