В издательстве "Новое литературное обозрение" вышла книга киноведа Андрея Хренова об американском киноавангарде. Эта, на первый взгляд, очень специальная и далеко не идеальная по структуре и языку книга в каком-то смысле может дать нам ответы на вопросы далекие от кинематографа. Откликаясь на возрастающее социальное недовольство (которое у нас в стране выражается словами "пора валить"), история радикального течения в искусстве подробно объясняет, куда, как и зачем нужно "валить". А также почему в действительности "свалить" невозможно.
Формально книга "Маги и радикалы: век американского авангарда" - это редкое, но, в общем, не революционное исследование параллельных мейнстриму течений в американском кино. Редкое - потому что сам материал не очень податлив для изучения: авангардные фильмы бывает довольно трудно достать, а для того, чтобы заниматься ими, нужен особый темперамент. Не каждый ученый согласится, как Андрей Хренов, двадцать лет жизни посвятить разглядыванию каких-то световых бликов на экране.
На русском языке, по крайней мере, это первая книга такого объема (около 400 страниц) и такой исследовательской амбиции. В "Магах и радикалах" хотя бы понемногу говорится о десятках мастеров авангарда, упоминаются сотни фильмов. Самым важным (Майе Дерен, Стэну Брекиджу, Кеннету Энгеру, Энди Уорхолу) посвящены целые главы. А в конце книги можно найти биографические справки и подробную фильмографию нескольких основных авангардных режиссеров. Короче говоря, вместе с этой книгой любой человек, которому вздумается посвятить себя странному миру авангардного кино, получает полное руководство, и в первую очередь - огромный список обязательных и дополнительных к просмотру фильмов.
С самим текстом сложнее. Книга Хренова, читавшего лекции в США и проводившего семинары в московском Музее кино, автора "Киноведческих записок" - это, мягко говоря, не популярная литература. Даже не научно-популярная. В этом смысле она "не революционна", поскольку продолжает вполне респектабельную научную традицию изучения американского авангарда. Хренов далеко не первый, кто берется писать о "фильмах транса" или "новых левых" (большинство предшественников автора "Магов и радикалов" можно найти в сносках). Но все они, так или иначе, существовали в научном подполье и адресовались в основном коллегам.
Для кого написана книга Андрея Хренова - уже не так понятно. С одной стороны, книга явно переделана из диссертации и написана довольно неудобным для комфортного чтения языком, насыщенным наукообразностью (хотя многие термины без ущерба для смысла можно было бы заменить "гражданской" лексикой) и утомительных пересказов (которые мало дают тем, кто смотрел фильм и почти ничего - тем, кто не смотрел). С другой - трудами популяризаторов искусствоведения вроде Григория Ревзина, Екатерины Деготь, Аркадия Ипполитова, Владимира Паперного и других в последние десять лет все-таки появился русскоязычный читатель, которому интересно узнавать неочевидные и небанальные вещи про искусство, рассказанные одновременно без упрощений и без научного жаргона. А поскольку книга Хренова по методу ближе именно к искусствоведению, читательское фырканье на автора за неровности и неуклюжесть языка, темноту мысли и самоповторы будет оправданно.
Собственно, и по материалу "Маги и радикалы" - искусствоведческое, а не киноведческое издание. Сам формат кино как искусства рождался в качестве новой изобразительной практики, и в дальнейшем кинематограф авангарда всегда был ближе совриску (современному искусству), чем собственному родному брату - повествовательному, сюжетному кино. Поэтому фильмы Белсона или Брекиджа адекватнее воспринимаются как продолжение творческих поисков Кандинского или Малевича, чем в контексте вестернов или фильмов-нуар. С момента возникновения и до настоящего времени авангардное кино активно обменивалось энергией с актуальным искусством и использовало все его новейшие приемы: от абстрактного изображения до хэппенинга.
Имея все это в виду, Хренов посвящает огромное вступление попытке вписать киноавангард в мировой художественный процесс. На помощь призывается весь пантеон философов новейшего времени: Вальтер Беньямин, Герберт Маркузе, Теодор Адорно, Ги Дебор, Луи Альтюссер и др. Эта непростая работа заканчивается успешно: мы убеждаемся, что действительно американский киноавангард воспринял не только формальную сторону авангарда художественного, но и его концептуальный месседж.
Здесь мы переходим к главному вопросу: так чем же простому человеку, который не собирается делать научную карьеру на цветовых пятнах, может быть интересен киноавангард?
В принципе, тем же, чем авангард "обыкновенный", то есть изобразительный: предложением тотального изменения точки зрения (а часто и физических качеств зрителя) со стороны объекта искусства. Линии, геометрические фигуры и кляксы, как известно, не просто так пришли на смену сложной реалистической живописи. Нефигуративное искусство, во-первых, отвечало на вызов прогресса, давая возможность художникам сделать что-то новое, а не реплицировать шедевры старых мастеров. Во-вторых, абстракционизм давал возможность хотя бы попытаться передать на холсте феномены и процессы внутреннего мира творца; опыт проникновения в "иную реальность". Кубизм фиксировал процесс "расширенного смотрения" (по выражению художника Михаила Матюшина) то есть смотрения на объект одновременно со всех точек зрения, и т. д. Концептуальное преимущество киноавангарда перед той же кубистической живописью в том, что картины Пикассо и Брака с момента создания слишком подорожали, чтобы кто-то мог всерьез воспринимать их в первоначальном качестве. Записи же авангардных фильмов можно относительно бесплатно посмотреть в специальных залах или скачать в сети. Больше входного билета или оплаченного трафика они не стоят, хотя смысл и эффект их ровно тот же.
По словам Йонаса Мекаса, "крестного отца американского киноавангарда", его фильмы (и фильмы близких ему по духу авторов) родились из тотальной деперсонализации, из потери веры в идеалы, в человеческую доброту. Мекас пережил Вторую мировую, немецкий лагерь для военнопленных. Понятно, почему он чувствовал, как его целостная личность вдруг "разбилась на тысячи кровоточащих кусочков". Всю свою жизнь он собирал себя из этих осколков, смотрел, как это делают другие - поэты и художники его поколения, затем молодежь времен психоделической революции. Кино авангарда стало универсальным языком для всех "разобранных" и ищущих целостности людей: языком "угнетенного рабочего класса" Америки; хиппи, пытающихся преодолеть свою буржуазную и человеческую природу; богемы, желающей сбросить "ношу ужасов, лжи и эгоцентризма". Наркотиком, танцем, молитвой, сном - буквально. Но в 1980-е общественный эффект киноавангарда был почти полностью задушен отношениями потребления, которые, очевидно, сейчас пришли и в Россию.
Ведь в сущности, когда россияне протестуют против нынешнего порядка, они редко имеют в виду какую-то высокую справедливость. Граждан беспокоят плохие и баснословно дорогие дороги, мигалки, неоправданные цены на невкусные продукты, плохое кино за счет их налогов. Все это - совершенно справедливый и требующий ответа голос общества потребления. Мнение абсолютного большинства, которое уверено, что если гречка снова будет продаваться по 40 рублей, а в Москве появятся удобные парковки, "валить" будет никуда не нужно.
Ливийский опыт доказал обратное: даже в нефтяной стране с относительно приличным уровнем жизни потребление не может длиться вечно. Ливийцы, как на самом деле и россияне, хотят не столько условной гречки, сколько свободы, которую не добудешь простым переездом.
Киноавангард давал ищущим эту свободу. Во всяком случае, внутреннюю: рабочим - от капиталистических отношений, женщинам - от навязанных обществом властных мужчин социальных ролей, геям - свободу от давления гетеросексуальных стереотипов, всему миру - свободу от лжи, которую, по Тютчеву, несет внутри себя "мысль изреченная". Конечно, от просмотра многочасовых фильмов Уорхола строителями небоскребы не начинали сами собой строиться, а асфальт не укладывался сам в ровную дорогу. Но внутренне свободному человеку все же лучше работается и веселее смотрится вдаль, чем тому, кто только и думает, как бы уехать на все готовое. Книга Андрея Хренова напоминает о том, что еще недавно был такой способ "свалить": от глупостей войны, политики и расизма. Его победило потребление. И все же ценность киноавангарда остается неоспоримой: по крайней мере, для тех, кому странные бессюжетные фильмы помогли "собраться" - и тех, кто из нашего времени с восхищением смотрит на них.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
